Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги Страница 69

  -- Но что же стало с Катуальдой? - спросил Сигвульф. - Мы, готы, верили, что он вернется. Что он с дружиной сидит в пещере, погруженный в колдовской сон...

  -- Эта пещера называется Форум Юлия. Городок в Галлии, у теплого моря. Там ваш конунг и умер. А Маробод - в Равенне. Рим не отпускал их, да они и не рвались назад, в ваши холодные леса. Они ведь нашли все, к чему стремились. Вина, роскошные ткани, украшения, мраморные виллы... Разве кто-то из их дружинников к вам вернулся?

  -- Никто, - угрюмо опустил голову Сигвульф. - Клянусь молотом Тора, другого я вызвал бы на поединок за такие слова... Скажи, умерли ли они хотя бы в бою, как пристало воинам и конунгам?

  -- Нет. Маробод уже стариком умер после охоты. А Катуальда с дружинниками погиб под лавиной в Альпах, тоже на охоте. Ни Валгалла, ни Хель не приняли их, и они стали дикими охотниками.

  -- Так почему же дикая охота Катуальды не прилетела, когда наше племя били разбойники Берига? - в голосе Сигвульфа слышалось страдание.

  -- Дикие охотники - слишком беспокойные соседи для боязливых римских горожан. Симон Маг загнал обоих конунгов с дружинами в могилы и запечатал их там. А теперь мое с Иосифом и Каллиником дело - вызвать дух Маробода к его мечу и его племени. Пусть исполнит клятву хоть после смерти!

  -- Тогда вызволи и дух Катуальды! - горячо воскликнул молодой Валамир. - Я знаю, он поможет родичам. Немало готов живет с тех пор в Бойохейме...

  -- Э, нет! Прости, не могу. Если выпустить обоих конунгов, они же сцепятся, как голодные волки. Я вызову только Маробода.

  -- Конечно. Ты же не гот! - обиженно произнес Валамир.

  -- Я армянин, разве не помнишь? Но прежде всего - человек. И даже ради Армении, клянусь Михром, я не сделаю того, отчего зла и ненужных раздоров в мире станет больше, а не меньше.

  -- Хорошо, а что стало с мечом Арминия, и как меч Маробода попал к тебе, князь? - спросил Еммечько.

  -- Меч Арминия погребен вместе с ним, а дух конунга - в Валгалле. Ведь он погиб в схватке с убийцами. А Марободовым мечом тридцать лет владел Ванний. Он понял, что солнечный меч - не помощник в неправедных делах. И потому брал его только тогда, когда защищал племя или мстил за набеги. А просто грабить соседей шел с другим оружием. С римлянами же вовсе не воевал. За это они ему и платили. Поначалу он старался слыть справедливым. Но потом стал обирать народ не хуже римского наместника. Ведь чем чаще он бывал за Дунаем, тем больше приучался к роскоши, а на нее нужны были деньги. Бойохейм наводнили торгаши и ростовщики. Свевов обманывали, спаивали, за долги обращали в рабство.

   Наконец конунг нанял орду языгов, чтобы выколачивать дань из свевов и их соседей. И тогда Вангион и Сидон, племянники конунга, подняли народ. Братство Солнца послало на помощь им двоих магов: херуска Теобальда и меня, его ученика. Вай, что за время было! Все народы сдвинулись с мест. Тогда Фарзой создал свое царство и выгнал языгов за Карпаты. Росы покорили венедов, а ты, Ардагаст, тогда родился. А с тобой, Вышата, мы виделись на Афоне, в развалинах города царя Алексарха, основателя Братства. Сколько народов я увидел, сколько чудес, сколько тайн узнал от Теобальда! Он был воин и маг, соратник Арминия. От него я научился рунам, кузнечной магии и владению оружием. А еще - искать мудрость у всех народов, среди всех племен и сословий.

   Восставшим пришлось плохо: языги все опустошали, а от песиголовцев, что пришли с ними, нельзя было скрыться даже в дебрях. Тогда мы с Теобальдом позвали на помощь тюрингов и лугов-вандалов. Теперь уже Ванний не знал, куда скрыться. При нем был некромант Захария Самаритянин, ученик Симона Мага. Он и подбил конунга на нечестивое и опасное дело: открыть Бычью Скалу.

  -- Бычья Скала? Я вырос в этих краях и знаю: то - самое недоброе и проклятое место после Мачехи. Только злые колдуны и ведьмы рискуют ходить туда, - заметил Сигвульф.

  -- Да, это место страшное. Был некогда венетский царь Бустурон, что славился жестокостью, а еще больше - распутством. Кто не отдавал ему дочь или даже жену в наложницы, он сжигал живьем в медном быке. Быка этого сделал и посвятил владычице пекла захожий колдун-этруск. В конце концов, когда в царство Бустурона пришли с набегом скифы, многие венеты перешли на их сторону. Царь, смертельно раненый, укрылся в пещере, где находилась священная кузница и стоял Медный бык. С ним были шестеро дружинников и тридцать пять жен и наложниц. Бустурон велел дружинникам убить всех женщин и покончить с собой. Этой жертвой он хотел оживить быка. Отборные злодеи, которым некуда было деваться, выполнили приказ. Скифы и венеты, подступившие к пещере, увидели там мертвого царя, сидевшего на боевой колеснице, в бронзовых доспехах и серебряном венце, а вокруг него - трупы женщин и воинов, многие с отсеченными руками, ногами, головами. На трупах блестели золото и янтарь, а на каменном жертвеннике лежали, в браслетах и перстнях, отсеченные руки главной царицы и чаша из ее черепа. Из глубины пещеры на все это взирал огромный медный бык с железным треугольником - знаком подземной богини - во лбу. Еще в пещере были большие запасы еды, наковальни, литейные тигли, кузнечные инструменты.

   Победители хотели ограбить трупы, но вдруг пещеру огласил громовой рев. Медное чудовище, раскаленное докрасна, шло на людей. Из пасти его вырывалось черно-красное пекельное пламя. Даже скифы дрогнули перед ним. Но был среди них могучий волхв. Он велел свалить в кучу факелы и бросил в этот костер две священные секиры со знаками Солнца и Грома. И доброе золотое пламя сожгло колесницу с телом царя, а чудище остановило. Пока бык ревел и бесновался, люди завалили вход, а волхв запечатал его мощным заклятием.

  -- А куда делся шестой дружинник? Ведь мертвых воинов было пять, - спросил памятливый Вышко.

  -- Он-то ушел живым - через другой ход, что вел вглубь, чуть ли не в само пекло. Каких демонов и чудовищ увидел он по дороге, кому из них продал душу - неведомо. Верно одно: он запомнил заклинание, оживлявшее Медного Быка. У дружинника это заклятие выведал один этрусский колдун, и с тех пор оно гуляло по свиткам чернокнижников, пока не попало к Захарии. Мы узнали от одной дворцовой рабыни: самаритянин хочет закалить меч в огне бычьей пасти, чтобы посвятить его Черному Солнцу, и похваляется, будто сможет подчинить Медного Быка своей воле; ночью они с Ваннием отправятся к Бычьей Скале.

   Мы с учителем и десятком воинов-словен двинулись туда же. И вдруг наткнулись на шайку горных троллей, что гнались за зелигенами - лесными девами. Разве могли мы не защитить таких прекрасных и добрых богинь? Все тролли погибли, но нас осталось только шестеро. И на место мы пришли в самый разгар колдовства. Страшный рев сотрясал скалу. Сквозь камень, словно сквозь слюду, светилась красная бычья тень. Из дыры над заваленным входом и из щелей между камнями завала вырывалось черно-красное пламя. А с конунгом было двадцать отборных дружинников.