Евгения Витушко - Драконий оборотень Страница 7

Нам же с Лионой от матери достались лишь тонкокостное сложение, необычная для человеческого глаза форма ушей да миндалевидный разрез глаз — остальное же было куда более человеческим. Нет, нельзя сказать, чтобы я считала себя уродиной. В принципе, если не ожидать слишком многого, то я тоже была довольно-таки ничего, со своими серыми глазами и пепельными волосами. Но рядом с Солар я, откровенно говоря, выглядела просто бледной больной мышью.

И было тем более приятно услышать от матери, что, существует нечто, в чем я ее все-таки превосхожу.

— Ну, эльфийская кровь в ней весьма сильна, а потому и магия дается ей без труда, — проговорила, между тем, мать. Похоже, ее мысли текли где-то недалеко от моих. — Единственное, что меня беспокоит, так это то, что, будучи куда более эльфийкой, чем вы с Лионой, Солар, в то же время, более чем кто-либо из вас подвержена чисто человеческим страстям.

— И что из того? — удивилась я. — Разве это плохо?

— Как знать, — задумчиво обронила мать. — Как знать. Страсти ведь бывают разные. Например, тщеславие или зависть никому не станут добрыми помощниками.

— Зависть? — я недоуменно пожала плечами, отставляя кружку. — Уж чего-чего, а завидовать Солар в Элдаре, определенно, некому.

Разомлевшие от полуденной жары, мы решили на сегодня завершить наши труды праведные и вернуться в замок. По дороге к конюшне, я заметила, что все большее количество народа обращает на меня внимание. Было ли это как-то связано с тем, что пару раз я натыкалась взглядом то тут, то там на физиономию свежеисцеленного старосты, с жаром что-то рассказывающего мрачно внимающим ему слушателям, и время от времени выразительно поднимающего глаза горе? Мне показалось, или толпа на площади стала значительно плотнее? Большинство адресованных мне взглядов были настороженными и угрюмыми, некоторые выражали откровенную неприязнь. За своей спиной я услышала сказанные громким шепотом слова «умертвие» и «нечисть». С каждой секундой я начинала чувствовать себя на людной улице все более и более неуютно. Отвязав Искру, я поторопилась сесть в седло и осторожным шагом направила ее на дорогу, ведущую к замку.

Мы уже почти выехали с площади, когда прилетевший неизвестно откуда камень с силой ударил меня между лопаток. Я сдавленно охнула. От острой боли на глаза неожиданно навернулись слезы.

— Кто это сделал?! — задохнувшись от ярости, мать на ходу развернула коня и послала его прямо в гущу толпы. Толпа отшатнулась, но страха особого не выказала, продолжая глядеть хмуро и неприветливо. — Я спрашиваю, кто это сделал?!

И она продолжала понукать лошадь идти вперед, прямо на стоящих перед ней людей, вызывая у бедного животного только недоумение и беспокойство. Откровенно проявить непочтительность к супруге Владыки никто не посмел. Люди продолжали хранить молчание, уклоняясь от копыт теснящего их рысака, но все взгляды были по-прежнему прикованы ко мне.

— Давай уедем отсюда, — попросила я маму, чувствуя себя под этими взглядами, мягко говоря, нехорошо. Оставаться здесь дольше становилось откровенно опасно. Мать сверкнула на крестьян глазами.

— Ну, ладно, вы об этом еще пожалеете, — зловеще пообещала она на прощание и направила свою лошадь следом за мной.

Домой мы ехали в молчании. Уже подъезжая к замку, мама придержала лошадь и обернулась ко мне.

— Мы больше никогда не будем ездить в эту проклятую деревню, — решительно сказала она. — Пусть сами разбираются со своими болячками, неблагодарные грязные свиньи!.. — и она добавила несколько слов по-эльфийски.

Я невольно усмехнулась. Вот, каждый раз слушаю ее и убеждаюсь, что и по части нецензурной брани эльфы тоже большие мастера.

Глядя на ее сердито сдвинутые брови, я живо представила себе, что, в данный момент, она, наверное, уже придумывает, как наказать зарвавшуюся чернь со всей присущей ей фантазией. Было очевидно, что она так же расстроена, как и я. Даже, пожалуй, больше. Подсознательно, я уже давно была внутренне готова к чему-то подобному, хотя физической расправы до сих пор как-то не предполагала. Однако было бы, и впрямь, глупо ожидать, что нечто, о чем судачит в замке каждый, у кого есть язык, никогда не выйдет за замковые стены. Как и глупо было бы ожидать от крестьян иной реакции.

Это была, пожалуй, одна из основных особенностей Элдара. Маленькое аграрное королевство, расположенное в самом сердце человеческих территорий, было отрезано от всего остального мира огромным пространством, заполненным исключительно знакомыми и понятными, человеческими, явлениями и вещами. Уверена, ни одному из элдарцев ни разу в жизни не доводилось общаться с кем-нибудь из представителей Старших рас. Стоило ли тогда говорить, какое впечатление на них должно производить существо, вообще не поддающееся никой классификации? И если мой собственный отец с каждым днем относился ко мне все прохладнее и прохладнее, как я могла ожидать понимания и сочувствия со стороны совершенно посторонних людей? Их представление об окружающем мире были всего лишь букетом из суеверий, одно страшнее другого, полученным ими в наследство от своих родителей. В их глазах, я была теперь нечистью — вроде той, что ворует детей или раскапывает могилы на кладбище безлунными ночами. И, как всякую нечисть, меня теперь следовало избегать, или еще лучше — уничтожить.

Мне пришло в голову, что если я буду продолжать свои поездки по селениям, то скоро для нашей целительской деятельности будет катастрофически не хватать времени за бесконечной чередой избиений «умертвия» и наказаний избивающих. Я рассеянно скользнула взглядом по линии горизонта, и, поколебавшись, сказала-таки то, над чем думала всю дорогу до дома.

— Извини, мама, но я думаю, мы больше никуда не будем ездить. То есть, я больше никуда не буду ездить, — я бросила на нее украдкой взгляд. — Так будет лучше для всех.

На лице матери отразилась растерянность.

— Но, послушай… — она явно не ожидала от меня подобного малодушия. — Это всего лишь единичный случай, досадный инцидент! Виновные будут наказаны!

Я упрямо покачала головой.

— Ты же знаешь, мама, у слухов длинные ноги. Я не хочу, чтобы завтра, в другой деревне, такой же камень угодил мне не в спину, а в голову. Прости, но нет.

Мать посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом. Думаю, она не поверила в мою внезапную трусость, но, недовольно поджав губы, лишь коротко бросила:

— Поступай, как знаешь.

Я кивнула.

— И еще, — я хотела закончить обсуждение этой темы до того, как мы вернемся в замок. — Не надо никого наказывать, ладно?

В ответ мама лишь молча пожала плечами и, ударив каблуками, послала лошадь вперед. Я последовала за ней.