Татьяна Андрианова - Как вывести ведьмаков Страница 66

Раскрасневшаяся от жара костра Параскева деловито помешивала аппетитно пахнущую кашу в большом котелке. Она твердо знала: мужчин нужно хорошо кормить, и чтобы работа спорилась, и вообще, для веселости духа. В доме жреца при храме сельчанки сноровисто наводили чистоту. Выбивали половички, стирали занавески, обновляли солому в тюфяках, вполголоса ругали неряху Марыську, что содержала жилье в такой грязи. Разве ж можно относиться к своим обязанностям спустя рукава? Жрец в селе один, а у него в доме чистой тряпки не найдется. Решено было, как протрезвеет нерадивая прислужница, так сразу поучить ее уму-разуму маленько. Не сильно. Так, чтобы только с недельку на мягком месте сидеть было больно.

Готовить в такой грязи никто не решился, и внучки бабки Рагнеды умчались домой печь для всех пироги. Хоть стара была бабка, согнули ее года и видела она плохо, но под ее присмотром тесто всегда выходило пышное, сдобное, словом, такое, какое не всякой хозяйке удастся. Может, слово она какое знала для пирогов и другой выпечки — непонятно. Но как праздник какой или свадьбу играть затеют, так угощение для гостей непременно в ее дому готовят.

В это время из-за поворота выскочил босоногий мальчишка. Разбрызгивая еще не просохшую грязь, он промчался к храму и остановился тогда, когда лбом протаранил Панаса. Голова охнул, мальчик ойкнул, жрец вздрогнул. Остальные толком ничего не услышали, так как шум стоял изрядный.

— Куда ж ты бежишь, заполошный? — строго вопросил мальчонку Панас, внутренне поздравив себя с тем, что паренек угодил лбом ему в бедро, а не в какую-либо другую, более важную часть тела. — Разве ты не видишь, тут люди ходят?

Для большей доходчивости своих слов голова пару раз встряхнул мальчугана за шкирку как нашкодившего кутенка.

— Там она… — тут же насупился паренек, но сбежать попыток не предпринимал.

Знал: Панас — мужчина солидный, бегать за пацаном по всему селу не станет, не по чину ему носиться как угорелый, да и вряд ли догонит юркого, как змейка, паренька. Зато родителей о плохом поведении чада известит, а те ему так всыплют горячих — мало не покажется.

— Кто — она? — громовым голосом поинтересовался Панас. — Ты говори внятно, а не сопи себе под нос как индюк.

— Ведьма, — произнес практически магическое для головы слово паренек, и солидный мужчина сразу ослабел в ногах.

Колени его дрогнули, руки затряслись, мальчишка получил свободу раньше, чем на нее рассчитывал, и смачно плюхнулся в грязь. Только неимоверным усилием воли Панас взял себя в руки и не шлепнулся туда же.

— Что — ведьма? — вмиг пересохшими губами пролепетал он, мечтая получить сразу ведро воды: и попить, и голову окунуть, чтобы мрачные мысли вместе с нехорошими предчувствиями ее покинули.

— Она ведьмаков споймала и сюда ведет, — выпалил малец, вскочил на ноги и отбежал-таки на достаточное расстояние, чтобы Панас не дотянулся.

Пусть уж лучше отец уши надерет или по заднице ремнем пройдется, чем так, при всех в грязь падать. Тем более за такое количество грязи на штанах теперь все равно от мамки влетит на орехи.

— Ведьмаков? — удивился голова и вздохнул с явным облегчением. С лесной отшельницей ничего страшного не произошло, даже вон ведьмаков переловила. Развлекается, значит. — Да на кой ляд ей эти ведьмаки понадобились?

— Так она сюда их ведет, — напомнил парнишка.

— А нам на кой?

Ответа на свой вопрос Панас не получил, так как именно в этот момент из-за поворота показалась Светлолика. За ней с самым что ни на есть пришибленным видом шествовали двое ведьмаков, что только вчера въехали в село этакими гоголями. Теперь же гонору в них явно поубавилось. Создавалось впечатление, будто ведьмаки чудом выжили на самом краю грандиозного сражения и теперь так потрясены, что совершенно не замечают ничего вокруг. Процессию замыкала тройка самодовольных вервольфов. То ли конвой, то ли почетный караул, то ли звери просто так, для компании сопровождали процессию.

Народ замер. Некоторые застыли на одной ноге, забыв поставить на землю занесенную для шага вторую. Погруженный в собственные мысли Алишер так бы и остался в неведении и пропустил явление ведьмы в Хренодерки, если бы не оглушающая тишина, которая внезапно воцарилась вокруг. Слышно было, как мимо с деловитым жужжанием пролетела пчела, спешащая в улей с первой пыльцой только начинавших зацветать садов. Ведьмаки с детства приучены реагировать на все необычное. Эта привычка не раз спасала Алишера и его тройку, когда ночью вдруг замирало все вокруг либо раздавался какой-то шум. Увидев своих товарищей, ведьмак чуть не сверзился с крыши, чудом устоял на самом ее краю, сиганул в стог прошлогоднего сена, чуть не напоровшись на спрятанные там вилы и распугав пару десятков мышей, устроивших там свои гнезда. Лишь затем вспомнил о наличии приставной лестницы. Ведь можно было спуститься вниз по ней. Пусть медленнее, но зато безопаснее.

— Здравствуй, Светлолика, — осторожно поздоровался Панас, ожидая от девушки чего угодно.

Светлолика и впрямь в деревню без повода не являлась. Ее и по поводу звать приходилось. Поэтому ожидать от нее можно было любой пакости.

— И тебе не хворать, Панас, — ответила ведьма с таким подозрительным спокойствием, что голова побледнел, подозревая самое худшее.

— Ты это… чего это? — вопросил голова, прикидывая, сможет ли дед Тарасюк избавить его от ведьминского проклятия, ежели чего, или, как с ливнем, ерунда получится.

— Я ничего, — резонно заметила Светлолика, и ее звери дружно уселись на землю, вывалив розовые языки, всем своим видом как бы подтверждая, что хозяйка, может, и ничего, а они-то очень даже способны изобразить нечто этакое. — А ты чего?

Мужчина задумался, судорожно пытаясь нащупать хоть какую-нибудь нейтральную тему для разговора, но в голову отчего-то лезло лишь: «Чего приперлась-то, коли тебя никто не звал? Шла бы ты домой, Светлолика». Вслух такое говорить точно не следовало. Потому как в этом случае можно огрести даже не от ведьмы.

Алишер подошел к Риттеру с Миксамом, окликнул их, даже пару раз толкнул, но ответной реакции не дождался.

— Что это с ними? — спросил он у ведьмы, будто их состояние было целиком ее виной.

— Понятия не имею, — пожала плечами та. — Я думала, они всегда такие. Трудная у вас, мужчины, профессия. Сменили бы, что ли.

Алишер хотел было ответить что-нибудь резкое, но в голову уже закралась предательская мысль. «А что, если и вправду… бросить все, послать главу совета с его сбежавшим вампиром к чертовой матери?! Пусть Нилрем ловит себе своего беглеца, коли есть у него на то такая охота. А самому уехать куда-нибудь далеко, где речка с рыбой, леса с дичью. Построить домик себе и жить долго и счастливо». Но в глубине души ведьмак понимал: долго и счастливо не получится. Прознает обо всем Нилрем, у которого руки длинные и уши, говорят, разве что не по всем стенам в Рансильвании понатыканы, не говоря уже о жучках, что под каждым кустом сидят. И тогда жить, может, ведьмак будет и долго, но мучительно и очень болезненно.