Андрей Посняков - Черный престол Страница 69

Ярил повернул обратно к лесу и принялся осторожно обходить болото по краю. Вроде бы получалось, парень даже засвистел что-то веселое, в такт перелетным птицам, собирающимся в свои стаи в утреннем осеннем небе.

— Стой, где стоишь, — неожиданно посоветовали ему из-за ближайших кустов. Ярил поначалу-то и не понял, что это именно ему говорят, так и шел себе, покуда прямо под его ногами в землю не ударила стрела.

Парень обернулся. Слева, из-за дерева, вышел человек в длинной, подпоясанной веревкой хламиде с накинутым на голову капюшоном, какие обычно носят странники. Странник целился в него из наспех сделанного лука. То, что лук именно сделанный наспех — кое-как, без распарки, — Ярил разглядел уже позднее, а в этот момент лишь испуганно захлопал глазами. Неужели погоня?

— Откуда у тебя эта рубаха? — поинтересовался незнакомец.

Ярил вздрогнул. Рубаху эту, приметную, ярко-синюю, с желтой изысканной вышивкой, дала ему одна из девчонок, Ладислава, взамен сожженной. Девки говорили, она схитила эту рубаху у какого-то парня во время пожара.

— Рубаху мне подарили, — честно ответил Ярил. И тут незнакомец опустил капюшон.

— Кажется, я тебя где-то видел, — с улыбкой сказал он. Лицо у странника оказалось молодым и приятным — смуглое, с легкой щетиной и темными, чуть вытянутыми к вискам глазами. По-славянски он говорил легко, но чувствовалось — сам не славянин, скорее — грек. И тоже... какой-то очень знакомый грек. Что за напасть, одни знакомцы кругом, будто не в диком лесу, а в Киеве на Подоле! — Не случалось ли тебе бывать в Киеве, на гостином дворе Зверина, что на Копыревом конце? — всё так же улыбаясь, но не опуская натянутого лука, осведомился странник.

Ярил сглотнул слюну, но не признался. Не ответив, сам спросил, не знал ли незнакомец варяжского ярла Хельги...

— Не знал ли я Хельги-ярла? — опуская лук, переспросил тот. — Не знал ли? Увы, когда-то он был моим господином, а потом другом.

— Почему увы?

— Я оставил его, решив посвятить себя Богу, но, кажется, поторопился.

— Конечно, поторопился, — радостно заверил Ярил. — Но ведь можно вернуться!

— Нет. — Странник покачал головой. — У меня есть еще дела и здесь. Да и будет ли ярл рад меня видеть?

— Уж мне-то — точно обрадуется, — без тени сомнения сказал Ярил. — Точнее, не мне, а моим вестям.

— Каким? — оглянувшись, быстро спросил странник.

— Вестям о девушках, которых он искал, об Ильмане Карасе и остроге, что расположен здесь, недалеко, в земле радимичей, как я ему и говорил когда-то, — в одно мгновенье выпалил парень, добавив, что ему некогда тут терять время, надо спешить к ярлу, только он теперь и поможет.

— Поможет? Ага... Так, значит, девушки в остроге? Светленькая и чернявая?

— Ну да, светленькая и чернявая, Ладислава и Любима, Зверинова дочка. Ты еще забыл рыжую, Речку.

Упав на колени, странник Никифор тут же вознес краткую благодарственную молитву.

— Сам Господь послал тебя мне! — с улыбкой сообщил он Ярилу. И ни тот ни другой не заметили, как совсем рядом с ними тихонько качнулись ветки орешника и скрывавшийся там Немил спрятал под плащ кинжал.

— Здрав будь, воин. — Завидев идущего по лесной тропе незнакомца, Хельги-ярл вышел из-за кустов и поклонился.

— И к тебе да будут милостивы боги, — с усмешкой отвечал путник — дюжий, давно не стриженный мужик с кустистыми бровями и руками как грабли. Такому попадись только в глухом углу.

— Не скажешь ли нам, как идти в Чернигов?

— Идите, как идете, — посоветовал незнакомец. — Только не сворачивайте с тропинки, не то забредете в болото иль куда похуже. — Он в сердцах сплюнул, что вовсе не укрылось от внимательных глаз ярла.

— Три ногаты — и ты проведешь нас «куда похуже». У нас к ним свои счеты.

— Пять монет! — моментально сориентировался мужик. — И моя помощь. Мне они тоже задолжали. Только... — Он обвел подозрительным взглядом вооруженных людей — Снорри и Ирландца с парнями, вышедших из лесу по знаку Хельги. — Мне кажется, недостаточно вас, чтоб разворошить это осиное гнездо.

— А что, никаких селений поблизости от... от «гнезда» нет?

— Есть, как не быть. — Мужик пожал плечами, хохотнул. — Вообще-то, тут и Чернигов поблизости.

— Ну, раз есть, тогда веди.

— Да мне, вообще-то, в Любеч.

— Вспомни про обещанное тебе серебро.

— Эх, ладно. За каких-то... жалких шесть монет. По рукам!

Кивнув, случайно встретившийся ярлу Авдей-проводник быстро зашагал по тропке, оглядываясь лишь изредка — не отстали ли. Никто не отставал, и деревья быстро скрыли небольшой отряд ярла от любопытных взглядов. Впрочем, не было тут ничьих любопытных взглядов.

Алое, только что взошедшее солнце светило в лица идущим.

Глава 14

ГНЕЗДО ВЕДЬМЫ

Сентябрь 863 г. Полянская земля

Ты вынес день работы,

Снеси теперь и ночь.

Здесь нет часам отсчета,

Чтоб время превозмочь.

Бабка Гиздимея считалась в округе ведьмой. Много чего нехорошего ведала — потому и ведьма. Колдовала на приворот, на порчу, даже бурю иногда вызывала, ну, а если кто хорошо просил — то и дождичек в знойный день, и, наоборот, солнышко — в дождливый. Побаивались Гиздимею, да и как не побаиваться, коли та с богами каждый день запросто общалась. Да и вид имела соответствующий: на спине горб, лицо смуглое, морщинистое, нос крючком, глаза пронзительные, злые, цвета нехорошего — светло-светло-серые. Вот уж поистине недобрый цвет среди темноглазых полян.

А вот, скажем, на севере, где-нибудь в Альдегьюборге-Ладоге, где все с глазами светлыми, серыми да голубыми, вот там черный глаз нехорошим, колдовским считался, ну, как на юге — светлый.

Жила бабка Гиздимея не как все люди — в селеньях там или в городах, а по-своему, одиноко, средь глухого урочища. Позарастали туда все стежки-дорожки травою да папоротниками, ни пешему не пройти, ни конному не проехать, а всё ж, кому надо, знали, где ведьму искать. Сильной колдуньей считалась бабка, хоть и боялись ее люди, да уважали. Правда, угодья ее близ урочища дикого обходили десятой дорогой — Гиздимея не в праздности да нищете жила, хозяйство имела справное: десяток коров, козы, кузница — с молотом бабка не хуже любого кузнеца управлялась, — еще и гончарную печь сложила: глины вокруг было множество, чего ж зазря добру пропадать? Оно, конечно, одной с этаким хозяйством не сладить, а закупов, рядовичей иль холопов нет, не боярыня, чай, и не княжна. Потому и уводила Гиздимея со дворов работников. Околдовывала, да уводила — и работали они у нее, не покладая рук, до самой смертушки, а та быстро приходила — и от труда непосильного, и от места дурного, — там, в урочище-то, только ведьмы и могли жить, другие долго не выдерживали, кровью начинали харкать да помирали. А вот бабке Гиздимее — хоть бы хны, одно слово — колдунья.