Н 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович Страница 7

Второй пассажир, сидевший за водителем, тоже одобрительно хохотнул. Он больше смотрел по сторонам, чтобы вовремя заметить патрульную машину и предупредить друга.

— Не имеют права такого! — продолжил словоохотливый водитель, поблескивая стеклами черных очков, которые защищали от прямых лучей солнца, бьющих сквозь кроны деревьев. — Земли Назаровых начинаются только в трех километрах отсюда, а здесь свободная территория!

— Говорят, патруль и эту дорогу контролирует! — откликнулся мужик в люльке. — А если контролирует, значит, есть устное разрешение от губернатора! Поехали бы правее…

— Там просека поганая, колдобина на колдобине! — заорал водитель, потому что движок взревел чересчур громко. — Да уже скоро! Вон, поворот показался, а после него еще пару километров…

— Что это? — по плечу водителя хлопнула рука пассажира. — Влево смотри! Волк, что ли?

Серая тень, мелькавшая между деревьями, на мгновение исчезала в кустарниках, а потом снова появлялась, угрожающе приближаясь к дороге.

— Радим, приготовь ружье! — водитель сдавил ручку газа и чуточку повернул ее. Движок взревел, и мотоцикл понесся вперед подобно степной дикой лошади. — Шкура сама в руки лезет!

— Да они линючие сейчас! — захохотал возбужденный пассажир на заднем сиденье. — Нафига тебе такое счастье с блохами…. А, черт!

Водитель и сам уже увидел картину, которая в дурном сне не приснится. На что волки бывают нахальными и дерзкими, но, чтобы перегораживать дорогу несущемуся на него транспорту — где бы такое записать!

Зверюга, мало похожая на волка, разве что отдаленно, стояла на середине узкой лесной дороги, широко расставив мощные лапы и упрямо наклонив лобастую башку. Необыкновенно красные глаза неподвижно смотрели на приближающийся мотоцикл. Водитель со страхом подумал, что перед ними появился оборотень или новый вид волков. «Мутант», — всплыло в памяти модное сейчас словечко.

Глаза твари полыхнули огнем — или это воображение людей сыграло с ними злую шутку — и водитель резко повернул руль влево, пытаясь развернуться. И по закону подлости двигатель заглох. Наступила тишина.

— Радим, дай дробовик, — стуча зубами, сказал второй пассажир. — Хватит пялиться на эту тварь. Просто дай мне ствол.

— Еще один, — всхлипнул мужик, сжимаясь в люльке. — Не, мужики, я на такое не подписывался! Среди бела дня какие-то матерые волки останавливают мотоцикл!

Вожак, сделавший главное дело, медленно поднял голову; мягко ступая по сырой земле, он двинулся к странному зверю, пахнущему резко и неприятно. Только что этот рогатый противник устрашающе рокотал, но теперь замолчал, печально отвернув единственный глаз в сторону. Вожак, если бы умел усмехаться, так бы и сделал, но его эмоции были похожи на ледяной холод, к которому он привык.

Тем временем Милка неподвижно замерла сбоку, молча ожидая, что предпримут люди, пахнущие страхом и еще чем-то неприятным. А Серый завершил маневр семьи, появившись на обочине справа. Он лениво зевнул, показывая ряд острых белоснежных шильев, от которых людей пробрал жуткий страх.

— Зырян, ты того…, - Радим сглотнул слюну, — давай назад потихоньку. Не надо стрелять. Даже если мы завалим одного, другие нас разорвут.

— Откуда они взялись, а? — второй пассажир чувствовал себя как маленький котенок, попавший в клетку с опасными хищниками. Ему в спину дышала смерть, и чтобы хоть как-то сбить наваждение, он крутил головой, отмечая каждое движение оборотня. Иного слова он подобрать не мог. Только оборотни могли быть такими жуткими, огромными и необычайно смелыми.

— Они стоят на месте, — выдохнул Радим. — Заводи колымагу и поехали отсюда.

В этот момент Гончие сделали шаг вперед как по команде. Водитель судорожно врезал по педали несколько раз, пока двигатель снова не заработал. И в самом деле, твари не собирались нападать на людей, а как будто охраняли свою территорию. Они просто не давали возможности ехать дальше. Люди это поняли. Зырян развернул мотоцикл и рванул так, как никогда не ездил даже по хорошей асфальтированной трассе.

Очнулись они только когда высокая водонапорная башня «Родников» оказалась далеко позади. Остановив мотоцикл, Зырян спрыгнул на землю. И как по команде все трое закурили, задумчиво глядя в темнеющее пятно леса.

— Боярин вывел новую породу сторожевых псов, — уверенно сказал Радим, сплевывая на землю тягучую слюну. — Видели, как они четко распределили цели? Не бросились тупо на нас, а завернули обратно. Дескать, дергайте отсюда, пока живы!

— За такое можно и в суд подать! — осмелел второй пассажир, держа сигарету дрожащими пальцами.

— На кого ты подашь? — хмыкнул Радим. — Зверюги правильно выдрессированы. Это намек, мужики. Понимаете? Нельзя нам там ездить. Говорил же, по просеке потихоньку до реки добрались бы… Эх, рыбалка пропала!

— Да не может быть, — неуверенно произнес Зырян. — Волки мигрируют, случайно вышли на дорогу…

— Хочешь так думать — ради бога, — отрезал здравомыслящий Радим, у которого до сих пор сердце стучало через раз. — Я по этой дороге больше ни ногой. И свояку передам, чтобы не вздумал там жердины рубить. Нахрен, порвут еще! Поехали, хватит торчать здесь!

****

— Они ушли к себе, — вдруг произнесла Полина, на секунду замерев.

— Сколько времени прошло? — спросил Никита у Слона.

— Двадцать минут, — ответил рында, глядя на часы.

— Маловато еще, — прикинул что-то в уме волхв. — Ладно, поехали домой. Гончие уже в своем логове отдыхают. Им вообще без разницы, из какого места в Инферно уходить. Лязгун, что у нас по объекту?

— Рванули так, что от мотоцикла какие-то детали сыпались, — усмехнулся Лязгун, приняв доклад дозорных. — Зверюшки им перекрыли дорогу и вынудили развернуться. Никто не пострадал. Разве что штаны отстирывать придется…

Охрана сдержанно засмеялась. Идея применить Гончих в качестве сторожевых собак, да еще с фактором запугивания, могла здорово помочь поселковой страже. Еще несколько таких демонстраций — и люди поймут, что ходить там, где их просят не ходить, не стоит. А что делать, если упрямый крестьянин понимает только самый толстый намек? У Никиты за спиной почти сотня жителей поселка, за которых он, как Глава Рода, несет нешуточную ответственность.

Машины развернулись на поляне, и меся широкими шинами весеннюю грязь на дороге, помчались к имению. Прижавшись к Никите, дочка долго молчала, а потом спросила:

— Аня будет жить с нами?

— Да, милая. Я уверен, что вы подружитесь.

— Она хорошая, — кивнула Полина. — Но тебя боится.

— Так бывает, — не удивился Никита. — Для нее все ново и незнакомо. Для любого человека тяжело, когда он покидает родной дом. Привыкнет.

— Она по-другому боится. Ты сильный маг, тебя даже Дуарх слушается. Ей страшно.

— Аня тоже умеет управлять магией, — что-то тревожило Никиту в словах дочери.

— Да, но это плохая магия!

— Можешь объяснить, почему? — насторожился волхв.

— Я не знаю, — сморщила носик дочка. — Аня хорошая, а магия ее — плохая! Опасная!

«Закладка? — холодной змеей вползла в голову мысль, которую еще раньше высказала Тамара. — Мина замедленного действия? Когда рванет — неизвестно. Но зачем это Каримовым? Нет, торопиться с выводами не стоит. Полина, возможно, еще не может точно сфокусироваться на правильном решении. Плохая магия не значит вредная для нас. Ладно, присмотрим за Анорой. А Кирсанову позвонить не помешает. Проверим, что в голову девчонке вложили».

Яна как нельзя лучше подходит для присмотра за Анорой-Аней. Заодно и обучать будет, постепенно выясняя, какой Стихией девушка лучше всего владеет. А пока для Никиты важным было дать ответ Балахнину и его компании в лице Шереметева и Волынского. Император, с которым он имел приватную беседу в начале года, дал добро на сближение с оппозиционными кланами. Упускать ситуацию из-под контроля, разрешая создание новой организации, состоящей из матерых клановых зубров, он не собирался. И Никита был согласен с ним, как никогда. Таким в рот палец сунешь — откусят по локоть.