Вверх. Шаг за шагом (СИ) - Константин Мартов Страница 7

Повар махнул на него рукой:

— Да знаю я. Вон, тех троих возьми с собой, они отнесут её сиятельству всё что нужно.

У входа в кухню на лавочке ожидали трое лакеев. Вадим подал им знак, они подхватили блюда, накрытые серебристо поблескивающими клошами, и пошли. Кухня располагалась в цокольном этаже, лестница была широкой и пологой, для удобства подачи блюд. Вадим попросил идущего последним лакея задержаться.

— Давай я сам отнесу, а ты иди на кухню.

— Что вы, как можно?

— Можно. Новые времена, свобода, равенство, братство, слышал про такое?

Слуга выпучил глаза, но после несмело улыбнулся. Вадим принял у него блюдо, дождался пока тот спустится назад, прикрыл глаза и сосредоточился. Он привычно восстановил все детали его внешности, воссоздал перед внутренним взором всю его фигуру, со всех сторон и в полный рост. Потянулся мысленно к чему-то запредельному, для описания чего не смог бы подобрать слов и открыл глаза. По собственному опыту он знал, что ему самому кажется этот процесс занимает минуты, но на деле не проходит и пары мгновений. При должной тренировке можно успеть перекинуться пока человек моргает. Так он и сделал тогда, в лесу, когда его окружили разбойники. Он быстрым шагом устремился наверх, догнал остальных лакеев. Они пересекли вестибюль, Григорий и Василий по-прежнему стояли там в ожидании Вадима. Что ж. Вскоре им это надоест, захочется выпить и они уйдут.

Войдя в покои баронессы Вадим снова удивился роскоши обстановки. Похоже, дела семьи Эйзенхаузен шли весьма неплохо, раз они могут себе позволить такое. Хотя, во многих ли богатых домах он бывал до этого?

Покои, в которых баронесса принимала пищу, были хоть и роскошно обставлены, но весьма невелики, так что лакеям приходилось поочередно входить, выставлять блюдо на стол, и покидать помещение. Вадим, скрытый под личиной одного из лакеев, был последним в очереди и когда вошёл, выставил перед баронессой поднос, намереваясь произвести эффект, подгадав возврат своего истинного облика под момент, когда она моргнёт. Однако ж, помешала его извечная неуклюжесть. Когда он наклонился, намереваясь поставить поднос, то, что лежало на нём, скрытое под клошем, скользнуло на одну сторону, поднос перекосило и Вадим не смог удержать его в руках. Поднос упал с весьма приятным для уха мелодичным звоном, а вот его содержимое, истекающая жиром уточка, шмякнулась о пол, обдав подол платья баронессы потоком ароматного соуса.

Баронесса, как и положено воспитанной женщине, не стала говорить с набитым ртом. Он медленно прожевала, а после буднично сказала:

— Иди на конюшню, скажи чтобы тебя выпороли как следует. Только без увечий и уж тем более не насмерть, вас ведь не напасешься.

Она сказала это так, что Вадим чуть было действительно не пошёл с повинной головой на конюшню принимать наказание. Спохватившись, он принял свой прежний облик. Вот тут баронесса не смогла удержать себя в рамках приличий и ойкнула, словно деревенская девчонка.

— Никогда прежде не видывала подобного фокуса.

Вадим учтиво поклонился.

— Наш дар в настоящее время редко встречается.

— А раньше, надо понимать, вас было побольше.

— Так говорят семейные предания.

— Интересно. За дверью силит Савелий, вели ему подать второй прибор. Со мной пообедаешь, тут мне одной всё равно многовато. С моим ростом много есть вредно, становлюсь похожей на пуфик. Неровен час, кто-нибудь перепутает, и ноги на меня положит.

Вскоре они чинно обедали. Баронесса молчала, внимательно разглядывая Вадима. Тот ужасно смущался, и от того был ещё неуклюжей, чем обычно.

Наконец, когда они приступили к кофе, баронесса сочла возможным начать разговор:

— Мне интересно, насколько правдоподобно ты имитируешь внешность. Тебя можно отличить от оригинала?

— Вы только что могли видеть всё своими глазами.

— Ты всерьёз полагаешь, что я помню в лицо своих лакеев? Не хами, а то точно на конюшни отправлю.

— Что ж, — Вадим отставил чашку, прикрыл глаза и вызвал в памяти образ Василия. Он не мог увеличить или уменьшить свой рост, но ведь когда сидишь за столом, это не так заметно.

На этот раз баронесса не ойкнула. Она продолжила пить кофе мелкими глотками. Вадим сказал голосом Василия:

— Матушка, вы ведь смогли бы отличить меня от чародейского морока, наведенного мерзким тёмным магом!?

Баронесса захохотала.

— В чувстве юмора тебе не откажешь! Ладно, повышаю тебя до шута. И прими свой настоящий облик уже, ты меня смущаешь. Кстати, о смущении. Ты превращался когда-нибудь в женщин?

Вадим залился румянцем. В принципе, уж румянец-то он вполне мог скрыть, но зачем пока раскрывать все карты.

Баронесса немного наклонилась вперёд и спросила тихо:

— За девками в бане подглядывал, небось?

— Нет, что вы, баронесса, как можно, — игривым тоном ответил Вадим. Инесса вновь расхохоталась. Когда она смеялась, то не была похожа ни на бледную тень могущественного мужа, ни на владычицу жизни и смерти своих слуг…Сколько же у неё масок? И кто тут ещё оборотень, спрашивается?

— Ладно, пошутили и будет. Убедил, ты умеешь притвориться так, что родная мать не отличит. Твои способности будут полезны. Что ты знаешь о жизни в Александровской Слободе? Только не надо цитат о средоточии могущества и добродетели, которые всем вколачивают в лицеях.

— Я никогда не питал иллюзий насчет добродетели Александровской Слободы, но не ошибался же я, думая, что здесь сосредоточена вся власть?

— А ты не дурак. Да, здесь действительно сосредоточена вся власть. Вот там, — она указала рукой так, словно могла по мановению руки сделать стену прозрачной, — стоит гора. Ну как гора — холмик, честно говоря. Только холмик, на котором построен дворец Императора превращается в гору. И это истинное средоточие власти. Люди, населяющие Александровскую Слободу, делятся на две категории. Первые ведут светскую жизнь, отплясывают на балах, крутят романы и посещают модные салоны. Вторые делают тоже самое, но не с целью развлечения, а чтобы получить власть.

— Зачем же им власть?

— Нет, ты всё-таки дурак. Власть, мой юный шут, нужна чтобы получить ещё больше власти, и так далее — до бесконечности. А теперь я задам тебе важный вопрос. Ты прибыл в Слободу чтобы присоединиться к первым или же ко вторым?

— Если выбор ограничен только этими двумя категориями, то я, пожалуй, выберу вторую.

— Прекрасный выбор. Ладно, с обедом покончено, — она взглянула на часы, — мой муженёк и его гости уже перепились вдрызг, и до вечера в себя не придут. Ну а мы пока прокатимся, пожалуй. Надо привести тебя в подобающий вид, а то опозорюсь я с тобой. А потом составишь мне компанию. Мы