Джулия Смит - Зов безумия Страница 69

Неожиданно Атайя почувствовала, что страшно боится его. Даже в те моменты, когда он устраивал ей публичные скандалы, после которых все придворные смущенно отворачивали от нее головы, она не испытывала подобного ужаса.

Необходимо уйти отсюда, придумать какую-нибудь отговорку. Здесь попахивает опасностью, серьезной опасностью.

— Ты выглядишь бледно, — сказала Атайя и попятилась к двери, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. — Думаю, нужно позвать твоего врача.

— Не покидай меня! — истерично заорал Кельвин пронзительным, дребезжащим голосом. — Ты ведь только что вернулась!

Кельвин подскочил к Атайе и схватил ее за запястье с такой силой, что девушка вскрикнула:

— Мне больно!

Принцесса попыталась вырваться, но король не отпускал ее, лишь крепче сдавил нежную руку. Атайя почувствовала, что пальцы немеют, а обжигающая боль распространяется выше, доходя до плеча.

Король с силой притянул девушку к себе и умоляюще взглянул ей в глаза.

— Ты не можешь уйти. Просто не можешь…

— Отец! Оставь меня!..

Он неожиданно ослабил руку и нахмурился.

— Почему ты так назвала меня? Ты что, не помнишь, кто я? Неужели за двадцать лет ты успела обо всем позабыть?

В его голосе он уловила нотки раздражения и негодования.

— Конечно, я ничего не забыла, — ответила она успокаивающим тоном, надеясь, что отец пояснит, о чем именно ей необходимо помнить.

Кельвин на удивление быстро поверил ей, поспешно прошел к буфету и достал оттуда два серебряных кубка и большой кувшин. Наполняя бокалы, он пролил вино на белоснежную скатерть, так как его руки взволнованно дрожали. Взглянув на Атайю с восторгом и каким-то странным трепетом, король протянул ей один из кубков.

— Выпей со мной. Мы должны отпраздновать!

Отпраздновать?.. Отпраздновать что? Отметить радостную встречу и выпить за твое идиотское поведение?

Тут ее осенило. Она вдруг все поняла.

Идиот… Или безумец…

О нет! — мысленно взмолилась Атайя. Ее сердце сжалось от ужаса и отчаяния. — Господи! Не сейчас. Дай мне хоть немного времени!

Кельвин всунул кубок ей в руку и жестом указал на диван у окна.

— Иди ко мне. Сядь рядом. Здесь мы не раз бывали счастливы, ты помнишь?

Атайя нерешительно опустилась на бархатные подушки и сделала глоток вина. Это был замечательный эваршотский напиток, но она даже не почувствовала вкуса. В данную минуту ее занимала лишь одна мысль: что творится в измученном мозгу отца? Сейчас его лучше не сердить. В этом состоянии благодушное настроение может в одну секунду смениться на гнев и ярость. Вдруг он повернулся к ней и нежно потрепал по щеке.

— Именно здесь я впервые сделал тебе предложение. Здесь же ты ответила согласием. О, Чэндис… Ты все еще необыкновенно красива. У меня такое ощущение, что ты никогда, и не покидала меня.

У Атайи в жилах буквально застыла кровь, руки задрожали, вино заплескалось в кубке, подобно маленькой буре.

— Я так скучал по тебе! Так скучал, — пробормотал Кельвин и погладил дочь по волосам, глядя на нее с обожанием и любовью.

Но совсем не по-отцовски. Он смотрел на нее так, как смотрит муж на любимую жену. Король видел перед собой супругу, умершую двадцать лет назад.

Атайя не стала отстраняться от него, боясь вызвать в нем гнев. Теперь она все поняла.

Вот почему его так возмутило упоминание о женитьбе с Фельджином. Кельвин считал, что эта женщина должна принадлежать только ему.

Король придвинулся ближе, прижимая Атайю к спинке дивана, взял в руку прядь ее длинных волос и нежно намотал на палец. Не успела она опомниться, как отец прильнул к ее губам и стал страстно целовать. Его язык требовательно проник в ее рот, а руки скользнули вверх, к груди.

Атайя в панике оттолкнула от себя Кельвина, охваченная отвращением, изо всех сил пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы.

Король нахмурил брови и с явным недовольством и обидой в голосе спросил:

— В чем дело, любовь моя?

Она колебалась, не зная, как поступить.

— Будь осторожна, — предупредил внутренний голос. — Не напугай его. Ведь он не понимает, что делает.

— Я не могу, — пробормотала Атайя.

Кельвин снисходительно улыбнулся.

— Ты всегда была стеснительной, малышка. Со временем это пройдет. Мы должны привыкнуть друг к другу…

Положив руку на ее бедро, король стал нежно водить пальцами по мягкому бархату платья.

Атайя сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и постаралась успокоиться. Кельвин потерялся в собственном бессознательном мире и не понимал, с кем сейчас находится. Его время пришло слишком рано. Она так и не успела поговорить с ним… Теперь необходимо было позаботиться о единственном — о способе выбраться отсюда до того момента, пока он не навалился на нее.

— Пожалуйста, — сказала Атайя. — Я целый день провела в дороге и очень устала.

Кельвин резко отдернул руку, как будто от раскаленного утюга, и гневно взглянул на нее.

— Наверное, я зря так обрадовался твоему появлению! — воскликнул он, повышая голос на целую октаву. — Ты ушла от меня, не сказав ни слова. Я так скучал…

Король угрожающе прищурил глаза и покачал головой:

— После всего, что ты сделала, дорогая моя Чэндис, я должен возненавидеть тебя.

Он резко вскочил на ноги, и от испуга у Атайи перехватило дыхание. Она уже видела его таким: с немного выдвинутой вперед нижней челюстью, расширенными от злости ноздрями и сверкающими, как два бриллианта, глазами. Зловещее, властное выражение лица! Таким оно не раз бывало во время войны, когда королю приходилось оглашать смертные приговоры бывшим друзьям. Друзьям, предавшим его.

Атайя почувствовала, как в жилах леденеет кровь. Кельвин стоял перед ней, сжимая и разжимая пальцы, как будто пытался побороть в себе желание вцепиться дочери — или жене? — в горло и вытряхнуть из нее душу.

— Только посмотри на меня. Видишь, во что я превратился без тебя?! — заорал Кельвин. — Я несчастен и одинок. После твоего ухода я дважды женился, но ни одна из жен не доставила мне и капли той радости, которую я знавал с тобой. Особенно невыносима та дракониха, которая носит корону сейчас, — злобно добавил он. — Мой старший сын черств и бессердечен, и я ненавижу самого себя за то, что люблю его. Младший — идиот, считающий, что пробежит по жизни с песнями и шутками, подобно скомороху. Моя дочь… О Господи! Моя дочь. Она отвратительна. Играет в карты и дерется в замызганных тавернах, сквернословит и постоянно поступает наперекор моим требованиям и желаниям только для того, чтобы разозлить меня. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я вижу тебя, Чэндис. О Боже, она так похожа на тебя. Те же глаза, те же волосы… Но ее поведение… — Кельвин сжал пальцы в кулаки. — Я просто не могу это видеть. Это оскорбление для тебя.