Терри Гудкайнд - Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя, книга 1 Страница 65

Оуэн застывшим взглядом смотрел вперед. Казалось, он ушел в себя и совсем не замечал, что прервал рассказ.

— Свадьба была большая? — спросил Ричард. Оуэн также смотрел вперед.

— Пришли люди Ордена. Тогда мы впервые узнали, что границы больше нет. Больше не было барьера, защищавшего нас. Наша империя лежала обнаженной перед варварами.

Кэлен знала, что это она нарушила границу и стала виной тому, что эти люди оказались беззащитны. У нее не было выбора, но это не облегчало тяжесть, рухнувшую камнем на ее душу.

— Они пришли в наш город. Вокруг нашего города, как и везде, стоят стены. Те, кто дал нам имя «Бандакар», завещали строить города именно так. Это было очень мудро с их стороны. Стены защищали нас от диких животных. Мы были в безопасности и не причиняли зла живым созданиям.

Люди Ордена разбили лагерь у наших стен. Разместить их в городе не было возможности — их было слишком много, а у нас никогда не бывало так много гостей из других городов. Я боялся того, что они будут спать с нами под одной крышей. Это неправильно, это моя вина, не их, но я чувствовал страх. Поскольку я был Говорящим, мне пришлось отправиться в их лагерь с едой и добрыми пожеланиями. Я был наполнен неправедными страхами и боялся пришельцев. Они были огромны. Некоторые с длинными темными масляными волосами, другие — лысые, многие носили грязные бороды — среди них не было никого со светлыми волосами, цвета солнечного золота, как у моего народа Ужасно было видеть, что они носят одежду из звериных кож, железные цепи и кожаные полосы, утыканные острыми лезвиями. К их поясам были подвешены жутко выглядевшие инструменты, которых я никогда в своей жизни не видел. Только потом я узнал, что это оружие. Я пригласил их разделить то, что мы имели, сказав, что это будет честью для нас. Я пригласил их посидеть с нами и разделить беседу.

Все замерли в тишине, не силах сказать что-нибудь. По щекам Оуэна бежали слезы и стекали с подбородка.

— Люди Ордена отказались посидеть с нами. И не разделили нашей беседы. Пока я говорил с ними, они обращались со мной, как с недостойным внимания, кто-то скалился на меня так, словно собирался съесть.

Я подумал, может, они испытывают страх, и постарался их успокоить, уверяя в том, что мы — мирный народ и не причиним им зла. Я обещал, мы сделаем все возможное, чтобы им у нас понравилось… Их Говорящий, командир, как он себя назвал, обратился ко мне, сказав, что его зовут Лучан. Его плечи были шире моих в два раза, хотя он был не выше меня. Лучан сказал, что не верит мне и мои люди причинят им вред. Как он подозревает, мы собираемся убить его людей. Меня потрясло, что он так подумал о нас, особенно после того, как я от всего сердца пригласил их погостить. Я не понял, почему он думает, что мы собираемся убить его людей, и стал уверять этого человека в наших мирных намерениях.

Лучан улыбался, но не доброй улыбкой, а такой, которой я еще никогда не видел. Он сказал, они снесут наш город и убьют всех, и только тогда будут уверены, что мы не нападем на них во время сна. Я заклинал его не делать этого, а просто поговорить с нами и избавиться от своих страхов. А мы рассеем его сомнения и покажем ему свою любовь.

После моих слов Лучан сказал, что теперь он не разрушит город и не убьет всех нас, как собирался. Он заявил, что поверит мне, если я отдам ему свою женщину в знак искренности и расположения. Он добавил, что если я не пошлю ее к нему, то они нападут, и это будет на моей совести, поскольку я отказался доказать ему свою искренность и добрую волю.

Я вернулся в город, узнать, что скажет мой народ. Все согласились и решили, что я должен послать Мэрили к людям Ордена, и тогда они не разрушат город и не убьют всех. Я просил всех не решать так быстро, предложил закрыть ворота, тогда люди Лучана не смогли бы причинить нам вред. Но мои люди сказали, что воины Ордена найдут способ проникнуть в город и убьют всех до единого, если мы закроем ворота и опозоримся отказом. Они говорили все громче и громче, что я должен показать Лучану свое расположение и развеять его страхи.

Никогда я не чувствовал себя таким одиноким среди своего народа. Я не мог пойти против слова всех, потому что меня учили, что голоса, сложенные вместе, мудрее одного и знают истинный путь. Один не может знать правды. А все вместе всегда примут правильное решение.

Мои колени дрожали, когда я пришел к Мэрили. Я слышал, как спросил ее, хочет ли она выполнить волю пришельцев и волю нашего народа. Я сказал, что убегу вместе с ней, если она откажется. У Мэрили было золотое сердце. Она заплакала и сказала, что никогда не слышала от меня такой греховной просьбы, поскольку она означает смерть всех остальных.

Мэрили сказала, что пойдет к людям Ордена и успокоит их, а иначе совершится насилие. Она хотела уверить их в наших добрых намерениях.

Я гордился тем, что моя любимая выбрала высшие ценности нашего народа. Мне хотелось умереть, когда я это чувствовал, и не отпускать ее.

Поцеловав Мэрили в последний раз, я не мог остановить слез. Тогда я обнял ее, и мы заплакали вместе.

Потом я отвел ее к их командиру, Лучану. У него была бритая голова, масляно-черная борода, и он носил серьгу в ноздре и ухе. Лучан сказал, что я сделал мудрый выбор. Его загорелые руки были по объему почти такие же, как талия Мэрили. Своей огромной потной лапой он схватил Мэрили за руку и потащил от меня, а мне крикнул, чтобы я «бежал побыстрее» в город. Его люди смеялись надо мной, когда я повернул обратно.

Люди Ордена оставили мой город и мой народ. За это я заплатил Мэрили.

Нет мне покоя.

Люди Ордена сняли лагерь и ушли. Но однажды они вернулись и вызвали меня. Я спросил Лучана о Мэрили, как она, счастлива ли. Лучан отвернулся и сплюнул, а потом ответил, что не знает, он ее никогда об этом не спрашивал. Я был взволнован и спросил, говорила ли она с ним о мирных путях нашего народа, о наших чистых намерениях. Он сказал, что когда он с женщинами, то предпочитает их молчаливыми. И Лучан подмигнул мне. Хотя я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так подмигивал, я понял, о чем он.

И тогда я страшно испугался за Мэрили. Но я помнил, что ничего на самом деле нет, а потому не мог быть уверен в услышанном. Ведь я слышу только то, что этот человек говорит о вещах, которые видел, а это всего лишь чувственная сторона мира. Я не могу знать реальность только через свои глаза и уши.

Затем Лучан сказал, что мы должны открыть ворота, если утверждаем, что гостеприимны к ним. Он еще добавил, что если мы откажемся, начнется новый круг насилия.

Я вернулся в город и передал его слова жителям. Мой народ в один голос сказал, что надо открыть ворота и пригласить их в город.

Люди Ордена вошли в город и захватили всех женщин, от девочек до пожилых бабушек. Я стоял вместе с другими мужчинами и умолял их отпустить наших женщин, не трогать нас. Я говорил, что мы согласились с их требованиями и не причиним им зла, но они не слушали.