Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать Страница 67

– Умеешь ты успокоить и приободрить, – криво усмехнулась Серафима. – Ну, ладно, большое и разумное существо, спокойной ночи. Если утром будет рейс на Лукоморск, не забудь меня разбудить.

– Спи спокойно, маленькая неразумная человеческая девушка, – грустно улыбнулась в ответ в темноте Змиулания. – Я должна тебя охранять, а не будить…

Утром, чуть свет, Серафима была уже на ногах. Поплескав в лицо холодной водой из тазика в туалетной комнате – вода сочилась здесь из стены, и за ночь набежало прилично – причесавшись и одевшись на скорую руку, она стала ждать от жизни чего-нибудь еще.

Хорошо, если это будет завтрак.

Через пять минут за дверью раздался скрежет отодвигаемого засова, дверь распахнулась с гулким бумом, и в комнату, сопровождаемый солдатами, торжественно вступил первый царский советник Зюгма.

– Его величество царь Костей приказали привести на завтрак царицу Елену, – важно объявил он, не уточняя, кто чем или кем будет завтракать, и стал ждать обмороков счастья, восторженного визга, истеричных изъявлений благодарности или хотя бы большого человеческого спасиба.

Но дождался лишь высокомерного взгляда в своем направлении.

– Доброе утро, господин… советник. Скажите пожалуйста, вас когда-нибудь учили стучаться перед тем, как войти в комнату дамы? А здороваться?

– Но я… Но у меня… Но вы здесь… Я не обязан… – надув щеки, попытался объяснить он провал в своем воспитании, но, встретившись взглядом с царевной, моргнул, сглотнул и кивнул головой – то ли кланялся, то ли подтверждая, что все-таки учили. И выговорил:

– Доброе утро. Вы гото…

Но это было еще не все.

– Советник, вы должны знать, скажите мне: где у вас тут обувной шкаф? Я его не нашла, – изящным жестом царевна обвела свои апартаменты, демонстрируя наглядно непростительно-полное отсутствие какой-либо мебели, содержащей такую прозаичную вещь, как обувь.

– Обувной шкаф?.. Обувной шкаф?.. Но тут никогда не было обувного шкафа! – развел руками толстенький человечек.

– Тогда передайте его величеству, что я на завтрак прибыть не могу, потому что я не могу ходить босиком по замку как какая-нибудь прачка. До свидания.

Серафима холодно отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена.

– Босиком?.. Босиком?.. – Зюгма представил себе, как он передает слова Елены царю, ноги его подломились, как уже отрубленные, и он грузно опустился на ковер. – Но почему вы вчера не сказали… Не попросили…

– Это ВЫ должны были спросить и предложить, милейший. Запомните на будущее: царицы не просят. Царицы получают. А теперь ступайте.

Серафима подошла к окну и стала внимательно разглядывать что-то во дворе, как будто в комнате, кроме пыли, ничего уже не было.

– Нет-нет! – советник, пыхтя и обливаясь потом, несмотря на прохладное утро, быстро стащил с себя сапоги – коричневые, грубой кожи, до колена, только шпор не хватает – и с неуклюжим кособоким поклоном поставил перед собой. – Пожалейте! Окажите милость! Соизвольте надеть, ваше величество, осчастливьте недостойного! Они почти совсем новые! А к обеду – я клянусь! – у вас будет полный шкаф любой обуви, какой только захотите!..

Если бы это были какие-нибудь ботинки, полусапожки или туфли – они полетели бы в дарителя мигом.

Но это были сапоги. С подкованным каблуком и утяжеленным носком. Прошитые. С многослойной подошвой. В случчего – вещь незаменимая, не в туфлях же бороться с мировым злом!

И царевна решила смилостивиться.

– Хорошо. На первый раз прощаю. Но если вы не сдержите свое обещание, я буду очень недовольна. И свои объяснения вы будете давать уже его величеству.

– Все исполню, – умудряясь угодливо кланяться, не вставая с пола, Зюгма подвинул сапоги поближе к Серафиме. – Извольте-с…

Сапоги оказались немного великоваты, но после целого дня с босой ногой на это можно было и закрыть глаза.

До обеда.

Она демонстративно бросила под ноги Зюгме оставшуюся со вчерашнего дня в одиночестве левую туфельку – чтоб с размером не промахнулся – и приподняла подол шелкового платья, с удовлетворением оглядев слегка порыжевший кожаный носок трофейного сапога.

– Пойдемте, – милостиво кивнула царевна и сама пошла вперед – задрав нос, полуприкрыв глаза – как пава поплыла, сопровождаемая со всех сторон бесстрастными солдатами Костея, только подковки клацали о камень пола. Увидь ее сейчас настоящая Елена Прекрасная – расплакалась бы от счастья.

Серафима едва заметно ухмыльнулась. Если она не была образцово-показательной царской дочкой, это еще не значило, что она не знала, как ей быть. "Вам была нужна Елена? Ну так спасайся, кто может," – с мрачным удовлетворением хмыкнула она и добавила про себя же: "Ишь, как советничек-то расстилается-прогибается. Значит, вчерашнее представление Костей проглотил и не поморщился. Ну, что ж. Тогда сегодня его ждет второй акт."

Обеденный зал замка Костея был огромным, гулким и сводчатым, как пещера, и приблизительно таким же уютным. Узкие бойницы-окна терялись под потолком в полумраке, не пропуская даже самые энергичные солнечные лучи через свои покрытые пылью веков стекла. Черные – то ли от времени, то ли от копоти – неровные стены были девственно свободны от украшений и картин, обычно наперебой наводнявших такие помещения во всех виденных ей до сих пор замках. Дальний конец длинного темного дубового стола, окруженного стульями, как дохлая гусеница – муравьями, терялся где-то в темноте и пространстве, и если бы не пара канделябров со странными свечами, горевшими неестественно ровным белым светом, мимо ближнего конца тоже можно было бы пройти и не догадаться о его существовании.

Если бы Серафиме сказали, что по ошибке ее привели в морг, она бы не удивилась.

Накрытый то ли новой простыней, то ли старой скатертью освещенный конец стола приютил несколько престарелых тарелок, блюдец и чашек, переживших свои сервизы.

В круге света, скрестив руки на узкой впалой груди, сидел на одном из массивных дубовых стульев царь Костей.

– Вы задержались, Елена, – встретил он ее колючим взглядом и раздраженной репликой.

– Доброе утро, ваше… величество. Скажите пожалуйста, вас когда-нибудь учили вставать, когда входит дама? А здороваться?

От тона царевны среднегодовая температура мгновенно упала на несколько градусов.

Серафима спиной почувствовала, как задохнулся сзади только что бесшумно догнавший их царский советник.

– Но я… Но у меня… Но вы здесь… Я не обязан… – постарался найти нужные слова царь, но пришел к выводу, что, видимо, забыл их где-то дома. И ему ничего не оставалось делать, как приподняться, слегка склонить голову и проговорить: