Юрий Никитин - Уши в трубочку Страница 7

– Все передам.

– Да здравствует…

Голос прервался, изо рта хлынула кровь. Он дернулся и застыл.

– Да, – ответил я негромко, – да здравствует. И пусть славится. И все такое…

Послышался треск кустов, словно несся наскипидаренный мамонт. Я выхватил и второй пистолет, листва распахнулась, на поляну выскочила юная женщина в облегающем фигуру комбинезоне. В руках автомат, по ветру стелются длинные красные волосы, она задыхалась от стремительного бега, щеки раскраснелись, как вторая алая заря.

– А, граф! – вскрикнула она. – Вы все олрайт?

– Да, – ответил я, – все правой. А вы зерг или норг?

Она в удивлении разинула хорошенький ротик.

– Что у вас за фантазии?.. Конечно же, я – торкесса! Разве по мне не видно?

Я кивнул, что да, видно, еще как видно, язык сперва прилип к гортани, а потом и вовсе встал колом. Изумительную фигуру торкессы облегает комбинезон словно из настолько тонкой эластичной ткани, что его как бы и нет вовсе. Воротник красиво поднят, оттеняя прекрасную лебединую шею, а спереди расстегнут до пояса, где поблескивает драгоценными камешками узкий ремень с кобурой бластера. Под комбинезоном никакого белья, я задохнулся от нежнейшей снежной белизны ее кожи.

Обе половинки комбинезона оттопырены снежно-белыми холмиками, распирая в стороны, еще чуть – и в меня нацелились бы алые соски, наверняка нежно-алые, вот-вот соскользнут, открывая эти сокровища…

Я судорожно вздохнул, она с удивлением смотрела в мое внезапно вспыхнувшее лицо.

– Что с вами?

– Да так, – прохрипел я, не брякнуть же, что раз уж она меня вроде бы спасла, то ей предстоит под занавес отдаться мне, это неизбежно, как движение звезд, – что-то в горло попало… И в глаз… и в сердце…

Она сказала с нетерпением:

– Граф, у нас не так много времени, как вам кажется. Возвращайтесь в машину.

Я судорожно обернулся.

– Там был водитель!

Она отмахнулась.

– Уже нет.

– А… где?

– Там, в траве. Как выпал, так и лежит. Поторопитесь, граф!

Уже третий раз назвала меня графом, это, конечно, поменьше, чем герцог и тем более мое величество, но лучше живой граф, чем мертвый король, я поторопился к машине, спросил только:

– А вы?

– Сяду за руль, конечно.

– Женщина за рулем, – сказал я, но промолчал и про обезьяну с гранатой, и про звезду в небе, и про корову в перьях, и даже про Леночку в бигудях. – Да-да, женщина за рулем!..

– Что вы хотите сказать?

– Что женщина за рулем – это экстрим из экстримов!

Нам пришлось быстро стащить с водительского сиденья молчаливого шофера, пуля пробила голову навылет, но сгустки запекшейся крови намертво запечатали… хорошее слово «намертво»!… запечатали оба отверстия, на сиденье чисто, водитель задом отполировал до блеска. Торкесса торопливо села за руль, умело включила зажигание, я смотрел с опаской, но она грамотно выжимала нужные педали, переключала скорость, мы выехали из леса на приличной скорости, машину немилосердно потряхивало.

– Выдержит, – сообщила она в ответ на мой опасливый взгляд. – В ней есть кое-какие изменения.

– Ого, машина Джеймса Бонда, – сказал я понимающе. – Тогда мы на коне… А торкесса – это что? Имя или звание? Чин или специальность?.. Кличка, ник, псевдоним, обзывуха, дразнилка?..

Она покосилась на меня сердито, как птица из гнезда.

– Вы в самом деле не знаете?

– Как Бог свят, – сказал я и добавил: – И как я – сама непорочность…

Она проговорила с отвращением:

– Знала бы, что меня отправляют на такую дикую планету, да ни за что бы… Торкесса – это титул!

– Ого, – сказал я. – А это выше или ниже ефрейтора?

Ее глаза вдруг округлились, машина резко вильнула, пошла быстрее, стремительно обгоняя другие. Мы вырвались на Окружную, там торкесса быстро пробилась в левый ряд. Неслись на предельной скорости, сигналили фарами тем, что впереди, те видели в зеркальце заднего вида, что догоняет женщина, с испугу шарахались в правый ряд, пугая автомобилистов.

– Что, – спросил я понимающе, – погоня?

– Да, – ответила она зло. – Что за планета…

– Погоня, – пояснил я, – погоня, погоня в крови… Догонишь – не догонишь, зато согреешься.

Она сказала торопливо:

– Догонят! У них машины мощнее.

– Еще бы, – согласился я. – Как же иначе? На всякого Джеймса Бонда найдется этот… который с винтом. Тогда надо трюкачить, вести машину… по-земному. Вы слишком прилично ведете, торкесса. Кстати, имя у вас есть?

– Лилея.

– Лилея, – повторил я, – где-то уже слышал. Неважно, в женском имени должно быть побольше гласных, что-то вроде Аэлита, Гианэя, Меланома или там Медея… Лилея, у нас за нарушения правил не убивают, вы не знали?

– Нет, – огрызнулась она. – То-то эти сволочи ни с чем не считаются!

Окружная простиралась прямая, как луч лазера. Мы неслись не просто на бешеной скорости, а на хрен знает какой, придорожные столбы мелькают, как лапы белок в колесе. Торкесса вертела яростно баранку то вправо, то влево, время от времени с силой нажимала на тормоз, это для динамики, я все понимал и не вмешивался, тем более что автомобиль все равно несется строго прямо, не притормаживая, не дергаясь, как конь под неумелым всадником.

Мы красиво обгоняли машины, играя в шахматку, в зеркальце заднего вида я видел, как позади сталкивались, взрывались, красиво выбрасывая столбы огня, явно все до одного замаскированные бензовозы, по воздуху летят искореженные куски железа, сиденья, колеса, хромированные диски, оторванные руки, ноги, головы, магнитолы. Мы уходили на такой скорости, что вдогонку разве что пару раз пахнуло бензиновым теплом, да еще я ощутил приятный запах горелой резины.

– Переходи в крайний правый ряд! – крикнул я.

– Зачем?

– Там поворот на Волоколамку!

Она послушно начала перестраиваться, нам боязливо уступали дорогу даже могучие МАЗы и КамАЗы, ибо женщина за рулем – это шахид на задании. На крайнюю полосу успели как раз вовремя, чтобы уйти на поворот. Машина хорошо держится колесами за асфальт, на скорости сто восемьдесят любой съезд с Окружной кажется слишком крутым. На Волоколамке тоже перестроились в левый крайний, гнали до тех пор, пока далеко впереди не вспыхнул красный огонек светофора.

Я ощутил, как она начала притормаживать, вскрикнул в негодовании:

– Разве мы не джигиты?

Она покосилась, фыркнула, но вдавила педаль газа. Обгоняя машины, мы пронеслись, как снаряд, и успели проскочить перед лавиной автомобилей, у которых при виде нас задрожали тормоза и подкрылки. Я успел увидеть в зеркальце заднего вида, что там началось броуновское движение, а потом в хаотичный поток врезались две дорогие машины, наивные пытались проскочить вслед за нами…