Алекс Гарридо - Акамие. В сердце роза Страница 64

— Девушка является дворцовым имуществом и подлежит возвращению, лучше немедленному.

— Что с ней будет дальше?

— Вероятно и скорее всего она будет подвергнута наказанию за слишком близкое знакомство с посторонними мужчинами.

— Какому наказанию? — Эртхиа сощурил глаза. Если на то пошло, в Хайре было только одно наказание, подходящее для такого случая — и Эртхиа не ошибался. Господин У Тхэ посмотрел ему в глаза и медленно, чтобы быть понятным, провел рукой по горлу.

— Значит, надо объявить, что она погибла при пожаре, — решил Эртхиа. Дэнеш покосился на него и ничего не сказал. — Переведи! — потребовал Эртхиа.

— Стоит ли? — вмешался Тахин.

— Переведи! — Эртхиа твердо дал понять, что не слышит его.

Господин У Тхэ невозмутимо ждал окончания их препирательств. Дэнеш наконец перевел ему предложение Эртхиа.

— Ни в коем случае, — сказал У Тхэ. — Это решительно невозможно.

— Тогда, — сказал Эртхиа, — мы обойдемся без его гостеприимства.

И зашагал в направлении рощи.

Тахин пожал плечами и пошел следом.

— Как огорчительна поспешность суждений и решений, присущая молодым, — неторопливо сообщил У Тхэ Дэнешу, и Дэнеш согласился. Тогда господин У Тхэ сказал еще:

— Конечно, я не смогу в таком случае принять вас в своем доме. Но с другой стороны, если подумать, это в любом случае невозможно. Было бы нескромно принимать гостей в доме, где живут женщины, если гости — не родственники.

— Да, конечно, — подтвердил Дэнеш. — Нескромно и неловко.

— Но есть другой дом, где вам, несомненно, будет гораздо удобнее. Мой человек встретит вас у Западных ворот перед заходом солнца. Мы договорились?

— Совершенно, — с поклоном ответил Дэнеш и поспешил вдогонку за друзьями.

Перед заходом солнца в Западные ворота вошел караван. Мохнатые степные верблюды о двух сбитых набок горбах втягивались в ворота один за другим, ступая неторопливо, основательно, как проделали и весь путь откуда-то с другого края мира. Вожатые шли рядом с тем же сосредоточенным видом, той же увесистой походкой. Эртхиа повертел головой, провожая взглядом караван, глаза его разгорелись, и вдруг он как хлопнет Дэнеша по спине.

— Вижу, — буркнул Дэнеш.

— Что такое? — удивился Тахин.

— Да вот — из Аттана они! — Эртхиа выступил вперед и радостно заорал по-аттански. Караванщики как один повернули к нему головы, но продолжали идти каждый рядом со своим животным. На их лицах сквозь пыль и усталость проступило беспокойство.

— Я же говорил! — в полном восторге заявил Эртхиа. — Еще когда чашечки эти с гадами кривоногими увидел.

— Да ничего ты не говорил, — недоумевал Тахин.

— Ну, сомневался, — не смутился Эртхиа, — вот и не говорил. А сразу понял. Видел я такие чашечки в Аттане на базаре.

И Эртхиа кинулся догонять караван.

— Узнаете меня, почтенные?

Первый же караванщик, к которому он обратился, ошалев, выпустил повод и кинулся прямо в пыль к его ногам. Недаром царь был частым гостем на аттанском базаре. Поднялась суматоха, один за другим караванщики сбегались в конец каравана, и только главный невозмутимо шел впереди, зная, что ни в коем случае движение не может быть нарушено, пока последний верблюд не войдет в ворота просторного хана недалеко от городского базара.

— Немедленно прекратите! — закричал Эртхиа. — Еще не хватало! Не дома. Вы навредите мне, — и сам кинулся поднимать караванщиков с земли. Дэнеш подоспел ему на помощь.

Улица на какое-то время оказалась запружена, паланкины и повозки образовали затор. На шум прибежал отряд городской стражи, немедленно пустивший в ход бамбуковые дубинки. Начальник отряда едва успел прокричать Эртхиа и купцам, что они подвергнуты задержанию и должны быть препровождены для разбирательства на судебное подворье, как вдруг рядом с ним выросла невзрачная фигура в неприметном темном халате и маленькой шапочке на голове.

— Оставь их, — внятно произнес посторонний.

Начальник грозно нахмурился, надул щеки и встопорщил редкие усы, готовясь дать отповедь наглецу, но пришелец ловко извлек из рукава и ткнул почти в самое лицо ему красную бирку с золотой каймой. Начальник тут же вытянулся и прокричал команду. Его подчиненные опустили дубинки.

— Начальник стражи квартала Пробудившегося Тигра почтительно докладывает, что произошло нарушение движения на столичных улицах, за что полагается…

— Заткнись, — на ходу бросил ему незнакомец и подошел к Дэнешу, с недовольным видом потиравшему кисть правой руки. — Господин У Тхэ просит господина Дэн-ши и его спутников оказать ему честь своим посещением.

Дэнеш кивнул и обернулся к Эртхиа:

— Договорись с купцами, где ты их найдешь.

— На базаре, конечно, — виновато поморщился Эртхиа. Ему не досталось ни одного удара бамбуковой дубинки.

— Мы остановимся в самом большом хане, два квартала отсюда. Это прямо по улице и у самого базара направо. Любой тебе укажет, повелитель, — объяснил один из караванщиков, и другие, кто еще не разошелся к своим верблюдам, закивали. Все с восторгом и трепетом глядели на своего царя, неведомо как оказавшегося у ворот города, расположенного на другом конце мира от Аттана. А что царь звания своего здешним не выдает, так мало ли, какие дела бывают! Кому и знать, как не купцам.

О бумажном домике

Тахин с Дэнешем целыми днями топтались на площадке за домом — привыкали к новым клинкам. Эртхиа тоже, конечно, покромсал воздух для обвычки, но эти двое, когда речь заходила об оружии, становились невменяемы. Эртхиа кричал им с террасы, хорошо, мол, что воздуха много, а то изрубили бы весь — и дышать стало бы нечем. Но за звоном они его не слышали.

Дом казался пустым, хотя кроме них и госпожи Хон в нем жили еще двое: тихая улыбчивая хозяйка и мальчик-слуга.

Вот они появились на пороге комнаты, отделенной от веранды двумя легкими ширмами с изображением заснеженных веток сосны.

Хозяйка была почти на голову выше И-тинь, но так же легка на ногу и движениями текуча. Эртхиа стеснялся разглядывать ее, угадав особую связь между нею и господином У Тхэ. Даже Дэнеша не стал переспрашивать: и так все было видно из ее приветливого послушания и его невозмутимого превосходства. Стесняться стеснялся, но красоту не увидеть трудно. И он тихонько, вполглаза любовался красавицей, когда она прислуживала им за трапезой, или вместе с И-тинь развлекала песнями и игрой на пиба, или когда в саду выбирала цветы, которыми потом украшала дом, собственноручно расставляя по комнатам задумчивые букеты. Мальчик следовал тогда за нею, внимательно смотрел, внимательно слушал.