Дмитрий Колотилин - Шахматы Богов Страница 67

Слабость навалилась тяжким грузом, из-под доспехов сочилась кровь. Русберг подошел к окну и выглянул - снаружи внизу бегали десятки легионеров с факелами, придворные маги творили заклинания. Он встал на подоконник, ухватился за выступы и принялся карабкаться вверх на крышу дворца. Пальцы соскальзывали, но он держался и лез вверх, из окон донесся шум, и повалил едкий дым.

Русберг забрался на крышу, присел на холодную черепицу и осмотрелся. Звуки колоколов с нарастающей мощью раз за разом ударяли, заставляя прижаться к холодному камню, внушая желание упасть и молиться о снисхождении, вымаливая все свои грехи. Он с усилием встал и взглянул в сторону Собора, он видел тот иначе: белые сияющие светом стены и башни стояли посреди кроваво-красного круга, все подножие Собора словно испачкано в крови, статуи на нем словно устремили свои ненавистные взгляды на него. Столп света устремлялся в небо, откуда над миром медленно распространялась красная пелена, скрывающая звездное небо.

Что ж, он сделал свое дело, может, теперь появится немного времени на подготовку, и мир не падет. Марионетка Врагов погибла, они найдут новых марионеток, а пока он разберется с другими врагами, которым задолжал уже давно. А после примется и за остальных, в том числе и этих...

Сил сражаться уже не осталось, верное оружие кусками звенит в связке на поясе. Кровь медленно просачивается через щели в доспехах. Но все это лишь препятствие к достижению цели. Русберг встал и осторожно пошел по крыше, стараясь держаться на темной стороне. Внизу бегали сотни людей с факелами, маги запускали яркие шары, освещающие округу, молнии били из небес в окружные флюгеры, высекая мириады искр.

"Медлить нельзя, нужно выбираться отсюда".

Он спрыгнул вниз, стремительно падая, но перед самой землей исчез, оказавшись на полу в съемной комнате гостиницы. Вычерченная на потолке фигура запеклась, капли упали на пол. Силы были на исходе, но оставаться здесь нельзя.

"Вставай и беги".

***

Беззвездная ночь раскинулась черной пеленой над городом, пряча округу в темноту, лишь городские фонари немного освещали главные улицы. Ветер посвистывал между улочками, бил в ставни, плохо закрепленные на ночь, раскачивал вывески таверн, торговых лавок и гостинец. Капли дождя барабанили по крышам, ручьи бежали по улицам, смывая всю грязь города. Смрад городских переулков заглушался запахом грозы.

Спившийся немытый старик в драных лохмотьях сидел на голой земле под аркой в переулке, куда с соседних домов сбрасывали мусор. Рядом валялась пустая глиняная бутыль, крысы боязливо выглядывали из щелей и тут же прятались обратно. Старик беспорядочно бормотал что-то себе под нос, пальцы его рук скрючились. Когда же мимо проходили солдаты, он с ухмылкой смотрел на них, не замечающих его буквально в нескольких шагах. Старик приподнял голову, вслушиваясь, на его лице расплылась гнилозубая улыбка.

Раздался звон колоколов, разносящийся по городу, в закрытых ставнях замелькали огоньки, по улицам забегали легионеры, люди начали выглядывать из домов и тут же прятались обратно, запирая двери на засовы. Старик встал и медленно поковылял к площади, мимо пробегали солдаты и церковники, но никто не замечал его, а старик шел прямо посередине улицы, истерически смеясь во весь голос.

Он медленно шел по улице, а вслед позади все накрывало темнотой, словно пелена мрака падала на округу. Дворовые псы тут же скулили и прятались в свои конуры в подворьях, крысы бежали прочь, растения вяли. Старик шел, опираясь на кривую палку, которая, лишь только коснувшись камня улицы, покрывала тот трещинами, земля превращалась в мертвую гниль.

Старик вышел к площади и взглянул на Собор Истинной Веры, тот сиял среди ночи, но свет не каждый мог видеть, во все стороны волнами разлетались удары колокола, столп света устремился в небо. Перед Собором стояла сотня церковников, источавших небольшое свечение. Старик взглянул на Дворец, тот был словно во мраке, сверху летали силуэты, похожие на больших птиц. А вокруг площади стояли нищие, такие же старики, как и он, и лица у всех были одинаковы. Каждый из них смеялся, смех соединялся в центре площади и с силой ударялся о невидимую преграду перед Собором, камень площади трескался, из трещин поднимались небольшие черные дымки.

Земля затряслась, Собор покрылся незримыми трещинами, и вдруг внезапно все закончилось. Нищие развернулись и пошли обратно, растворяясь во мраке улиц.

Колокола звонили три дня и три ночи, на площади вывесили черные штандарты с гербами, люди молились. Император умер, да здравствует Церковь Истинной Веры! Во Славу Всевышнего! Аминь!

Междуглавие 9.

Старая коса с легкостью скашивала сочную луговую траву. Крепкие широкие ладони уверенно держали косу, высокорослый и не по возрасту сильный широкоплечий седовласый мужчина взмахивал косой и с легкостью опытной руки скашивал по утренней росе очередную полосу.

Над пологим лугом у склона холма еще не успел полностью сойти туман. На Восходе поднималось утреннее солнце, по чистому голубому небу бежали небольшие белые облачка, птицы заливались чарующими песнями, просыпались насекомые, бабочки и пчелы начинали летать от цветка к цветку. Неподалеку журчала небольшая речушка, в которой весело плескалась рыба, и мать медведица привела медвежат на песчаный бережок учить ловле.

Седовласый мужчина с умилением смотрел, как мишки плескаются в воде, пытаясь поймать жирных медленно плавающих рыб. Он любовался малыми детьми, продолжая выкашивать покрытую росою траву и лишь время от времени поднимая косу, чтобы подточить ее камнем. Медведица со спокойствием сидела на берегу, не опасаясь за своих детишек. Неподалеку в высокой траве прошмыгнули юркие зайцы, испугавшие перепелов, тут же взмывших в небо.

Идиллия и спокойствие царило в этих местах. Скосив пол поля, мужчина сел на немного нагревшийся камень, перед этим попросив у него разрешения. Достал мешочек, развязал его, забил трубку табаком и закурил, пуская небольшие облачка дыма и с умилением наблюдая за окружающей природой. А между тем медвежата радостно плескались в чистой теплой воде. Под одетыми в лапти ногами бегали полевые мышки, нисколько не боящиеся человека. Недалеко на соседнем лугу паслись несколько лошадей с панцирными наростами, жеребята не отходили от них, коровы с мощными дугообразными рогами не забредали в недалекий лес и не норовили залезть на покос или в уже собранные стога сена.

Мужчина медленно попыхивал раскуренной трубкой до тех пор, пока солнце не поднялось достаточно высоко.