Изгои Интермундуса (СИ) - Дронова Анастасия Страница 7

–Глупая! Какая же это звезда? Это обычный листок! – засмеялся я, увидев находку.

–Нет! – упрямо топнула ногой. – Это необычный листок! – она осторожно повернула лист так, чтобы луч солнца осветил его тыльную сторону: свет проходил через маленькие трещины вокруг жилок так, что казалось, будто лист и вправду сияет каким-то внутренним светом.

Взъерошив волосы Деи, я улыбнулся и спросил:

–И что же ты загадала?

Девочка немного засомневалась, но, кивнув, ответила:

–Чтобы ты стал моей половиной!

– И что это было?! Ты же обещал, что поддержишь меня! – раздраженный голос Деи раздается где-то надо мной.

«Я обещал, что не буду мешать»,– поправляю ее, все еще не открыв глаза, и запоздало понимаю, что попал в ловушку собственных слов.

– То есть ты имел в виду, что не будешь создавать мне проблемы…

«Я не обещал делать все, что мне скажут»,– мысленно добавляю, пытаясь заглушить шевельнувшееся во мне чувство вины, вызванное девичьим голосом, полным разочарования.

«Пожалуйста»

– Пожалуйста, – произносит она вслух, по-видимому, чтобы дать мне понять, насколько это для нее важно.

– Что еще? – выпрямляясь, перевожу на нее усталый взгляд.

– Танец… мы могли бы…

– Нет.

– Но это ведь всего лишь танец, Теон… – нерешительно возражает Дея, смотря куда-то мимо меня.

– Нет, – на этот раз пересиливаю себя и, встав, подхожу к девушке настолько близко, что это вынуждает ее поднять глаза. Надо дать понять этой рыжеволосой занозе, что меня не переубедить.

Вблизи, ее пронзительно-яркие глаза, словно два драгоценных турмалина притягивают и завораживают, и вся моя непреклонность летит в трубу: я готов согласиться, на что угодно, и сделать все, что она попросит. Но…

– Нет, – сжимая кулаки, снова повторяю я.

– Я услышала и в первый раз, – холодно отвечает та. Глаза девушке подозрительно голубеют – похоже, что не просто расстроена – она злится. – Поговорим, когда у тебя улучшится настроение.

Дея отворачивается и идет прочь.

– Ага. Через пару сотен лет, – ядовито бросаю вслед.

Спустя пару минут чугунная дверь захлопывается, и я остаюсь один. Понимаю, что глупо упрямится из-за такого пустяка, но я не могу вести себя по-другому, просто не могу.

Ветер крепчает, и небо заслоняют чернильно-серые тучи. На землю падают первые капли дождя, с каждой секундой усиливая запах мокрого асфальта и пыли. Закрыв глаза, поднимаю голову, и по лицу стекают маленькие ручейки прохладной воды. Это немного успокаивает головную боль. Проведя рукой по мокрым волосам, делаю глубокий вдох. Вдалеке гремит гром, а усиливающийся ветер задувает капли дождя мне за шиворот. Поежившись от холода, поднимаю воротник, и, повернув голову в сторону школы, жду. Я знаю, Дея скоро выйдет из школы с сотнями других учеников – перед глазами уже пару раз вспыхнул циферблат часов, висевших над темно-зеленой доской, минутная стрелка которых показывала на 6, а часовая близилась к 3. А это значит, что сейчас прозвенит звонок, и класс Деи, получив еще парочку наставлений и угроз от учительниц, покинет здание.

Какого черта я ее жду? Ах, да. Связь. Уж лучше подождать, чем мучится от мерзкого тянущего чувства. В последние две недели оно стало острее. Странно, с чего бы это…

Приглушенный дребезжащий звон заставляет меня вздрогнуть. Снова проведя рукой по волосам, чтобы вода, капавшая с них, не помешала увидеть Дею, я смотрю, как входная дверь школы то и дело резко открывается и с шумом захлопывается, выпуская школьников на свободу. В толпе мне без труда удается разглядеть волну темно-рыжих и не только их. Лицо парня, любезно раскрывшего над девушкой свой зонт, уже давно, хоть и не по моей воле, засело в мозгу. Рядом с ними шла кудрявая девчонка: она чуть наклонила свой зонт в сторону, чтобы можно было идти всем вместе и разговаривать.

Я, не отрываясь, смотрю им вслед.

«Забудь. Наплюй на все. Тебе должно быть все равно», – в который раз мысленно повторяю, как заклинание. Но все без толку – беспокойство растет с быстротой черных дождевых туч, сгущающихся над головой. Что-то с этим парнем не так. Как он может настолько быть похожим на придворного конюха, жившего 250 лет назад. Или 300? Неважно, я ведь давно перестал считать... Если проклятье коснулось и его, запутав нить, что должна связывать только двух полумагов, он тоже мог перестать стареть.… Но Дея говорила, что он умер.… Все очень странно. Я должен узнать, действительно ли этот тип обычный человек или нет. Плевать на Дею, если он сможет как-то повлиять на мою с ней Связь, лучше, чтоб это было без каких-либо последствий для… меня. Хватит уже думать и беспокоится только о ней. У любого чувства есть срок давности. Мою так называемую «любовь» нужно было выбросить еще лет 200 назад.

Приняв решение ровно за полминуты – как раз к тому времени они успели выйти за школьную ограду и повернуть направо – хвостом иду за ними, держась на расстоянии чуть меньше двух метров.

– …мне очень нравиться этот сериал! Вот бы ты как-нибудь… – слышу я взволнованный блондинистый голос.

Мимо проехавшая машина мешает мне услышать конец фразы. Усиливавшийся ветер тоже не помогает. Я бы мог использовать магию – послать аудитус [auditus (лат.) – слух] или еще что-нибудь – но для этого у меня не хватит концентрации, по крайней мере, сейчас. Вот бы попасть в какое-нибудь более тихое место.… Словно услышав мое желание, троица поворачивает в сторону парка с кованой оградой между белыми колонами с небольшим прямоугольным проходом слева.

Я останавливаюсь. В парке – особенно сейчас – намного меньше людей, они поймут, что я за ними слежу. Аудитус послать не получится – слишком много отвлекающих факторов: он запросто привяжется к шуму деревьев или постукиванию капель. Можно было догнать их и под каким-нибудь предлогом пойти с ними, но при виде меня Дея окаменеет, и вся дорога до дома пройдет в немом в молчании. Но мне нужно узнать, о чем они говорят! Я уверен, что, если этот парень венефикус, я пойму. Был один вариант. Но я долго не практиковался…

Проклятье, придется рискнуть.

Зайдя в парк, вижу, что они уже почти дошли до середины главной аллеи – с неработающим, треснувшим фонтаном. Сделав глубокий вдох, прислоняюсь к большому дереву и медленно сажусь на траву, прикрывая глаза. Мне холодно, но я, расправив плечи, лучше кутаюсь в пальто. Всеми фибрами пытаюсь почувствовать каждую каплю дождя, каждый шелестящий на ветру лист. Только тогда, когда мое дыхание сравнивается с протяжными завываниями ветра, остается лишь создать образ… любой, достаточно секундного воспоминания.

–Ну и уродский у тебя пес, Сандр!

–Заткинь Глинд! – смуглая рука ласково чешет за ухом лохматого пса…

Тринадцать секунд обжигающий боли и знакомый мне мир меняет свои очертания, окрашиваясь в черно-белые тона. Человеческие чувства и мысли отступают, нюх и слух обостряются.

Продолжаю следовать за ними очень осторожно, держась на расстоянии. Мне не очень хочется, чтобы случайная мысль дала Дее понять, что я за ней шпионю.

Дождь ослабевает, и теперь я могу поднять морду (до этого мокрая шерсть заливала глаза водой, и приходилось наклоняться от раздражающего дождя). Встречный ветер приносит острый запах мазута и бензина, смешанного с печеньем с корицей и шоколадом. Нетрудно догадаться, чьи они. Собаке не нужно задавать вопросы, чтобы узнать о человеке то, что нужно. Мазут и бензин – явный любитель машин и гаражей. А с печеньем еще проще, особенно когда к его запаху примешивается запах средства для мытья посуды и акварельных красок. Но самый навязчивый, и в то же время, притягательный, неописуемо сладкий прохладный и терпкий запах, перебиваемый едва уловимыми нотками корицы, принадлежит ей.

Они идут, осторожно огибая огромные лужи. Дея встает на поребрик – лишь он выглядывает из грязно-серого мини-озера, что появилось из-за дождя – видимо не хочет промочить свои туфли. Курносая брюнетка – ее вздернутый острый нос, с которого постоянно съезжают очки, нельзя было не заметить, особенно когда он густо усеян светло-коричневыми веснушками – решает обогнуть лужи с противоположной стороны.