Сергей Шведов - Клан двурогих Страница 7

– Я слышал, что ты служил Храму? – Родрик неожиданно повернулся к Бесу. – И что это именно ты бросил на нас монстров?

– Допустим, – холодно отозвался меченый, – и что из этого следует?

– Из этого следует, что ты колдун, а колдунам не пристало сидеть за одним столом с благородными воинами.

– Какой я воин, мы можем проверить сию же минуту, Родрик из Октов. В свое время мои предки, меченые, выдубили ни одну гуярскую шкуру.

– Нам дали гарантии, – попробовал остановить закипающую ссору Лаудсвильский, – или гуяры не держат слово?

Родрик удивленно покосился на Рекина:

– Никто не собирается вас убивать, старик. Перемирие остается в силе, как и вызов на поединок меченому колдуну.

– Ты мой ответ уже получил, – холодно заметил Бес.

– Отложим поединок на завтра, – Родрик поднялся из-за стола, гуяры последовали его примеру. – Завтра же и распрощаемся, с кем-то на год, а с кем-то навсегда.

Гуяры покинули зал, негромко переговариваясь на своем языке. У самого порога Родрик из Октов обернулся и засмеялся тихим зловещим смехом. Смех предназначался меченому, но тот даже головы не повернул в сторону гуяра.

– Зря ты приехал сюда, владетель Ожский, – небрежно бросил Свангер. – Брат Родрика побывал в лапах у вохра и умер в страшных мучениях. Окт поклялся отомстить тебе.

Бес спокойно посмотрел в глаза нордлэндцу:

– Я сам устраиваю свои дела, владетель, и не нуждаюсь ни в советах, ни в предостережениях.

Благородный Гаенг поежился под взглядом черных глаз меченого и передернул плечами. Охота к разговору на этом у вестлэндцев иссякла.

– Ну что же, – сказал Лаудсвильский, когда Олегун и Свангер покинули зал вслед за гуярами, – год мира – это не так уж мало.

– Гуярам требуется время, чтобы утвердиться на наших землях, призвать своих из-за моря, а уж потом двинуться в Приграничье и далее – в Суранские степи, – заметил Ульвинский.

– А может им стоит помочь в этом? – Хилурдский покосился на Лаудсвильского. – Гуяров не так уж много, а Суран велик, глядишь, они там заблудятся.

– Этот Родрик показался мне неглупым человеком, – вздохнул Рекин и не удержался от укора в сторону Беса, – стоило ли затевать с ним ссору?

– Ссору затеял гуяр, – возразил Ульвинский, – похоже, нас проверяют на прочность. В такой ситуации нельзя давать слабину.

Утро выдалось на редкость холодным даже для этого времени года. Налетевший с севера ветерок заставил благородного Рекина плотнее запахнуть алый подбитый мехом плащ. Заснеженная поляна у стен Клотенбурга была запружена народом. Пар поднимался над толпой клубами, вырываясь из тысяч глоток вместе с приветственными криками. Кричали в основном гуяры при виде своих вождей. Жители Клотенбурга помалкивали, переминаясь с ноги на ногу и переглядываясь. Видимо, не слишком доверяли мирному настроению завоевателей, которые явились на место поединка в полном вооружении, словно драться предстояло именно им. Вестлэндцы Олегуна, числом не менее сотни, стояли поодаль от гуяров, не смешиваясь с ними. Среди зеленых плащей вестлэндских дружинников выделялись несколько алых. С их обладателями Лаудсвильский успел этой ночью переброситься несколькими словами. Поговорили о том, о сем. Вспомнили короля Ската, который, конечно, умом не блистал, но человеком был добрым. Благородный Рекин сообщил вестлэндцам, что Бьерн внук короля Ската жив-здоров и обещает вырасти крепким мужчиной, под стать своему отцу королю Рагнвальду. Вестлэндцы больше помалкивали, но и предавшегося воспоминаниям старого владетеля не прерывали. О гуярах они говорили откровенно, хотя и с некоторой опаской. Рекин с удивлением узнал, что единого правителя у гуяров нет, все решения принимает совет старейшин кланов, но реальная власть находится у вождей, которые добились авторитета доблестью в бою. Родрик из Октов был одним из таких вождей. С ним реально соперничали двое: Конан из Арверагов и Рикульф из Гитардов. Арвераги, гитарды и окты были самыми мощными гуярскими кланами и часто ссорились между собой. Всего же в гуярском войске было до сотни различных кланов. Слабые кланы примыкали к сильным, признавая их вождя своим и давая ему клятву верности в бою. А уж потом вожди сильных кланов выбирали единоначальника, которого называли императором. Последним гуярским императором, возглавлявшим поход против Лэнда, был Кольгрик из Октов, погибший у Расвальгского брода. Именно соперничеством вождей за верховенство над гуярским войском да ожиданием подкрепления из-за моря и объяснялось нынешнее миролюбие гуяров. Вероятно, Родрик из Октов решил, что Бес Ожский подходящий оселок, чтобы поточить меч для вящей своей славы. Победа над Черным колдуном, ставшим пугалом для рядовых гуяр, подняла бы его авторитет на недосягаемую высоту. Благородный Рекин полагал, что Родрик из Октов здорово ошибся в расчетах. Для ступеньки к возвышению владетель порекомендовал бы ему выбрать спину похлипче и руки послабее.

Новый взрыв ликования среди гуяр отвлек Лаудсвильского от размышлений. Из ворот Клотенбурга выехал горделивый всадник в сопровождении пышной свиты. Один из вестлэндцев опознал в нем вождя арверагов. Конан из Арверагов был, видимо, весьма популярен среди рядовых гуяр, во всяком случае кричали почему-то особенно долго. Арверагский вождь, статный воин лет двадцати пяти, светловолосый и голубоглазый, расположился в двух шагах от посольства, так что Рекин мог налюбоваться им вволю. Будь Конан в алом плаще, владетель принял бы его за вестлэндца, да и поздоровался он с Лаудсвильским любезно. Какое-то время вождь арверагов рассматривал Беса Ожского уже сбросившего полушубок и, наконец, не выдержав, обратился к Рекину:

– Почему этот человек без панциря?

Владетель охотно объяснил, что стальная кольчуга вшита прямо в стеганную куртку меченого, и что эту кольчугу не берут ни стрелы, ни лэндовские мечи. Пожалуй, и гуярскому мечу она будет не под силу. Видимо, Конан из Арверагов был вполне удовлетворен объяснением, он вдруг улыбнулся благородному Рекину широкой белозубой улыбкой.

Закованный в сталь Родрик из Октов наконец-то появился на импровизированной арене, встреченный громкими воплями одобрения. Конан из Арверагов нахмурился, судя по всему, их с Родриком отношения оставляли желать лучшего. Такой расклад вполне устраивал Лаудсвильского: он от души пожелал, чтобы эти псы грызлись бы между собой и дальше.

Рекин нисколько не сомневался в превосходстве меченного над гуяром. И оказался прав в своем оптимизме. Бес Ожский без труда отбил удар широкого меча Родрика своим левым мечом, а правым нанес сокрушительный удар по корпусу противника. Стальной наплечник гуяра разлетелся словно стеклянный. Похоже, этого вождь октов, надеявшийся на крепость своих доспехов никак не ожидал. Щит вылетел из его поврежденной руки и загремел по заледенелой земле. Родрик покачнулся, но удержался в седле. Вздох разочарования вырвался из гуярских глоток. Лаудсвильский покосился на Конана, но лицо арверага осталось непроницаемым.