Отступник. Изгнанник. Воин - Роберт Энтони Сальваторе Страница 7

Зак размял свои застывшие пальцы, привел в действие эфирного слугу и ринулся вниз на своей крылатой воздушной постели. Не долетев несколько футов до террасы, тянувшейся вдоль верхних покоев центральной колонны, он прыгнул. И сразу же навстречу ему кинулись два стража, один из них – женщина.

Внезапно они в нерешительности остановились, пытаясь распознать истинную форму этого серого размытого пятна, – и это замешательство их погубило. Они никогда не слышали о Закнафейне До'Урдене. Они не знали, что смерть уже нависла над ними.

Хлыст Зака взвился, поймав горло женщины, в то время как меч, зажатый в другой руке, мастерски парировал и наносил удары, сбивая стража-мужчину с ног.

Зак покончил с обоими одним разом: взмахом руки он сбросил полузадушенную женщину с террасы, а мощным ударом ноги в лицо отправил мужчину на пол пещеры.

Зак ворвался внутрь – другой стражник поднялся ему навстречу…. но тут же и он упал к его ногам.

Зак проскользнул вдоль неровной стены сталагмитовой башни, его охлажденное тело совершенно сливалось с камнем. Воины Дома Де Вир в панике бегали вокруг, пытаясь организовать хоть какую-то оборону против захватчиков, которые уже заняли самый нижний уровень всех построек и полностью овладели двумя колоннами.

Зак не обращал на них внимания. Он отрешился от бряцания адамантитового оружия, выкрикиваемых команд, предсмертных криков и сосредоточился на единственном звуке, который должен был привести его к месту назначения, – на пении, доносившемся из глубин здания.

Он нашел пустой коридор, покрытый резными изображениями пауков и ведущий в центр колонны. Как и в Доме До'Урден, этот коридор заканчивался множеством двойных дверей, украшенных преимущественно теми же пауками.

– Это должно быть здесь, – тихо пробормотал Зак, накидывая на голову капюшон.

Из укрытия выскочил гигантский паук. Зак нырнул под его живот и вонзил в него меч, крутанув клинок так, чтобы он глубоко вошел в раздутое тело чудовища.

Из раны хлынули потоки липкой жидкости, и паук содрогнулся в агонии смерти.

– Да, – прошептал Зак, стирая с лица паучью кровь, – это должно быть здесь.

Он втащил мертвое чудовище обратно в его убежище и втиснулся рядом, надеясь, что никто не заметил короткой борьбы. По звону оружия Зак определил, что сражение почти достигло этого этажа. Казалось, Дом Де Вир наконец-то наладил оборону и твердо решил не отступать.

– Ну же, Мэлис, – прошептал Зак, надеясь, что Бриза, настроенная на его мысли, почувствует его нетерпение. – Только бы не опоздать!

* * *

А в священной зале Дома До'Урден Мэлис и ее подчиненные продолжали свой жестокий мысленный штурм священниц Дома Де Вир. Ллос услышала их молитвы, более громкие, чем молитвы их противниц, и укрепила заклятия Дома До'Урден в этом мысленном сражении. Они легко загнали своего врага в позицию защиты. Одна из младших жриц в магическом круге Де Виров была сражена силой внушения Бризы и теперь лежала мертвая на полу в нескольких дюймах от ног Матери Джинафе.

Но внезапно продвижение вперед воинов Дома До'Урден замедлилось и сражение как будто пошло на равных. Мать Мэлис не могла сконцентрироваться из-за родовых схваток, а без ее голоса заклинания черного круга ослабели.

Стоя возле матери, сильная Бриза так сжала ее руку, что кровь отлила от пальцев. В глазах окружающих похолодевшая рука словно пропала, выделяясь темным пятном на фоне разгоряченного тела рожающей женщины. Бриза, внимательно следившая за схватками, увидела белые волосы рожда ющегося ребенка и прикинула, сколько времени осталось до момента рождения. Способ преобразования родовой боли в наступательное заклинание никогда раньше не применяли, о нем говорилось разве что в легендах, но Бриза понимала, что время сейчас играет решающую роль.

Она прошептала на ухо матери слова смертоносного заклинания.

Мать Мэлис эхом повторила первые слова заклинания, превозмогая удушье и преобразуя ярость страданий в магическую силу.

– Аиннен довард ма брекен тол, – взывала Бриза.

– Аиннен довард…. м-а-а-а…. брекен тол! – рычала Мэлис, стараясь сконцентрироваться на заклинании и забыть про невыносимую боль. Из ее прокушенной губы потекла кровь.

Снова показалась головка младенца. Бриза задрожала, с трудом вспоминая завершающие слова заклинания. Она прошептала на ухо матери последнюю руну и замерла, в страхе ожидая, что будет дальше.

Мэлис набрала в грудь воздуха, собрала всю свою силу. Она чувствовала покалывание заклинания так же отчетливо, как и боль родов. Своим дочерям, стоящим вокруг божества и в недоумении глядящим на нее, она казалась красным пятном раскаленной ярости. Стекающий с нее пот светился так же ярко, как тепло, исходящее от кипящей воды.

– Абек…. – начала мать, чувствуя, что давление достигает критической точки. – Абек….

Она почувствовала жар, разрывающий ее тело, и вдруг – внезапное облегчение, когда выскользнула голова ребенка. Ее охватил экстаз родов.

– Абек ди'н'а'брег ДОВАРА! – выкрикнула Мэлис слова заклинания, вкладывая в них всю страсть заключительного взрыва магической силы, которая сбила с ног даже священниц ее Дома.

* * *

Двеомер, несомый на крыльях ярости и боли Матери Мэлис, с грохотом ворвался в собор Дома Де Вир, вдребезги разбил изваяние Ллос, превратил двойные двери в груды искореженного металла и бросил на пол Мать Джинафе и ее подчиненных, потерявших свою силу.

Зак удивленно покачал головой, когда мимо него пролетела дверь собора.

– Вот это удар, Мэлис!

Он хмыкнул и бросился по коридору в собор. Пользуясь инфразрением, он быстро огляделся и обнаружил семь живых обитателей темной залы в изорванных одеждах, старающихся подняться на ноги. Вновь подивившись невероятной силе Матери Мэлис, Зак закрыл лицо капюшоном.

Он ударил хлыстом по крошечному керамическому шарику под ногами. Шарик разбился, и из него вывалилась излучающая сияние дневного света дробина, которую Бриза заколдовала именно для таких случаев.

Для глаз, привыкших к черноте и настроенных на тепловые излучения, воздействие такой яркости было подобно ослепительной вспышке боли. Крики священниц, вырванные нестерпимой мукой, только помогали Заку в его тщательном обходе комнаты, И каждый раз, когда его клинок настигал тело дрова, он широко улыбался.

Внезапно он услышал первые слова заклинания и понял, что одна из Де Виров достаточно оправилась, чтобы представлять опасность. Оружейному мастеру не нужно было прицеливаться: одним ударом хлыста он вырвал язык изо рта Матери Джинафе.

* * *

Бриза положила новорожденного на спину паучьего идола и подняла церемониальный кинжал, на мгновение остановившись, чтобы полюбоваться этим ужасным орудием. Его рукоятка была выполнена в форме паука с восьмью ногами, имеющими зазубрины в виде волосков. Согнутые ноги служили лезвиями. Бриза занесла кинжал над грудью ребенка.

– Дай имя ребенку, –