Виктория Дьякова - Наследники Борджиа Страница 68

Из-за раздора с триполийскими принцами, власть которых на большей части франкского побережья была беспредельной, потомки графа ни с королем Людовиком Седьмым, ни с королями Филиппом-Августом и Ричардом Львиное Сердце, несмотря на все призывы и заманчивые обещания, больше на Восток не ходили.

Только отец Алинор, граф Рауль де Тулуз д'Аргонн, сумевший впервые за прошедшие со дня ссоры почти что полтора сто летия наладить дружбу с Раймундом Четвертым Триполийским, по призыву папы Гонория Третьего прибыл со своими вассалами в Птолемаиду и принял участие в походе крестоносцев на Дамиетту под предводительством короля Иерусалимского Иоанна де Бриенна. Он наконец увидел то, о чем мечтал с детства: поросшие пальмами берега великого Нила, колыбели человечества, зеленые воды принильских лагун, множество каналов, построенных руками древних мастеров, пирамиды в Долине Царей и черно-белых ибисов с хищными клювами, вибрирующих над зеркальными гладями.

Египет покорно стелился под ноги его боевого коня. Город Дамиетта, выстроенный на правом берегу Нила, окружала бесплодная пустыня. Когда крестоносцы подошли к городу и встали на противоположном, левом берегу полноводной реки, солнце на небе померкло, и всю землю заволокла непроглядная тьма. Как выяснилось позднее, затмение знаменовало собой для армии де Бриенна скорое наступление величайшей из побед, а за ней — величайшего из страданий.

На небольшом островке посреди Нила мусульмане возвели высокую сторожевую башню. Она соединялась с городом посредством деревянного моста. Разрушив мост, пилигримы соорудили две штурмовые башни, поставили их на суда, крепко связав их вместе. Избранные воины, среди них и граф де Тулуз д'Аргонн, двинулись на штурм башни. Суда бросили якорь у подножия ее стен. Сарацины осыпали крестоносцев градом каменьев и поливали потоками зажженной нефти, «греческим огнем».

Бросившись на приступ, воины Креста вскоре достигли зубцов башни. Но счастье на мгновение отворачивается от них: пламя охватывает штурмовые башни, знамя короля Иерусалимского оказывается в руках осажденных. Дамиетта ликует. Но рано. Патриарх Иерусалимский и епископы воздевают руки к небесам и… о чудо! Пламя угасает, выстроенный под градом стрел надводный мост цел. Крестоносцы снова идут на приступ.

Стены сарацинской башни с грохотом рушатся в Нил. Однако генуэзский флот, призванный оказать поддержку при переправе к Дамиетте, опоздал, разбросанный штормом в море. Сил развить успех у воинов Христа не было. Страшная буря разразилась над измученной армией, лагерь затопила горькая болотная вода. Начала свирепствовать неизлечимая болотная лихорадка, косившая еще фараонов.

А в Дамиетте перед изумленными сарацинами предстал святой Георгий со своим небесным воинством. Он был облачен в белые одежды и держал в руках сверкающий голубой меч. Три дня слышали сарацины громогласный голос его: «Бегите отсюда, или погибнете вы!». И потрясенный султан Малик-Камил дал приказ своим эмирам выйти из города.

Однако, опомнившись, созвали себе на подмогу все сирийские и палестинские войска сарацинов себе на подмогу. И снова закипела битва на Ниле. Снова зазвучали над христианским лагерем молитвы, и рыцари шли босиком за Крестом Животворящим. Трупы сарацин покрывали землю, как снопы почву во время жатвы, увяли от саднящего удушливого дыма рощи мимоз в парках Дамиетты, воды Нила окрасились алым от пролившейся в него крови.

Глубокой ночью, когда ярилась над Нилом гроза, король де Бриенн решил вести свою армию на решительный штурм. Несколько крестоносцев почти неслышно подобрались к стенам города, взобрались на них и, убив стражей, подали армии знак, воспев псалом: «Gloria in Excelsis!». Выстроившись в боевой порядок, армия отозвалась: «Те Deum laudamus!» — прокатился, заглушая грозу, многотысячный отклик. В ту ночь армия воинов крестовых окончательно захватила Дамиетту.

Граф де Тулуз д'Аргонн одним из первых ворвался на улицы города. Он увидел заваленные трупами площади, дома и мечети. Немногие оставшиеся в живых жители бродили вокруг своих подожденных домов как тени в могиле.

Вскоре де Тулуз д'Аргонн заболел болотной лихорадкой. Долго мучился он смертельной для многих болезнью в походном лазарете тамплиеров, но все же остался жив. В горячечном бреду являлись ему лики мертвых Дамиетты, и оправившись наконец от болезни, он посчитал, что выполнил свой обет Христу, и вернулся во Францию. Многие, кто знал Рауля до отъезда на Восток, не узнали его, когда он снова вошел под своды своего родового замка на Роне. Беспечный и веселый провансалец превратился в мрачного и злого брюзгу, разочарованного в жизни, в людях и даже в Боге. Воспитывавшая его с детских лет, кормилица Марлон, перекрестилась, столкнувшись с ним на ступенях замка. Она не признала сходу своего любимца. Ей показалось, что сам диавол предстал перед ней. Позднее она говорила маленькой Алинор, что отца сглазили страшные чудища, которые захватили его в речной воде и лечили в своем госпитале. Назывались они тамплиерами.

Оправившись от похода, Рауль женился на дочери соседнего феодала, графине Матильде де Пуатье-Кресси, с которой был обручен с детства по желанию еще отца своего. У них родилось трое детей: две дочери, Изабелла и Алинор, и долгожданный наследник — сын, которого назвали Жильбер. Счастливая семейная жизнь и рождение детей успокоили Рауля. Он снова стал прежним. Занимался хозяйством, писал, как было модно тогда, баллады, участвовал в турнирах и балах, с удовольствием проводил время со своими малышками и о походах на Восток больше не помышлял. Более того, когда его многочисленные знакомые и соседи пытались завести с ним разговор о тревоживших всех судьбах Иерусалима и долге каждого благородного рыцаря пожертвовать жизнью во имя Креста, он старался уклониться от ответов им. Супруга его Матильда объясняла такое поведение мужа тем, что многие из феодалов, беспечно болтавшие о подвигах в Святой Земле, на самом деле там не были и о подвигах этих и трудностях, сопряженных с ними, знали только понаслышке. А Рауль — был. И многое вытерпел там.

Тем временем годы шли своей чередой, дети Рауля подрастали. Любимицей отца была золотокудрая черноглазая Алинор, задумчивая и тихая девочка, у которой с малых лет проявился необыкновенный дар к живописи и сочинению стихов. Наблюдая за ней, родители иногда с изумлением переглядывались — неужто это наше творение? Алинор совсем не походила ни на мать, ни на отца, ни на старшую сестру свою, хохотушку Изабеллу, ни на капризного плаксу Жильбера, которому никак не могли привить основы рыцарского стоицизма и чувства достоинства. Рауль подспудно чувствовал, но боялся признаться даже себе, что за все его страдания в далеком походе Господь отблагодарил его, послав ему не просто ребенка — избранную душу. Все в Алинор, начиная от ее необычной внешности, длинных шелковистых волос цвета расплавленного золота и огромных вишнево-черных глаз с редкостным янтарным отливом — при том, что брат и сестра ее были всего лишь сероглазые шатены, — до ее редкостной духовной одаренности, все внушало отцу ее не только восхищение и трепетную любовь, вплоть до поклонения, но и устрашающее изумление. Откуда?