Марк Энтони - Мрак остаeтся Страница 65

Хищное лицо барда казалось усталым и изможденным.

— Измотанный скитаниями бард не лучший попутчик в такое время, как это. Для Мелии будет куда приятнее иметь рядом с собой двух юных красавиц, а еще двух подруг, которых она любит всем сердцем.

От этих его слов обе юные красавицы онемели.

Неужели вы слепы! — хотелось крикнуть Лирит. Мы же приставлены шпионить за вами, а заодно и за Тревисом.

Но она только посмотрела барду в глаза и кивнула.

Когда девушки шли назад коридорами замка, они остановились у двери, что вела в комнату Даржа. Его, как опекуна Эйрин, следовало поставить в известность об их решении.

— Сейчас же начинаю собирать вещи, — ответил им рыцарь.

— И ты не хочешь ничего у нас спросить? — удивилась про себя Лирит, но удержалась, понимая бесполезность вопроса. Дарж доверял им не меньше, чем Мелия с Фолкеном.

Так даже лучше, мысленно произнесла Эйрин, когда они отошли чуть дальше от его комнаты.

Это как понимать?

Лирит все еще не знала, когда баронесса научилась говорить, не прибегая к словам. Голос Эйрин прозвучал у нее в мозгу громко и четко.

Как сказала Иволейна… Узор изменить нельзя. С нашей ли помощью или нет, колдуньи намерены заняться поисками Тревиса. И как мне кажется, будет намного лучше, если его обнаружим именно мы с тобой — его друзья, те, кому он небезразличен.

Лирит понимала, что Эйрин права. Иволейна ведь не запрещала им заговорить с ним, предостеречь его, посоветовать вернуться домой и никогда больше не показывать носа на Зею. То была нить, которую, рискуя навлечь на себя удар судьбы, сестра Мирда отваживалась вплести в полотно жизни.

К тому же еще неизвестно, увидят ли они Тревиса вообще. А также Грейс или Бельтана. Хотя мысль эта по-своему утешала.

На следующее утро, когда только-только начинало рассветать и по земле стелился туман, а путники садились на лошадей, Лирит подняла глаза и увидела, что откуда-то сверху, из узкого окна, на них смотрит бледное лицо. И тотчас ей стало понятно, что слова своего она не сдержала.

Как Теравиану стало известно об ее отъезде из Ар-Толора, она не ведала, и этот вопрос не давал ей покоя всю дорогу. Возможно, он подслушал разговор Иволейны и Трессы, когда те обсуждали между собой, что неплохо было бы отправить Лирит и Эйрин на юг вместе с Мелией. Теравиан большой мастер шпионить, оставаясь при этом в тени.

Нет, здесь что-то не вяжется. Лирит ведь разговаривала с ним в последнюю ночь шабаша, всего за несколько часов до того, как Мелия узнала об убийстве бога. Как ни трудно в такое поверить, ответ напрашивался один.

Теравиан наделен Даром!

Что ж, талант встречается и у мужчин. Лирит знала одного отрока по имени Дейнен, который в известной мере обладал этим даром — например, в ослепительном свете солнца он как-то раз видел собственную смерть, и видение сбылось. И все-таки талант этот чаще присущ женщинам, он если и встречается у мальчиков, то в пору их возмужания пропадает без следа. Но Теравиану больше шестнадцати зим, и он уже мужчина, если не умом, так телом, и если верить его словам, видения являются ему не впервые.

Впрочем, какое это имеет значение? Лирит подозревала, что королева Иволейна заботилась о Теравиане не из-за одного только уважения к ее союзнику, кейлаванскому королю Бореасу.

Стоило им покинуть стены замка и выехать на дорогу, ведущую в морю, как Лирит тотчас ощутила прилив бодрости. Напоенный солнцем осенний день уступил эстафету золотистому вечеру, и хотя по-прежнему было тепло, в воздухе с самой зари оставалась утренняя прохлада, которая куда-то исчезала только с наступлением бархатных сумерек.

Они немного поговорили, пока ехали на юг через Толорию. Молчание было слегка окрашено горечью утраты, однако было в нем и нечто успокаивающее. Путь лежал через густонаселенные земли. И все равно с всеобщего молчаливого согласия путешественники избегали усадеб и придорожных гостиниц, предпочитая останавливаться на ночлег под раскидистой сенью деревьев, и несколько раз располагались в талатрине, что остался от древнего Таррасского пути. Погода оказалась благосклонна к ним, и было просто грешно проводить столь благословенные часы внутри стен постоялых дворов.

По утрам, еще до рассвета, Лирит просыпалась, свернувшись калачиком под теплым одеялом рядом с Эйрин, и слушала, как Мелия негромко читает молитвы, пока Фолкен, позвякивая котелком и сковородкой, готовит завтрак. Вскоре после этого обычно раздавался негромкий бой часов, затем, облаченный в неизменную кольчугу, поднимался Дарж и, опустившись рядом с ними на колени, принимался будить. Ароматы мэддока бывали столь соблазнительны, что Лирит волей-неволей выползала из своей импровизированной постели и садилась к огню, зажав в ладонях горячую глиняную кружку, а Фолкен тем временем раздавал поджаренный на сковородке хлеб. После чего все снимались с места, усаживались на скакунов и ехали дальше по залитой осенним солнцем местности.

Странно, но Лирит не могла припомнить, когда еще она была так счастлива.

На девятый день они без всяких приключений достигли вольного города Джендарры. Это был крупный, грязный, шумный и в то же время восхитительный портовый город, расположенный в месте, где в Заревое море впадали, предварительно слившись в величавый поток, две реки — Келдуорн и Димдуорн.

Лирит благодарила судьбу, что та не привела их в вольный город Коранту. Девушка не была там с того самого дня, когда бежала на север, в Толорию, чтобы начать жизнь заново. Несмотря на происшедшие с тех пор перемены, Лирит сомневалась, что хочет вновь вступить под его мощные стены. На их счастье, в это время года море в Коранте было неспокойным, и поэтому путники направили свои стопы в Джендарру.

За два столетия до этого вольные города сбросили правителей-тиранов и, объединившись в довольно рыхлый союз, отдали бразды правления в руки купцов. Теперь во главе каждого из них стоял не граф и не герцог, а мэр, который избирался представителями торговых и ремесленных гильдий. В результате вольные города процветали и богатели; впрочем, порядка, возможно, в них было и меньше, нежели в замках доминионов. И хотя Лирит провела последние девять лет своей жизни в одном из таких феодальных гнезд, ей почему-то казалось, что определение «вольный город» вводит людей в заблуждение. Да, купить там можно чего душа пожелает, но отнюдь не вволю, ибо каждый товар имеет цену, и немалую.

Что, кстати, вскоре выяснил для себя и Фолкен, отправившись покупать билеты на судно, отплывающее в Таррас.

— Грабеж среди бела дня! — возмущался бард, входя в гостиницу, где они остановились. — Капитан разве что не перевернул меня вверх тормашками, чтобы вытряхнуть их моих карманов последние гроши!