Рик Риордан - Кровь Олимпа (ЛП) Страница 65

— Частично из-за посттравматического стресса. Его никогда не покидали мысли о войне. И еще была непрекращающаяся боль — придорожная бомба оставила шрапнель у него в плече и груди. Но дело было не только в этом. За те годы, пока я росла, он… он изменился.

Нико не ответил. Никто и никогда, кроме Хейзел, не говорил с ним по душам. Он словно наблюдал за стаей птиц, приземлившихся на поле. Любой громкий звук мог их спугнуть.

— Он стал параноиком, — продолжала Рейна. — Думал, что слова Беллоны были предупреждением того, что наш род будет уничтожен, а наследие Рима — утеряно. Он повсюду видел врагов; собирал оружие, превратил дом в крепость. Ночью отец запирал меня с Хиллой в наших комнатах. Если мы умудрялись сбежать, он орал на нас, бросался мебелью и… в общем, мы боялись его до ужаса. Иногда он считал нас врагами. Он был убежден, что мы шпионили за ним и плели против него заговор. Потом начали появляться призраки. Наверное, они всегда были там, но почувствовав смятение моего отца, начали материализовываться. Они постоянно нашептывали ему, набивали подозрениями. И вот однажды, не скажу точно, когда, я осознала, что он мне больше не отец… он стал одним из призраков.

Грудь Нико охватил прилив холода.

— Мания, — выговорил он. — Встречал я таких. Человек увядает, а затем и вовсе прекращает свое телесное существование. Остаются лишь его худшие человеческие качества. Его безумие…

Выражение лица Рейны говорило о том, что его объяснения ей мало чем помогают.

— Чем бы он ни был, — сказала Рейна, — жить с ним стало невозможно. Мы с Хиллой частенько сбегали из дому, но, в конце концов… возвращались и были вынуждены сталкиваться с его гневом. Что делать… мы не знали. Кроме него у нас никого не было. Когда мы вернулись в последний раз, он… он был настолько зол, что буквально светился. Он больше не мог физически прикасаться к вещам, но мог передвигать их… как полтергейст, наверное. Он вырвал из пола плитку и покромсал диван. В конце концов, он отбросил стул… и тот ударил Хиллу. Она упала, всего лишь потеряв сознание… однако я почему-то подумала, что она умерла. Хилла столько раз защищала меня от него, что я… я просто сорвалась… схватила ближайшее оружие, которое нашла — семейную реликвию, саблю пирата Конфреси. Тогда я не знала, что она была сделана из имперского золота… я побежала к духу своего отца и…

— Уничтожила его, — закончил Нико.

Глаза Рейны блестели от слез.

— Я убила собственного отца.

— Нет же, Рейна, нет. Это был не твой отец. Это был призрак. Даже хуже: мания. Ты защищала свою сестру.

Она покрутила серебряное кольцо на своем пальце.

— Ты не понимаешь. Патрицид — худшее преступление, которое только может совершить римлянин. Это непростительно.

— Ты не убивала отца. На тот момент он был уже мертв, — настаивал Нико. — Ты просто изгнала призрака.

— Это неважно! — всхлипнула Рейна. — Если об этом услышат в Лагере Юпитера…

— Тебя казнят, — сказал новый голос.

На краю леса показался римский легионер в амуниции; в руках он держал пилум. Копна каштановых волос ниспадала ему на глаза. Ему явно ломали нос, как минимум однажды, от чего его улыбка выглядела куда более зловещей.

— Спасибо за признание, бывший претор. Ты намного облегчила мою работу.

ГЛАВА 30. НИКО

Тренер Хедж, размахивающий самолетиком и кричащий «у меня отличные новости!», появился на поляне в самый что ни на есть подходящий момент. Завидев римлянина, он замер.

— О... ладно, проехали.

Сатир тотчас же смял самолетик и проглотил его.

Нико с Рейной вскочили на ноги. Аурум и Аргентум подбежали к своей хозяйке и зарычали на незваного гостя.

Сын Аида недоумевал, как этому парню удалось подобраться незамеченным настолько близко.

— Брайс Лоуренс, — узнала его Рейна. — Новый боевой пес Октавиана.

Римлянин склонил голову. Его глаза были зелеными — не цвета морской волны, как у Перси, — а словно тина на пруду.

— У авгура много псов, — ответил Брайс. — А мне просто повезло выйти на вас. За твоим греческим дружком, — он кивнул на Нико, — было легко следить. От него смердит Подземным миром.

Сын Аида обнажил свой меч.

— Много знаешь о Подземном мире? Хочешь, устрою тебе экскурсию?

Брайс рассмеялся. Для справки: зубы у него желтые.

— Думаешь запугать меня? Я потомок Орка, бога нарушенных клятв и вечных наказаний. Я самолично слышал вопли грешников. Это музыка для моих ушей. И скоро я добавлю еще одну проклятую душу к этому хору.

С этими словами он усмехнулся и посмотрел на Рейну.

— Отцеубийство, да? Октавиан будет в восторге от этой новости. Ты под арестом за многочисленные нарушения римских законов.

— Твое пребывание здесь — нарушение римского закона, — возразила Рейна. — Римляне не выполняют задания в одиночку. Во главе миссии должен быть центурион или вышестоящий по рангу. Ты новичок, да и присвоение тебе этого ранга было ошибкой. У тебя нет полномочий арестовывать меня.

Брайс пожал плечами.

— В военное время правила особо податливы. Но не волнуйся ты так. Как только я приведу тебя на суд, я буду вознагражден и стану полноправным членом легиона. Также я подумываю о повышении в центурионы. После грядущей битвы, несомненно, появится множество вакансий. Некоторые офицеры не выживут, особенно те, которые не умеют правильно расставлять приоритеты.

Тренер Хедж поднял свою биту.

— С основами римского этикета я не знаком, но можно мне сейчас врезать этому парню?

— О, фавн, — проговорил Брайс. — Интересно. Я слышал, что греки действительно доверяют своим полукозлятам. 

Хедж заблеял:

— Я сатир. И можешь не сомневаться, я с удовольствием огрею тебя этой битой по башке, мелкий сопляк.

Тренер хотел было надавать ему по ушам, однако стоило его ноге коснуться пирамиды из камней, как они тут же загрохотали, словно земля под ними вскипела. Из места захоронения начали вылезать воины-скелеты — спарты, одетые в разодранные бордовые британские мундиры.

Хедж попятился назад, и тотчас был схвачен под руки первыми двумя. Скелеты приподняли сатира над землей.

Тренер выронил биту и пнул спартов копытами.

— Живо отпустите меня, вы, тупицы костеголовые!

Нико застыл, наблюдая за мертвыми британскими солдатами, вылезающими из могилы; их численность заметно увеличивалась — пять, десять, двадцать... Он и меч поднять не успел, как Рейна и ее металлические гончие оказались окружены.

И как он мог не почувствовать такое количество мертвых у себя под носом?