Дэвид Коу - Правила возвышения Страница 65

— Вы хотели видеть меня.

— Да.

— Зачем?

Яван открыл рот и снова закрыл, не зная толком, что ответить. Разве непонятно? Разве после утренних событий они не должны поговорить?

— Чтобы обсудить… случившееся, — наконец ответил он.

— Ваш сын убил мою дочь. О чем еще говорить?

— Я не верю, что он убийца.

— Да, я знаю. Утром вы сказали мне то же самое. Кажется, я назвал вас глупцом и лжецом.

Пожалуй, кирси поступил правильно, забрав у него меч.

— Это ужасная трагедия, Андреас, — сказал Яван, усилием воли подавляя гнев. — Я глубоко соболезную вам и Иоанне. Бриенна была очаровательной девушкой. Она озарит своим светом Подземное Царство. — Последняя фраза являлась устойчивым выражением, но в данном случае звучала правдивее, чем обычно. Ибо Яван знал, что до конца своих дней будет помнить золотоволосую девушку в ярко-синем платье, надетом по случаю помолвки. Такую королеву обожали бы все подданные.

— Знаете, а ведь сейчас вы впервые выразили сожаление по поводу смерти Бриенны. — Голос Андреаса прервался, когда он произнес имя дочери, но герцог мгновенно овладел собой. — До сих пор вы не выказывали никакой скорби. Вы лишь старались защитить своего сына.

Яван ни на миг не усомнился в справедливости этого замечания и почувствовал стыд.

— Вы правы, Андреас. Мне следовало сказать это раньше. Приношу свои глубочайшие извинения. Ни одному родителю я не пожелал бы увидеть то, что вы с Иоанной увидели сегодня.

— А я не пожелал бы ни одному отцу жить с сознанием того, что его сын чудовище.

Яван на мгновение закрыл глаза. Он хотел обрушиться на герцога с проклятиями, но понимал, что от этого будет больше вреда, чем пользы.

— Я действительно верю, что мой сын непричастен к преступлению. — Он старался говорить спокойно. — Я понимаю, что все улики указывают на него. На вашем месте я бы тоже счел Тависа виновным. Но вы не знаете мальчика.

— Я знаю, что он ранил своего вассала.

Явану следовало ожидать этого. Фотир предупредил его. Но все равно слова оглушили, словно удар по голове.

Андреас еле заметно улыбнулся, увидев замешательство Явана, но улыбка тут же исчезла, и лицо герцога стало еще печальнее, чем минуту назад.

— Вы ни в чем не виноваты, Яван. И Шона не виновата. Порой хорошего воспитания и мудрого руководства недостаточно, чтобы спасти ребенка. В вашем сыне есть темное начало, против которого бессилен даже свет Морны.

Яван понимал, что герцог пытается быть добрым, что для человека в его положении он проявляет необычайное милосердие и великодушие. Он знал также, что Андреас прав — по крайней мере отчасти. В душе Тависа действительно таилась некая темная сила, хотя Яван не знал, где находится источник оной. И все же он не нуждался в сочувствии Андреаса.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Что бы вы о нем ни думали, я уверяю вас, Тавис не способен на такое зверство.

— Он действительно напал на своего вассала, как сказал ваш кирси моему?

— Да, но тогда он был пьян.

— Мы нашли пустую бутыль из-под вина у кровати.

— Это не значит…

— Довольно! — Андреас сжал кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Моя дочь мертва, убита кинжалом вашего сына в постели, которую делила с ним! Он убийца, и понесет заслуженное наказание!

— Андреас, я прошу вас, как герцог герцога, как будущий правитель Эйбитара: позвольте мне разобраться с этим делом, прежде чем вы совершите непоправимое. Тавис сидит у вас в темнице. Он не может покинуть Кентигерн и не способен никому причинить вреда. Держите его там, сколько потребуется. Но не усугубляйте трагедию казнью невинного человека.

— Вы увидите, Яван, что правосудие в Кентнгерне вершится быстро и беспощадно. Ни одному человеку, находящемуся в здравом уме, не требуется дополнительных доказательств, чтобы заключить, что Тавис убил мою дочь. Вы просто пытаетесь отсрочить неизбежное наказание, но я вам этого не позволю.

Яван долго старался сдерживать гнев, но это было уже слишком.

— А вы увидите, лорд Кентигерн, — ответил он, — что Керг реагирует на несправедливость столь же быстро. Любая попытка покарать моего сына прежде, чем будут представлены все доказательства его вины, послужит к началу войны между нашими домами.

Андреас шагнул вперед:

— Вы смеете угрожать мне в моем собственном замке?

— Да, если это единственный способ заставить вас прислушаться к голосу разума. Подумайте хорошенько, Андреас. Вам не нужна война с будущим королем Эйбитара. Ибо в таком случае вы скоро окажетесь самым одиноким человеком в стране.

— Вы не станете королем, покуда я жив! Мне наплевать на Законы Престолонаследия! Все Керги — безжалостные убийцы и лжецы! Вы недостойны короны! Стража! — крикнул он, прежде чем Яван успел ответить.

Две мужчин вошли в комнату.

— Отведите герцога в его покои. И впредь не допускать его ко мне.

— Да, милорд.

Яван тихо выругался.

— Давайте закончим наш разговор на другой ноте, Андреас, — сказал он. — Я уверен, мы можем прийти к соглашению, которое удовлетворит нас обоих.

— Оставьте меня, — сурово сказал Андреас. Он вновь повернулся к окну — неприступный, как стены Кентигернского замка.

Несколько мгновений Яван пристально смотрел на него, потом повернулся и вышел из комнаты в полутемный коридор, сопровождаемый двумя стражниками.

Он пообещал начать войну в случае казни Тависа, и он не шутил. Но почему-то ему не верилось, что этой угрозы достаточно для спасения сына.

ГЛАВА 13

Галдастен, Эйбитар

Гринса вздрогнул и проснулся в маленькой комнате, которую озаряли неверным светом далекие бледно-голубые сполохи. Он не сразу вспомнил, что они находятся в Галдастене, последнем городе, где остановилась ярмарка. Кресенна пошевелилась и неразборчиво пробормотала несколько слов, а потом снова погрузилась в сон, по-прежнему держа руку у него на груди.

С минуту Гринса лежал неподвижно, ожидая, когда сердцебиение прекратится, а потом осторожно отодвинул руку девушки, тихо встал и подошел к окну. Словно спохватившись, он натянул на себя штаны, лежавшие на стуле рядом.

Обычно в подобных случаях Гринсе требовалось время, чтобы понять значение привидевшихся образов и истолковать сон. Однако на сей раз смысл сновидения представлялся совершенно ясным. Такое с ним случилось впервые; еще никогда прежде пророческие видения не возвращались к нему во сне. Конечно, это было необычное пророчество. Вероятно, Гринсе следовало ожидать, что образ лорда Тависа Кергского, прикованного к стене темницы, явится ему снова. Мальчик находился в Кентигерне, как он и опасался. На это указывало не само видение, а время, когда оно явилось. Именно туда отправился Тавис со своим отцом, и Гринса не сомневался, что повторное явление зловещей картины означает, что пророчество сбылось. Он обладал незаурядным магическим даром, которому давно привык доверять в делах такого рода.