Элизабет Кернер - Малый драконий род Страница 7

Я была поражена тому, с какой страстью он осыпал меня поцелуями, — казалось, все его тело так и полыхает... Мы выпустили друг друга из объятий лишь для того, чтобы скинуть одежды... Впервые за все время я с трепетом ощутила прилив той глубочайшей страсти, что соединила нас в самом начале; во мне мешались уважение, любовь и желание — крепкие, как основа мироздания. Это было так потрясающе, что я даже не могу передать свои чувства. Я впервые осознала до конца, что несбыточное сделалось явью: я стала супругой Акора, который был старше меня на тысячу лет, обладал мудростью и силой — и до недавних пор оставался верен обету безбрачия. Даже в любовном пылу я не могла не рассмеяться.

— А ты очень быстро учишься для своего столь почтенного возраста!

Одарив меня радостной и страстной улыбкой, он ответил мне... Да вы и сами можете предположить, что он мне ответил, поскольку нежные слова произносятся на брачном ложе не для того, чтобы приводить их в книге.

Глава 2

ЮДОЛЬ ИЗГНАНИЯ

Внемлите же словам Старейшего, Хранителя душ Большого рода. Сим вверяю я душу свою Ветрам, открывая имя свое жаждущим истины: я — Хадрэйтикантришикрар из колена Иссдры.

Узнайте же правду о тех временах, что изменили мир.

Проснувшись внезапно во мраке, я тут же почуял неладное. Я пребывал в глубоком вех-сне, дабы излечиться от ран, и подобное пробуждение уже само по себе было необычным. К тому же воздух вокруг словно звенел, а с землей происходило что-то странное. После вех-сна всегда чувствуешь прилив здоровья и новых сил, что должно быть особенно заметно такому старику, как я; однако сейчас ощущения мои были другими. Сердце мое колотилось, а внутри бесновался огонь — я посчитал это ничем иным, как страхом. Но с чего вдруг?

И тут до моих ушей вновь донесся звук, который и разбудил меня, но я предугадал его за миг до этого. Я услышал глухой рокот: едва уловимый, скорее даже угадывающийся — по дрожи, исходившей глубоко из-под земли. Недолго думая, я выскочил из своих чертогов и взметнулся в ночное небо, не успев даже толком понять, что происходит. Я воззвал на Языке Истины к самой дорогой и родной мне душе:

«Кейдра, сын мой, где ты?»

«Отец? Слава Ветрам! Я пытался обратиться к тебе, но ты не отвечал. Я опасался, что ты все еще охвачен вех-сном. Ты исцелился?»

«Почти да, сын мой. Во всяком случае, я чувствую в себе прилив новых сил и вполне способен к полету. Где ты? Ты замечаешь, как дрожит земля?»

«Я в небе, отец, вместе с Миражэй, — голос его звучал так, будто он смеялся, хотя дыхание его казалось тяжелым. — Не пугайся, твой внук Щеррок у меня в руках. Он уже подрос с тех пор, как ты его видел, и это испытание, похоже, ему по душе. Он ни разу еще не летал. Вот послушай».

Щеррок, малыш Кейдры, был еще слишком мал, чтобы пользоваться истинной речью, но через Кейдру я мог слышать его. Услышанное больше напоминало переживания, нежели было речью или мыслями, но малышу, скорее всего, не исполнилось еще и двух месяцев, да к тому же он был полон совершеннейшего восторга.

«Как долго я был охвачен вех-сном?» — спросил я, успокоившись и находя большое удовольствие в этой мысленной связи с юным Щерроком. Я легко мог представить его себе: крохотные чешуйки кожи, все еще мягкие, спинной гребень, пока еще не развившийся и до конца не затвердевший, короткий хвост, бьющий по сторонам от охватывающего малыша восторга... Оттенок его кожи представлял собой нечто среднее между темной бронзой, свойственной нам с Кейдрой, и ярко-желтым цветом Миражэй, его матери. Самоцвет его души был пока не виден, как и у всех недавно рожденных. В ближайшие девять месяцев чешуя, защищающая самоцвет, отпадет; однако глаза его уже сейчас имели золотистый оттенок, что редко встречается среди нашего народа и считается весьма необычным и красивым. И это вовсе не мое предубеждение: старикам подобные вещи хорошо известны.

"Менее трех лун, отец , — ответил Кейдра. — Ты только что пробудился?"

Я попытался собраться с мыслями, ища в ночном зимнем небе хоть какой-нибудь слабый ветерок, который помог бы моему полету. Мышцы мои, разумеется, затекли, да и плечо все еще побаливало от раны, что нанес мне этот ракшадакх Марик, — о скорбные воспоминания! — однако оба крыла уже достаточно излечились, и в дальнейшем я вполне мог обойтись без вех-сна.

«Земля дрожала дважды?»

«Да».

«Первый толчок и пробудил меня от глубокого сна. А второй заставил подняться в воздух».

Я продолжал прислушиваться, однако устрашающий рокот больше не повторялся. В голове у меня прозвучал мягкий голос: «Полагаешь ли ты, что уже можно опуститься на землю?»

Это была Эриансс, одна из нашего рода, на несколько столетий старше Кейдры, однако гораздо моложе меня. В голосе ее слышалось раздражение. Я поборол в себе внезапное желание рассмеяться.

«Я знаю ровно столько же, сколько и ты, Эриансс. Не так уж много лет минуло со времени последнего землетрясения, разве не помнишь?»

Впрочем, в ее словах был смысл. Я заговорил на Языке Истины, рассеяв свою речь, чтобы было слышно каждому:

«Пусть все, кто желает обсудить это, соберутся на Летнем лугу, что к югу отсюда. Но это не будет собранием Совета. Я никого не принуждаю».

"Тогда там и увидимся, отец, — ответил Кейдра. — А где ты намерен провести остаток ночи?"

Я поднимался все выше и выше, разгоняя крыльями холодный ночной воздух. Я знал, что перенапряжение может мне дорого обойтись, однако сейчас было самое время кое-что выяснить. Огонь земли наиболее хорошо виден в темноте.

«Я отправляюсь на север, Кейдра, и посмотрю, что вытворяет Тераш Вор. Я дам тебе знать, если что-то увижу».

«Тогда доброй охоты. Мы с Миражэй и малышом встретим тебя завтра на Летнем лугу. Смотри держись повыше, когда будешь пролетать над жаркими струями воздуха, отец».

Позабавленный, я зашипел — достаточно громко, чтобы Кейдра расслышал мой смех.

"Хорошо, сынок, и спасибо, что ты так обо мне заботишься. - Я не стал напоминать ни о том, кто впервые рассказал ему о воздушных ямах над огненными равнинами, ни о том, насколько это было давно. Опыт, приходящий с возрастом, иногда слишком обременителен для молодежи.— Передай мои самые лучшие пожелания Миражэй".

«Передам. Всего хорошего, отец», — ответил Кейдра, и голос его затих в моем разуме, хотя и продолжал звучать в сердце. Я поднимался все выше, направляясь на север, и на какое-то мгновение подумал еще о двоих, жизни которых так тесно были переплетены с жизнью Кейдры, с моей жизнью. О Вариене Кантриакхоре — Акхоре, самом близком моем друге, принявшем новое обличье, — и о его возлюбленной, Ланен Кайлар. Я еще раньше решил, что как только очнусь ото сна, то мысленно воззову к ним, но сейчас у меня было дело поважнее. И все же мне было интересно, как они там поживают, и я вспоминал о них, пока летел в холодной зимней ночи по направлению к Тераш Вору, Дышащей Горе, дабы увидеть, что нам всем уготовано Ветрами.