Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ) - "Nicols Nicolson" Страница 7

Минут через десять неспешного хода мы пришли в довольно большую деревню, а бы сказал, пришли в село, потому, как в центре заметил небольшую деревянную церквушку. Собственно, все избы села построены из дерева. Насчитал тридцать две избы, с пригорка село было, как на ладони — красиво, как в сказке, но в окружающем пейзаже не хватало чего-то пока моему сознанию не уловимого. Со временем все строения потемнели, приобрели сероватый оттенок. Глядя на село, пытался определить время, в котором я нахожусь. То, что это не двадцать первый век, и даже не двадцатый, я уже убедился, но хотелось бы знать поточнее. Спрашивать у мамы не буду, я решил пока оставаться в образе полудурка. Вот накоплю больше информации, освоюсь более-менее, тогда начну интересоваться временем.

А то, хоть и был дурачком, но если спрошу время по Гринвичу, поясное, или среднюю годовую температуру в данной местности по Фаренгейту или даже, ладно, по Цельсию, а также координаты с широтой и долготой — кто знает, к чему такие вопросы приведут, пусть даже у тебя репутация с изъяном. Боюсь, в подобном случае моя новая мама и вовсе закручинится. Зачем ее так пугать? Видно, она — женщина хорошая, добрая. Только жизнь у нее, по всей видимости, безрадостная и тяжелая. Не заслужила она такого. Так что я пока буду серьезно фильтровать свои вопросы и любопытство приторможу. А как хочется выяснить все сразу и побыстрее! Но, как говорят умные люди: быстрота нужна только при ловле блох. Прислушаюсь к народной мудрости, она еще никого не приводила к негативным последствиям.

Зашли мы на просторное подворье — везде царил порядок. Большая изба, но с маленькими, затянутыми пузырями окошками — ого-го, это ж в какое время я попал от рождества Христова?! Мотай на ус свой чапайский, Василий, свет Сергеевич! Эх, да и усы еще не растут, как же я позабыл — не могу так быстро привыкнуть к своему новому телу и образу.

К избе примыкала конюшня, я слышал, как мычала корова и хрюкала свинья, значит, молочка скоро попью всласть — вот удивлю родных своим аппетитом и любовью к молочным продуктам. Интересно, а кисломолочная продукция у мамы, то есть у НАС в погребе имеется? То, что спрашивать о месте расположения холодильника не следует — это я уже понял, как и прочем подобном. Но сметанка-то, сметанка, очень надеюсь, есть? А маслице, чтоб на толстую, хрустящую краюху ароматного свежего хлебца, да с сольцей! А может даже с вареньем или о, если бы так! — с медком прозрачным…

Что-то не на шутку я раздраконил свой аппетит подобными мыслями — не расслабляйся, Василий, умерь свой пыл, воображение и аппетит, еще чавкать начнешь воображаемый бутерброд, окстись, ты же интеллигентный человек, профессор, доктор наук и просто доктор, ты же в конце-то концов кактусы коллекционируешь — они тебя приучили к экономному питанию, расходованию питательных ресурсов и стойкости, и терпеливости, разве так распускаться можно. Но голод — не тетка, понятно, своего требует. Это тоже, замечу вам, весомый аргумент!

Моя экскурсия продолжалась. Я с жадностью и пытливостью известнейшего ученого и путешественника Николая Николаевича Миклухо-Маклая впитывал новую информацию, поглощал ее как… Стоп, Василий, опять ты за еду, погоди немного, имей совесть. Что там у НАС дальше? А дальше находился крепкий сарай, что в нем не рассмотрел — двери надежно закрыты. Но какого-либо замка я не заметил — о чем это говорит, пока не ясно. То ли не принято здесь закрывать на замок, то ли они очень дорогие и их у мамы нет. А может все принято и есть, но просто днем замочек отдыхает от своих охранных трудов где-нибудь в каморке. Потом разберемся. Мне были интересны все мельчайшие бытовые подробности. Я понял, что судьба завела меня в какие-то дебри времен, которые я не очень добросовестно изучал в школе на уроке истории, а больше рисовал пушки-танки-самолеты и пистолеты-автоматы, а из людей, конечно, гладиаторов и Василия Ивановича, моего любимого героя гражданской войны — его рисовать было особенно просто: папаха, когда со звездой, а когда и просто с косой красной полосой, лихие кавалерийские усы и все, готов портрет Чапая!

Далее по ходу нашего движения располагался большой птичник, с загородкой для курочек и петушков. Он бросался в глаза обилием птицы. Подворье обнесено высоким деревянным забором, вдоль которого росли фруктовые деревья, украшенные белым цветом (вот, значит, скорее всего май на дворе, если только нахожусь на южных территориях проживания русскоязычных людей). Отлично, вот тебе, Васек, и куриный бульончик, и вареное яйцо, которое Эркюль Пуаро перед неспешным поеданием со всеми приличествующими блюду столовыми приборами кропотливо устанавливал с невообразимой точностью и тщанием в изящную серебряную подставку. Гадство, да я бы его со скорлупой сейчас, и без соли, и десяток, не меньше. Фу, ты, Вася, опять двадцать пять. Ну сколько можно, будет тебе и кофе и какао с чаем… Кстати, а как здесь с этими напитками? Хотя, понимаю, явно не повезет с чашечкой ароматного любого из этих напитков — теперь-то мне все это по возрасту и здоровью можно, но… Скоро все увижу. Мне уже было не так грустно, душа ученого человека требовала новых знаний и впечатлений.

Я с большим интересом рассматривал совершенно обычные вещи. Особенность у них только была одна маленькая — малюсенькая: возраст, время. То есть я ходил практически по музею под открытым небом. Кругом антиквариат, раритеты — для винтажных вещей все окружающее меня было староватым, так сказать. Пока я не знал, даже в дурном сне не предполагал о всех сюрпризах моей новой судьбы. Но на этом этапе мне хватало и таких приключений, которых я, как ранее рассказывал, был лишен в течении всей жизни. Что ж, буду наверстывать упущенное, пользуясь моментом. Узнай я все сразу — точно даже моя закаленная психика дала бы сбой по фазе. Всему свое время, всему свое время…

Мама завела меня в просторную и чистую избу, и, усадив на крепкую с виду лавку возле печки, наказала сидеть смирно, пока она мне принесет одежду. Да, неплохо бы одеться, а то сверкаю голым задом. Еще в сенях мой чуткий нос уловил запах приготовленной пищи, от чего урчание в животе усилилось многократно, такие рулады, что любо дорого послушать, а еще лучше — покормить.

Несмотря на недостаток света, с трудом проникавшего в маленькие мутные оконца, рассматривал мое новое жилье. Надеюсь, жить меня оставят здесь. Изба ухожена. В кухне чисто, от печи исходило тепло, выходит, в ней мама готовила пищу. Ну, а где ей еще готовить, ну ты, профессор, и выводы научные делаешь. Ну не в микроволновке же или электро-газовой плитке! Вот ты какой интересный, побыстрее освобождайся от стереотипов и вообще, поменьше вспоминай о своем времени. Хотя, как посмотреть, можно ведь и что-то заново изобрести полезное народу, не без выгоды для себя: ну, колесо там какое-нибудь или велосипед. Посмотрим. А что, надо устраиваться основательно, здесь я, видимо, надолго — Господь второй шанс на день-другой давать не будет. Надо оправдать столь высокое доверие! И побыстрее, пока Он не передумал. Не вставая с лавки, с трудом разглядел другую комнату. Ее кажется, горницей называют. С моего места видны только лавки и самотканые половики. Точно знаю, что в углу должны располагаться иконы, не раз видел подобное в кино и в домах пожилых людей.

Одели меня в безразмерные шаровары и длинную светлую, кажется льняную, рубашку. А вот обувь почему-то мама не выдала, и пояс не предложила, не положено, значит, есть тому какие-то причины — со временем узнаю.

— Дашка, иди — обедать будем, — громко позвала мама сестру, выйдя на крыльцо.

На обед мама подала, по всей видимость борщ или щи, я пока названий блюд не знаю, но по внешнему виду похоже. Каждому в миску мама положила по кусочку мяса курицы. Мне досталась часть голени. Удивился, обычно в старину все ели с одной большой миски, а здесь наливали каждому. Мама нарезала большие ломти черного, дурманяще пахнувшего, ноздреватого хлеба, вручила мне простую, без декоративной росписи или резьбы деревянную ложку. Такой я любил в своем времени наворачивать наваристую уху. Опять потянуло на воспоминания, как мы с женой и друзьями, наловив рыбки, около костра…эх…