Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 69

Дингер пожал плечами.

— Я слуга. Пусть решает Конрад. Будь я его отцом, с ним не случилось бы беды. Барон Герхард фон Норденфельд человек особенный. Поладить с ним трудно. Вы, сударь, очень рискуете, вмешиваясь в его дела. Вашей доброты он не поймёт. Впрочем, как угодно. Если Конрад согласится ехать с вами, то и мне придётся.

— Я поеду.

Дингер обернулся. Конрад стоял в дверях дома, придерживаясь за притолоку.

— Господин Феррара, вы хотели видеть меня?

— Зачем вы встали, ваша светлость? — Феррара подошёл к мальчику и услужливо поддержал его под локоть, хотя Конрад явно не нуждался в такой заботе. За его спиной в дверном проёме появилась младшая дочь хозяев — миленькая большеглазая девчушка лет семи — восьми.

— Куда ты ушёл? Мы с тобой ещё не договорили… ой! — она попятилась, зажав рот ладонью и с удивлением глядя на Феррару.

Мать выбежала вслед за дочерью, отвесила ей подзатыльник и увела в глубину дома, провожаемая улыбками мужчин. Дети бросились врассыпную, опасаясь, что им тоже достанется за любопытство. Только старший мальчик остался во дворе, держа под уздцы коня Феррары.

Из коровника вышел хозяин дома и с хмурым видом приблизился к гостям.

— Вот что, господа. У меня не постоялый двор. Если вам надо поговорить именно здесь, а не на улице, неплохо было бы спросить моего разрешения, как вы думаете?

— Едем прямо сейчас, — сказал Конрад Ферраре. — Дингер, седлай Султана!

— Ну нет, ваша светлость, — возразил слуга. — Пока вы не выздоровеете, никуда я с вами не поеду. С меня хватит ваших обмороков. Я тут подвизался крышу чинить. За день надеюсь управиться, вот после этого и поедем.

— Прежде чем спорить, надо бы узнать у хозяев, согласятся ли они приютить нас до утра, — благоразумно заметил ювелир.

— Я-то соглашусь, — сказал хозяин, — но кормить ваших лошадей мне нечем, да и вас, господа, тоже.

Феррара снисходительно кивнул.

— Хорошо. Ни меня, ни мою лошадь кормить не придётся. Я остановлюсь в корчме, а с этими господами будьте любезны и обходительны. Я заплачу вам столько, сколько потребуется, чтобы ни они сами, ни их лошадь не голодали, но прежде мне необходимо побеседовать с его светлостью наедине, и не во дворе, а в доме.

Хозяин с сомнением глянул на Конрада. Мальчик держался очень уверенно и даже в деревенской одежде выглядел так, что почтительность, с которой к нему обращались мужчины, не казалась фальшью.

— Что ж, в доме, так в доме, только про плату не забудьте.

— Простолюдины в этой стране удивительно невоспитанны и неприветливы, — сказал Феррара Конраду, когда они остались вдвоём в каморке под лестницей. — Я думал, что их дурное отношение распространяется только на иностранцев, но очевидно, здесь вообще не любят путешественников. Неужели вы провели ночь в этом чулане?!

— Мне было удобно, — кротко возразил Конрад. Беседу Феррары с Дингером он услышал благодаря хозяйской дочери. Это она разбудила его и позвала к окну. Он сразу поверил в то, что Феррара хочет ему помочь, и не собирался упускать эту возможность.

Присматриваясь к Конраду, Феррара не замечал у него признаков тяжёлой болезни. Мальчик, безусловно, был нездоров и утомлён дорогой, но лёгкая простуда и слабость не угрожали его жизни.

— Готовы ли вы, ваша светлость, к долгому и серьёзному разговору? Мне необходимо рассказать вам то, о чём вы могли узнать ещё в Праге от вашего отца, если бы он прислушался к моему совету, и посвятил вас в свои планы.

Феррара увидел, как при слове "отец" по лицу мальчика скользнула тень отвращения и страха.

— Я выслушаю вас, сударь, — произнёс Конрад, силясь выдержать светский тон.

Его аристократизм нравился ювелиру. Стоило ли лгать этому ребёнку?

Терпеливо, со всеми подробностями Феррара рассказал ему о замысле пана Мирослава. Конрад выслушал с бесстрастным, равнодушным выражением, словно всё это касалось не его, а кого-то ему незнакомого.

— Вы можете принять мою помощь и отправиться со мной в Вену. Император защитит вас от посягательств безумца. Но стоит ли отвергать удачу, посланную самой судьбой? У вашей светлости есть шанс стать наследником богатого и знатного вельможи, который будет содержать вас, но видеться с ним вам не придётся до совершеннолетия. Жизнь вашего благодетеля, как вы сами могли убедиться, полна излишеств и страстей, дурно влияющих на его здоровье, и вполне вероятно, что поблагодарить его за любовь и заботу вам удастся только на небесах.

— Мирослав не отец мне, — сказал Конрад, когда ювелир окончил свою речь в защиту сумасбродного моравского пана. — Я сын барона Герхарда Норденфельда, но мой отец не желает видеть меня и очень рассердится, если узнает, что я не доехал до Баварии, потерял карету и всех слуг, кроме Дингера, которого он не выносит. Я боюсь возвращаться домой. Герхард очень жесток. Я не знаю, что он сделает со мной, но Дингера, вернее всего, в живых не оставит.

— Чем же провинился этот слуга, если даже после того как он спас вас от похитителя и заботился о вас в пути, вы уверены, что барон фон Норденфельд не смягчится?

Феррара не ждал честного ответа на свой вопрос, но Конрад не солгал:

— Дингер был самым непослушным и упрямым из наших слуг. Однажды мой отец приказал его высечь, и с тех пор они ненавидят друг друга. Барон давно хотел избавиться от Дингера, поэтому и отправил его со мной. Не представляю, что будет, когда мы вернёмся в Норденфельд вдвоём…

— До этого ещё так далеко, ваша светлость. Прежде мы с вами поедем в Австрию. Путь туда неблизкий. У вас будет время решить, стоит ли вам возвращаться к отцу или принять помощь благодетеля и отправиться со мной в Амстердам… Доверяете ли вы мне, ваша светлость?

— Да. Вы и вправду хотите нанять моего Дингера?

— Конечно. Его смелость и надёжность не вызывают сомнений. Он владеет оружием и не боится риска… Ладно, ваша светлость, пожалуй, я пойду, иначе мои спутники, чего доброго, начнут меня искать и забредут сюда. Завтра я навещу вас, и если вы будете в состоянии, то ближе к вечеру мы выедем.

Феррара встал и поклонился. В этот миг Конрад понял, как не хочет его отпускать. Было ли это озарение или откровение свыше, но маленький Норденфельд внезапно осознал, что его будущее, пока неясное и тревожное, зависит не от глупого и жестокого отца, не от взбалмошного пана Мирослава и не от Дингера, а именно от Феррары.