Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна Страница 69

Связного Гильдии я только что накормил враньем по горло — как обратно не лезет? В красках расписал: Джерк и его дружок сами сказали мне, за кем их прислали, и я даже их отговаривал, Печатью поклясться могу! А они всё лопотали что-то насчет приказа Гильдии и советовали не вмешиваться. Ну и кто я, чтобы вмешиваться, спрашивается? Опять же — чья вина, что их понесло в то болото? У меня и в мыслях не было, что они выберут для засады такое место. Тем более — что надышатся этих паров и начнут драться между собой (вир их знает, что им привиделось там!).

— Так что я выкрутился. Вызвал местных, чтобы забрали балбесов… Даже не знаю, перед кем Гильдия больше в долгу: передо мной или перед милыми цветочками. За то, что избавили её от этих… как бы их ещё назвать.

Найджи уже давно отверг переперченную яичницу и теперь переваривает исключительно моё враньё. Я тактично даю ему время — с блаженным видом затягиваюсь трубочкой и показываю, что всё, решительно всё у меня расчудесно.

Может, оно так и есть. Выглядит как жутковатая история с отличной концовкой, где все довольны. Например, старикашка Ивверт выложил двадцать золотниц почти без вопросов — и добавил пять за то, чтобы я порассказывал в местных заведениях, что его вины тут нет.

Местные от души счастливы, что им не придётся разбираться с крылатыми кошками, или змеями, или девами. Правда, у них, кажется, возникли какие-то вопросы к папаше-Ивверту. Ну, да это уж его дело.

Красотка-нойя тоже была довольна, когда я притащил ей с полдюжины сорванных лотосов, понадежнее засунутых в сумку: «Ах, таких цветов мне не дарили никогда, какой ты галантный, ну надо же!» Слушала историю и цокала языком, поила чаем и прищелкивала пальцами — «О, медовый, такие сказки хорошо слушать у костра!» И отвечала на вопросы: «Нет-нет, я думаю, что память этих бедняг едва ли восстановится. Нужны мощные зелья, очень дорогие, мой медовый, настоящих мастеров — и то… Беспамятники могут подменить их воспоминания ложными».

Начальство тоже было довольно — «Хорошо справился, Гроски». Пять золотниц Арделл оставила мне как премию, без вопросов отпустила в город (хотя и наваяла список покупок для питомника). Разве что щурилась на мою физиономию тревожно:

— Нэйш обмолвился, что вы вроде как сработались. И поскольку я пока от него такого не слышала не то что после двух выездов в паре с кем-то, а вообще… Лайл, точно всё в порядке?

— Немножко выматывает с ним срабатываться, — выдал я в ответ привычную полуправду. — Просто замотался. Обещаю быть в образцовом порядке, как только малость передохну.

Удалось даже сделать вид, что поясница ноет после разборки с гидрой. Хотя мне до сих пор в дыму мерещится встревоженный взгляд варгини. Нанесло ж на начальство с такой чуйкой!

Спасибо, у Найджи чутьё похуже. Может, его просто отшибло плотной завесой из дыма и перца, которая колышется в воздухе.

— Стало быть, теперь вы с этим Нэйшем приятели?

— Самые что ни на есть наилучшие. Так что пусть Гильдия даже не думает слать своих живодёров. Так и скажи — я разберусь сам.

Связной Гильдии кивает, заходится в кашле. Машет — мол, всё, поговорили, новости передам, а ты давай тут, внедряйся дальше. И бежит на свежий воздух — то есть, насколько он там свежий в бедном квартале с кучей табачных лавок и сапожных мастерских.

Не спеша докуриваю. Рука от плеча так и ноет ещё, хотя мазь от Аманды чудо как помогает. Три медянки на поднос — комплимент хозяину. Вежливый поклон.

На выход получается пойти уже вполне себе ровно, хоть поясница и тянет. Вокруг, в дыму, тонут недосказанные слова.

Ага, ага. Я разберусь сам, Найджи.

Я разберусь с ним сам. Подставив во время задания. Столкнув с каким-нибудь заказчиком. Во время выполнения моего задания — ведь когда-то мне про него да сообщат! Или даже после.

Крысы — чертовски мстительные создания. Склонны помнить долго, а бить — исподтишка.

А до того будут извиваться, притворяться испуганными, избегать вашего взгляда — и выжидать, выжидать…

Рано или поздно — вы утратите бдительность и подставите спину.

ВРАГ ЖИВОГО. Ч 1

«…исследования говорят, что все без исключения магические животные

так или иначе склонны к немотивированной агрессии.

Однако бывали случаи, когда внезапной кровожадностью

проникались целые зверинцы или популяции.

Ярким подтверждением является случай Фениа…»

Энциклопедия Кайетты

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

В клетке сидит здоровенный птах. Смахивающий на скворца. Только в сером варианте, в серебристую крапинку. Птах нагло поглядывает искоса и выдаёт звуки вроде «Уик, увик, перр».

Будто кто-то настраивает лютню, на которой одна струна провисла.

— Хлопот с тобой… — говорю я и почесываю птаху голову.

Тот в ответ торжествующе долбит по прутьям клетки.

— Это ж горевестник, — с сомнением говорит Мелкая. — Ну, халадриан.

Птах с жадностью пялится из клетки на печенье, которое Мелкая грызет.

— Дать ему?

— Ему это вредно. Они всё больше по жукам, плодам да орехам.

— А мамка говорит — того… мертвечиной они питаются.

Дрызга как надерется — так еще не то может сказать. Опять, небось, дрыхнет с перепою. Или клянчит спиртное у Лортена.

— А ещё, будто бы, примета они плохая. Куды горевестники повадятся — так сразу горе там, беда… смерти всякие.

— Наоборот. Горевестники собираются там, где беда. Чуют с больших расстояний — в каком доме смерть или скорбь. Даже могут наперед это предугадывать. Предсказывать. Если вдруг начинают куда собираться — лучше бы оттуда убраться. Жалко, они сейчас не везде встречаются.

Мелкая и птах изучают друг друга. Птах открывает клюв, будто хочет что-то сказать…

— Пинь.

И корчит обиженную мину, зараза этакая.

— А Гриз говорила — этот разговаривать может.

— Может, угу.

— Так это ж хорошо?

Говорящий горевестник — вещь редкая. И дорогущая. Небось, покупатели набежали б, если б узнали… только кто ж им отдаст.

— Для нас-то, может, хорошо… Он умный просто на удивление. Всех узнаёт. Сирил, меня как называют?

Птах склоняет голову, раздумывает и роняет:

— Мел.

Мелкая аж рот раскрывает. Киваю на неё.

— Она у нас кто?

— Уна, — выдают из клетки. Йолла открывает рот ещё шире, теперь уже обиженно.

— Путает пока, — Пропихиваю ядрышко ореха в клетку. — Это его Конфетка с Плаксой осматривали недавно. Через пару девятниц всех запомнит. Грызи считает, от этого может быть польза. Он же видит вероятности. Кто там знает, насколько далеко. Так что если ему растолковать — что да как… сможем узнать, кому из нас грозит большая опасность.

— А если узнаете, тогда что? — Мелкая посматривает на спокойную Водную Чашу.

— А мантикора знает. Наверное, будем оставлять счастливца в питомнике. Или присматривать за ним поплотнее.

Мелкая фыркает в кулак. Кто ж поручится, что в питомнике тебя не сожрут. А с некоторыми вызовами птах должен выдавать имена всей команды. Вон, Пухлик на втором этаже вовсю вываливает Конфетке какую-то историю про гидру с цветочками. Черт ее знает, зачем гидре цветочки. Но нойя ахает и всплескивает ладонями так, что отсюда слышно.

— А почему Сирил?

— Прежние хозяева так назвали.

Могу, даже не глядя на Мелкую, сказать, что у неё сейчас загорелись глаза и заполыхали щёки. У неё жадность до рассказов — до одержимости. Это вроде как у яприлей с яблоками.

— А как вы вообще его забрали? Там же была какая-то история с единорогами, да? Я у Хааты спрашивала, только она не сказала мне ничего…

Ещё б Шипелка ей чего сказала, когда ей в той истории так досталось. Мне тоже не очень-то хочется рассказывать, но Мелкая делает свои самые лучшие умоляющие глазки — ни дать ни взять голодающий шнырок.

— Ну, Ме-е-е-ел…

Так что приходится подтягивать колени к себе и лезть в недавнее прошлое.