Игорь Байкалов - Полёт Ястреба Страница 64

Корон молчал. Может быть, он ждал продолжения, но Молния не спешила сказать ещё что-либо. Она спокойно стояла и ожидала. Её уверенность просто поражала и граничила, как выразился Корон, с дерзостью. Что ж, богам, наверное, позволительно, не то, что простым смертным. Александр Великий тоже считался сыном богов, как удача сопутствует дерзким…

— Освободите помещение, — приказал капитан — подчинённые на секунду замешкались: офицеры посмотрели на Корона, десантники на офицеров. Один из них наклонился к капитану и что-то прошёптал, но тот лишь отмахнулся и повторил. — Освободите помещение, — на этот раз никто больше не сомневался. Когда в помещении остались только мы и Корон, каргонец сказал:

— Я готов признать, что я не всё знаю о людях, но многое время изучал их, но мои подчинённые… Как вы представляете союз? Я могу приказать. У нас жёсткая дисциплина. Этот Порядок выстрадан предыдущими поколениями. Каждый из нас выполняет свою функцию и понимает своё предназначение, своё место в теле общества.

— В вашем народе есть зачатки коллективного разума, — сказала Молния. Я был удивлён, услышав это. Кажется, мы и вправду ничего не знаем о своём противнике.

— Да, верно. Это уже на уровне подсознания. Но есть один изъян: низшие касты знают крайне мало. Удивительно, — Корон крякнул. Очевидно, это был смешок, — но мои солдаты, когда я их послал на планету, привезли мне ребёнка, будучи уверенными, что перед ними взрослый. Они даже пол не смогли определить. А если вспомнить последний случай… — Корон посмотрел на Мирослава. — Хорошо ещё, что мои бойцы вам руку не сломали, — затем снова повернулся к Молнии. — То есть никаких представлений о ксенобиологии. Вы понимаете, к чему я веду?

— Значит, вы принимаете наше предложение, — уже утвердительно сказала она.

— Вы знаете девиз военной касты?

— «Что сопротивляется, подлежит уничтожению», — ответила Молния.

— Верно, я никогда не откажусь от этого кредо. И знаете почему?

— В ней ваша жизнь.

— Раньше формулировка сути военных звучала несколько иначе… Вообще это искажение древней мудрости: «Что сопротивляется, подлежит преодолению». То есть трудности надо преодолевать. Сейчас об этом уже забыли, но я люблю краткие и ёмкие выражения. В частности, я изучал поговорки и пословицы людей. Противника нужно знать изнутри… И вот ваш посланник сказал фразу, от которой я не могу избавиться: «Ошибки нужно исправлять». Вы допустили ошибку, затем мы совершили её и посланник погиб. Вы ждали от нас таких действий, ждали нашей ошибки и указали на неё. Каждый вложил в новый союз что-то от себя, но только ваша сторона позволила расплатиться жизнью ребёнка…

Эти боги, те, кого я считал безупречными, высшими, идеальными, просто отдали своего ребёнка, зная, что он обязательно погибнет?! Ни один родитель, будь он в здравом уме и твёрдой памяти, не пошёл бы на такой шаг! Да что же они делают? Разве так можно?!

— …Неужели вы не нашли другого способа? — спросил капитан, и я с удивлением понял, что сам хотел узнать то же самое. Всё-таки Молния права: между нами много общего, хотя бы мысли.

— А как иначе мы могли обратить ваше внимание на проблему? — ответила Молния.

— Я сожалею, что вам пришлось заплатить такую высокую цену. — Я согласен принять ваше предложение ради будущего моей Родины. Но посмотрите на него, — Корон указал на Манулова. Мы все обернулись. — Этого человека переполняет ненависть, хотя он знает значительно больше, чем рядовой солдат, — пояснил капитан. Руслан прошептал что-то оскорбительное в его адрес и назвал его детоубийцей. Корон никак не отреагировал, хотя переводчик что-то прохрипел на его языке. — Люди не знают, что такое Порядок. Они цепляются за свою индивидуальность, как за единственную данность. Разве вы готовы работать с каргонцами? — спросил он нас.

— Возможно, нам предстоит проделать большой путь, — сказал Северин, — чтобы понять друг друга.

— Существует нечто более важное, чем наши чувства и эмоции, большее, чем наша жизнь, — сказал я. Уверен, Корон ждал именно этих слов. — А именно сохранение наших народов.

— Мудрые слова, — согласился Корон и немного помолчал. — Можете считать себя гостями на моём корабле.

Он поднялся и подошёл к панели, нажал на кнопку, и наручники упали на пол. Я потрогал запястья. На них остался красный след.

— Если все конфликты решены, то мы можем выстроить план действий.

Красноречивый взгляд Манулова говорил, что далеко не всё осталось в прошлом, и нас ждут ещё сюрпризы, но самое главное (и это меня безумно радовало), Молнии и её покровителям удалось сломить инерцию!

— Для нашей миссии нам нужен новый корабль, — сказала она. — Ваш серьёзно повреждён. Вероятно, не все каргонцы захотят последовать за вами.

— Вы предлагаете их отпустить? Но на чём мы полетим? — удивился Корон. — Насколько я вижу, у вас нет никаких машин, хотя ваш посланник, Эа, говорила, что они вам знакомы.

— Мы не создаём машины. Они нам не нужны, но наши далёкие предки разработали немало образцов техники. Все чертежи хранятся у нас в памяти, доступной для каждого. Именно это имела в виду Эа, когда говорила, что помнит всё.

— Где он?

— Здесь, — ответила Молния и протянула руку. Все подошли к ней, рассматривая маленькую чёрную «пуговицу» на ладони. Эта крошечная точка действительно походила на звездолёт в миниатюре!..

Речь капитана Корона вдохновила каргонцев и закончилась кличем, смысл которого оказался скрытым от меня. Мы, люди, стояли за ним на палубе ангара и наблюдали за происходящим. После слово взяла Молния. Пока она говорила (а перевода никто не предоставил), я вспоминал, как приходил в ужас от одной мысли о встрече с каргонцами, а теперь стою перед ними и вслушиваюсь в резкую речь инопланетян. Нельзя сказать, что экипаж корабля принял нас как родных, но явных протестов не возникло. И на том спасибо! Даже Риу, главный врач на корабле и приятель капитана по совместительству, поприветствовал нас. Я старался отличить одного каргонца от другого. Они были похожи друг на друга как китайцы для европейца (верно и обратное), но всё-таки кроме роста у каждого выделялись свои уникальные черты лица, укладка волос и цвет бакенбард. Со временем, я надеялся, все мы привыкнем и станем различать их лучше.

Нам даже организовали небольшую экскурсию по крейсеру. Её проводил лично капитан Корон и доктор Риу. Манулов по обыкновению угрюмо молчал, словно затевал что-то. Белоусов тоже не отличался особой разговорчивостью. С того момента, как два десантных бота опустились у деревушки, он не проронил ни слова, словно боялся спугнуть удачу. А мы с Севериным и Мирославом живо интересовались: пилоту коротко рассказали о системе навигации и пилотирования, Северину — о системах управления. Во втором я хоть что-то понимал, а вот с моей областью у каргонцев было трудновато. Они пользовались устаревшими углеродными компьютерами и никак не могли перейти на квантовые, поэтому, чувствуя свою отсталость, постарались перейти к другой теме…