Светлана Литвакова - Зона особого влияния Страница 64

— Опять сжигать! — простонала Лариска. — Да что же это за дикие нравы!

— Пойдем, — шепнула я. — Может что узнаем.

Мы быстро собрались и накинув теплые плащи, последовали за Любомиром.

На городской площади уже собрался народ. Под печальный звон колоколов все пребывали и пребывали люди. Кругом была грязь.

Высокородные дамы, зажимая носы, брезгливо перешагивали через сточные воды, текущие по неглубоким каналам, опоясывающим всю площадь и городские улицы. Кавалеры любезно поддерживали их под руки, помогая не запачкать платья.

Торговки, побросав прилавки и подняв юбки так, что были видны не всегда чистые чулки, торопливо занимали места, в предвкушении предстоящего зрелища. Они вяло переругивались, скорее по привычке, чем всерьез и безоговорочно уступали дорогу дамам в сопровождении напыщенных кавалеров.

В центре площади был возведен помост, со сложенными под ним дровами. У помоста прохаживался палач — один из инквизиторов. Его лицо было скрыто под широким капюшоном. Он не проявлял нетерпения, спокойно дожидаясь начала казни. Для него это была повседневная работа, может и надоевшая, но необходимая. От его спокойствия становилось жутко.

Под непрекращающийся перезвон колоколов к месту казни подъехала телега, которую лениво тащила облезлая лошадь. Телегу сопровождала группа инквизиторов. Они шли низко наклонив головы и прижав руки к массивным крестам, висящим на шеях. Все лица были закрыты низко надвинутыми капюшонами.

В телеге, на гнилой соломе лежало тщедушное тельце ребенка лет двенадцати, с головой укутанное в грязно-белое полотно и перевязанное пеньковой веревкой. Тельце не подавало признаков жизни, неподвижно лежа на гнилой соломе.

На наши глаза невольно навернулись слезы. Толпа жадно наблюдала за процессией, вполголоса обсуждая происходящее.

— Я не могу на это смотреть, — шепнула Лариска. — Давай уйдем!

— Подожди, — ответила я. Меня не оставляло чувство некоторой странности во всем этом. Что-то здесь было не так, но я никак не могла понять — что именно? Действо напоминало театр. Хотя, с другой стороны, это и было театральное действие, рассчитанное на устрашение людей.

На помост поднялся верховный инквизитор, я узнала его по осанке и голосу.

— Ведьма не выдержала пыток, — бесцветным голосом сообщил он. — Она во всем призналась и великая инквизиция отпустила ей все грехи. — Он прокашлялся и продолжил: — Мы не можем знать наверняка — искренним ли было ее покаяние, поэтому тело следует сжечь! — Он сделал знак рукой и два инквизитора, подхватив почти невесомое тело, уложили его на помост.

Палач поднес горящий факел. Толпа ахнула и затаила дыхание. В тишине слышался только треск костра и журчание сточных вод.

Над площадью поплыл запах горящего мяса, смешиваясь с запахом помоев и фекалий.

— Нам лучше уйти, — Любомир отвернулся от помоста.

Великосветские дамы зажали носы кружевными платочками. Толпа стала расходиться с разочарованным видом — они не получили ожидаемого удовольствия от страданий и воплей жертвы.

Церковные колокола умолкли и процессия инквизиторов удалилась, исполнив свой "священный долг".

Меня никогда еще не охватывало такое всепоглощающее чувство ненависти к этим тупым и жестоким людям!

Близнецы объявились только к вечеру. Они выглядели усталыми.

— Фердинанд, встретив нас с тобой ночью, испугался, что мы можем подружиться и отослал нас на целый день в город, — объяснил Ванька. — Он так и сказал: "Я не желаю, чтобы мои придворные дамы общались с моими шутами!".

— Я еще не встречал такого эгоиста! — возмущенно добавил Санька. — Он считает всех нас вещами, принадлежащими только ему! Кто его воспитывал?!

— Пришлось целый день развлекать гостей на дне рождения одной из придворных дам, — вздохнул Ванька. — Устали, как собаки!

— Герцог не такой злой, как кажется! — вступилась за Фердинанда я. — Он сирота и у него совсем нет друзей, к тому же он напуган!

— Интересно чем? — усмехнулся Санька.

— Он боится инквизиции и очень хочет от нее избавиться! Надеюсь, что у него получится!

— Ага! Когда рак на горе свистнет! — махнул рукой Ванька. — Куда ему тягаться со взрослыми дядями!

Мы передали ребятам содержание разговора с Фердинандом и отправили их спать, решив, что вполне справимся сами.

Дождавшись, когда замок затихнет, мы осторожно вышли в коридор. Сегодня мы решили начать осмотр со второго этажа, так как первый осмотрели вчера. Нам предстояла довольно трудная задача, так как этаж разветвлялся на множество проходов и коридоров, перепутанных между собой.

Как и в прошлую ночь — стражи не было.

— Тебе не кажется, что Фердинанд специально убрал всю стражу, чтобы никто не знал, что он ищет Люсьену? — спросила Лариска.

— Вполне возможно, — согласилась я. — Он доверяет совсем немногим людям.

— Он доверяет? Не смеши меня! — фыркнула Лариска.

— Ночью с ним был дворецкий, а утром мы разговаривали при Любомире! — возразила я.

— Выходит, что он и нам доверяет, — ехидно заметила Лариска, — если до сих пор не отдал в руки верховного инквизитора!

— Мне кажется, что он ждет от нас помощи и поддержки. Ты своей оплеухой добавила ему немного мозгов. Все в замке пресмыкаются перед ним, а он инстинктивно понимает, что нельзя доверять людям, которые его боятся.

— Значит, если я его не боюсь, то мне можно доверять? Странная логика!

— Ничуть, — не согласилась я. — Чтобы доверять, нужно дружить, а дружить можно только с равным. Как может дружить раб и хозяин? Мы для него свободные люди, за работу которых он платит деньги, поэтому больше всех подходим на роль друзей.

— Как-то странно он понимает дружбу, — пожала плечами Лариска. — Чуть что — убью!

— За время нашей дружбы я готова была убить тебя сотни раз, — напомнила я.

— Но ведь не убила же! — возразила Лариска.

— Он тоже, пока, только грозится. Ты забыла, как он нам показал, что умеет создавать пульсары? Разве это не говорит о его доверии?

— При чем здесь доверие? Он рассчитывает, что мы будем молчать из чувства страха!

— Нет, — покачала головой я. — Он рассчитывает на наше честное слово! Мы пообещали, что будем молчать!

— Да никто и не собирается нарушать слово, — примирительно проворчала Лариска.

Мы наткнулись на лестницу и решили тут же проверить, куда она ведет.

Освещая дорогу факелами мы стали подниматься по довольно широким ступеням.

Лестница закончилась очень скоро и привела нас на балкон третьего этажа.

Каменный балкон с зубчатым ограждением располагался по периметру всего здания, опоясывая его серой лентой.