Гленда Норамли - Звезда надежды Страница 66

— Это же просто вопрос регуляции, — запротестовал Портрон. — Нужно поддерживать равновесие в населении. Церковь ведь должна брать откуда-то наставников, и чем они моложе, когда начинают служение Создателю, тем лучше. Нужно также соблюдать Порядок, а большие неуправляемые должным образом семьи — угроза ему, ты же знаешь. Лишние сыновья, например, не могут унаследовать ремесло отцов, а лишние дочери не находят себе мужей. Это же никуда не годится!

— Верно, — сказала Керис. — Никак не годится. — Она сделала глубокий вдох, чувствуя, что вот-вот потеряет власть над собой. — Скажи мне, — продолжала она более спокойно, — почему вы не позволяете роженице-наставнице кормить ее дитя? Зачем поручать ей чьего-то ребенка вместо ее собственного?

— Обязанности наставницы — это не обязанности матери, Керис. Ничто не должно вставать между наставницей и ее долгом перед церковью. Считается, что уход за собственным младенцем будет слишком отвлекать ее от служения Создателю. К тому же дети, воспитанные чужими людьми, наверняка станут более преданны церкви, а не собственной семье. Некоторые из величайших подвижников были мужчинами и женщинами, не знавшими своих родителей; они начали свою жизнь, как дети церкви, воспитанные в стенах монастырей.

«О Создатель! Бедный Аурин! — подумала Керис. — Шейли так любила бы тебя…»

Девушка вспомнила слова матери: «Не было ни дня, когда я не думала бы о нем», вспомнила о Мелдоре, который не знал своих родителей, не знал даже, из какого они Постоянства… Она подумала о Давроне, которому было приказано бросить мальчика-калеку — одного из несчастных выродков, которых обычно церковники душили сразу после рождения, — в Неустойчивости; подумала о молодой наставнице, ожидающей отца своего будущего ребенка, — пузатого, лысого, пожилого…

«Это же тирания, — подумала Керис. — Худшая ее разновидность — тирания, основанная на чувстве вины. И на любви. Если мы любим Создателя, мы должны подчиняться Закону и склоняться перед властью церкви. Если мы этого не делаем, мы совершаем преступление против всего человечества…» Вслух Керис с горечью повторила:

— Да, это никак не годится, — и снова принялась чистить Игрейну.

Портрон, смущенный ее тоном, стал искать предлог уйти из конюшни.

— Нужно, пожалуй, найти конюха, чтобы он вычистил моего мула, — пробормотал он и исчез.

Керис орудовала щеткой с яростной силой, не обращая внимания на недовольное пофыркивание Игрейны.

— Керис!

Девушка выпрямилась и недружелюбно взглянула на новый силуэт в двери. На сей раз свет ей загораживал Мелдор.

— Я здесь, — ответила она, — хотя откуда ты это знаешь, я не могу себе представить. — Голос ее звучал кисло, да она и не пыталась скрыть раздражения.

Мелдор, казалось, не заметил ее резкости.

— Мы завтра отправляемся на юг, — сказал он, — и у меня есть для тебя предложение.

— Нет, — бросила Керис.

— Ты даже его не выслушала.

— В этом нет нужды. Ответ все равно будет отрицательный.

— Ты хочешь стать картографом. Я могу осуществить твою мечту. Поедем с нами завтра, и ты получишь собственную лавку, необходимый инструмент, помощников, если захочешь. Мы приставим к тебе меченых для поездок в Неустойчивость и оплатим все расходы.

Керис внимательно посмотрела на Мелдора.

— Помнится, я однажды уже получала подобное предложение. Единственная неприятность заключалась в том, что в заманчивой приманке был скрыт острый крючок. Я должна была служить Разрушителю, если не ошибаюсь.

— Я не служу Карасме.

— Нет? Тогда, возможно, осадок на дне кружки имеет другое происхождение. Давай начнем сначала: ты предлагаешь мне возможность стать картографом?

— Да.

— В обмен на что?

— Твое обещание искать способ изготовления карт тромплери и, когда найдешь, поделиться секретом с нами.

— А если я ничего не найду?

— Я готов рискнуть.

— Зачем тебе карты тромплери?

— Чтобы победить Карасму, зачем же еще?

Керис перестала чистить лошадь и взглянула на Мелдора. Лжет он или нет? Она думала, что лжет; по крайней мере всей правды не говорит определенно. Девушка принялась приводить в порядок жесткие волосы гривы Игрейны.

— Ответ все равно «нет».

— Ты предпочла убежать из дома, лишь бы не вступать в нежеланный брак. Разве не может то же самое случиться с тобой, когда ты приедешь к своему дяде? От тебя будут ожидать готовности выйти замуж: этого требует Закон. Керис, я ведь знаю: я предлагаю тебе именно то, чего ты всегда хотела.

— Нужно ли мне напоминать тебе, что случилось с твоим предыдущим картографом и его помощником?

— Мы тебя защитим…

— Ха! Каким, интересно, образом? Если Разрушитель желает смерти жителя Неустойчивости, тот обречен, хоть Карасма и не может разделаться с ним лично. Рано или поздно — при переправе через поток леу, или при нападении Диких, или руками Приспешников — он будет убит. Но ведь я не смогу создавать карты, не покидая Постоянства. Если секрет карт тромплери будет раскрыт, это возможно лишь здесь, в Неустойчивости. — Керис накрыла Игрейну попоной и повернулась к Туссон, которая недовольно оскалила зубы и нарочно наступила хозяйке на ногу.

Девушка дернула животное за ухо, и лошадь неохотно убрала копыто.

— Ах ты, дрянное создание! Я же знаю, что ты сделала это специально! — Керис начала чистить Туссон. — Ответ остается отрицательным, Мелдор. У меня — даже если забыть об опасности — есть для этого очень веское основание. Несколько оснований. Ты путешествуешь вместе с человеком, который является слугой Карасмы. И ты пользуешься леу. Этого достаточно, чтобы мое решение было однозначным.

— Ты понимаешь, что я мог бы… принудить тебя?

— Вероятно, но сомневаюсь, что смогу открыть секрет тромплери, если ты превратишь меня в рабыню. — Керис и не догадывалась, как точно повторяет сказанные раньше Скоу слова; не заметила она и уважения, отразившегося на лице Мелдора. Он постоял еще некоторое время, слушая, как шаркает щетка, как умиротворенно пофыркивает лошадь, потом повернулся и ушел. Керис посмотрела ему вслед: он не согнулся, не понурился, выслушав ее отказ.

Девушка прижалась головой к боку Туссон, еле сдерживая слезы. Она знала, что Мелдор прав: ничего хорошего ее не ждало. Она была женщиной и должна была подчиняться ограничениям, налагаемым ее полом и профессией отца; от рождения ей было предписано подчиняться Закону, потому что восстать против него означало подвергнуть опасности то, что еще оставалось от мира. Тирания вины…

«Ты дура, Керис, — подумала она. — Тебе следовало отправиться с ним. Участь, которую он тебе предлагает, наверняка лучше того, что ожидает тебя в Салиенте. Ты ведь знаешь, что тебя там ждет: скука, подчинение Закону до конца жизни. Разве этого ты хочешь?» Более рациональная часть рассудка Керис отвечала: «В обществе Даврона ты можешь добраться не дальше, чем до следующего лагеря».