Ольга Голотвина - Пасынки Гильдии Страница 68

Круча здесь была такой неровной, что по ней вскарабкался бы и дряхлый старик. Поднимаясь наверх, Патлатый держал шнурок в зубах, чтобы руки были свободны. Кровь с разбитых губ запачкала драгоценную деревяшку.

Король нищих! Король Гиблой Балки! Ну, теперь он всем покажет! А что еще будет!..

Тщеславные мысли взбаламутили тину и грязь в душе бродяги. В эти мгновения он не только забыл о своих чувствах к Щуке – он даже не думал о том, что женщина может вскоре подняться на утес и потребовать назад знак своей власти.

А когда спохватился и посмотрел вниз – у воды уже не было никого, лишь прыгал по камням горлан да чайки метались, как грешные души в бездне. Королева нищих исчезла. То ли в воду канула, то ли сквозь скалу ушла…

Приняв ладонью бурьян, Патлатый сел на краю утеса и приготовился ждать.

Над зеленым маревом листвы, над темными вершинами скал потянулась в небо тонкая струя черного дыма. Еле заметная – но те, кто ждал сигнала, разглядели ее.

Капитан Равар выдохнул яростную смесь ругательств и благодарностей, обращенных к Морскому Старцу. А затем весело, по-молодому рассыпал над палубой команды.

Корабли, только и ожидавшие знака с берега, снимались с якорей. Они все еще шли на веслах, не поднимая парусов, – «Гордец», «Танцор», «Вспышка», «Клинок», «Оса». Но теперь они двигались увереннее, почти не задерживаясь для промера глубин, потому что на борту «Гордеца» был лоцман, знавший здешние воды, как собственное подворье.

Предатель, который вел смерть в родной город.

«А я знаю своих! Фолиант сейчас обучает Недомерка составлению ядов, это так же верно, как то, что мы с тобой обе не девственницы. А Шершень наверняка уже спелся с Ураганом. Он-то быстро соображает, не то что ты…»

– От дуры слышу!

«Ты злись, злись на здоровье! Злость делает человека бдительным, мешает ему раскиснуть… Ты же не юная барышня! Ты знаешь, что мир создан не из цветочных лепестков! И если ты будешь хлопать глазками, твои дружки тобою закусят и косточки выплюнут!»

Из-за двери послышался голос жены Аруза:

– Да что ж это такое, гости дорогие? Каша с мясом стынет, а есть никто не идет!

Лейтиса спохватилась – а и верно, засмотрелась в зеркало, забыла, что еда на столе! – и поспешила в трапезную.

В этот день таверна была пуста. Ни единого посетителя, кроме Лейтисы и ее дружков, дожидающихся возвращения Шершня. Для этой троицы и предназначалась большая миска каши с мясом, водруженная на стол заботливой трактирщицей. И тут же, на чисто выскобленной столешнице, стояло блюдо с лепешками и лежали три деревянные ложки.

Вынырнув из низенькой дверцы напротив, к столу подошел Недомерок. Привычно буркнул что-то приветственное, плюхнулся на скамью, протянул руку к ложке.

Лейтиса тоже взялась за ложку… но замерла, устремив взгляд на густую красно-коричневую подливу поверх распаренных пшеничных зерен.

А с чего это Недомерок припоздал с трапезой? Всегда первым заявляется на запах еды…

– От Шершня нет вестей? – спросила Лейтиса, не решаясь первой погрузить ложку в ароматную кашу.

– Да какие вести, кто их передаст?

Лейтиса и сама почувствовала, что ее вопрос глуп. Она бросила его, чтоб скрыть вертевшееся на языке: «Да что с тобой, Недомерок? Почему ты отводишь взгляд? Почему вертишь ложку в пальцах, не набрасываешься на остывающую кашу? Чего ты ждешь, Недомерок?»

– Что ж ты долго есть не выходил? – холодно спросила женщина.

– Я… это… проспал.

Чужой взгляд, ой, чужой… ускользающий, неверный, словно тропа через болото…

– Проспал, угу… Ты же у нас такой барин, сладко дрыхнешь, когда все на ногах… в разбойничьей ватаге так изнежился?

Вроде бы дружеское подтрунивание – а не скрыть недоверие, и страх, и враждебность…

– А ты сама-то чего припоздала? – пошел Недомерок во встречную атаку.

– В зеркальце гляделась… – Только обронив этот честный ответ, Лейтиса поняла, как нелепо он звучит.

– Гляделась, угу! Ты ж у нас такая барыня лесная, раскрасавица разбойная! Как глянешь на себя, так и глаз оторвать не можешь! Особенно сейчас!

Лейтиса невольно коснулась синяка на скуле.

Надо же, какие запасы сарказма скрываются в этой лохматой башке! А Лейтиса-то думала, что он не способен выжать из себя ничего более ироничного, чем «шибко умные все стали!..»

Интересно, чего еще Лейтиса не знает о старом приятеле? И чему успел его научить Фолиант?

Женщина опустила мрачный взор в миску. Каша, обильно сдобренная мясной подливой, показалась ей не более аппетитной, чем клубок гадюк.

Подняла глаза – и наткнулась на пристальный, жесткий взгляд Недомерка. Словно из светло-голубых гляделок, как из окон, выглянул кто-то незнакомый, опасный… Впрочем, парень тут же отвернулся, уронил ложку и полез под стол ее поднимать.

Лейтиса бросила свою ложку на стол. Рука сама потянулась к миске. Шваркнуть кашу в рожу этому… этому…

Но тут распахнулась входная дверь, со двора в трапезную наперегонки ворвались свежий ветер и веселый Красавчик.

– Приве-ет! – пропел он. – Кашу всю сожра-али или мне оста-авили?

Не ожидая ответа, он уселся за стол, цапнул ложку и без колебаний начал наворачивать кашу.

– Какая тут певи-ица! – в перерыве между глотками сообщил он. – Зовут Ли-исонька! Рыжая! Я ей спуску не да-ам, вот увиди-ите!

Лейтиса и Недомерок, уже выбравшийся из-под стола, глядели на Красавчика так, словно он поглощал не кашу, а кипящую смолу. Затем переглянулись, не пряча смущения, взяли ложки и без колебаний приступили к трапезе.

Все было как прежде… как прежде, да? Ведь так?

Если Хозяйка Зла хочет вывалить кому-то на голову неприятности, она сыплет их не из пригоршни, а из полной корзины!

Айсур и Чердак даже не добрались до лавки менялы Зарлея: нарвались на знакомых стражников. Да не просто знакомых, а таких, с которыми у шайки Айсура были давние счеты. Вот и пришлось двоим уличным проходимцам удирать от погони через весь рынок, пока они не нашли себе убежище на крыше портового склада.

И сейчас они лежали пластом на шершавых досках, нагревшихся от солнца и загаженных чайками, и выжидали, когда демоны унесут старых знакомых.

Айсур осторожно высунул физиономию в прорезь для стока дождевой воды, чтобы обозреть окрестности. Увиденное заставило его забыть о страже.

– Глянь, Чердак, – пихнул он дружка локтем в бок, – акулы пожаловали!

– Какие еще акулы?

– А которых бронзовая рыбка привела!

И в самом деле, в гавань входили пять больших красивых кораблей.

С крыши склада обзор был неплох, и двое бродяг, как в театре, разглядывали громаду парусов и высящиеся над бортами катапульты.