Ян Сигел - Дети Атлантиды Страница 7

— Мы еще не заглядывали в амбар, — сказал Уилл, поглядев на отца.

— Надо пойти посмотреть, — согласился Робин, — фигура с носа корабля — это звучит очень заманчиво. — У него, как и у сына, загорелись глаза.

Ферн осталась в кухне, хотя ее предложение помочь вымыть посуду было вежливо отклонено.

— Какой смешной вопрос задал ваш брат, — сказала миссис Уиклоу. — Незадолго до смерти капитана сюда приезжала молодая женщина из Гьюсборроу, которая занимается антиквариатом. Как я слышала, все они жулики. Она хотела, чтобы он продал ей кое-что из вещичек. А капитан послал ее подальше. Кстати, когда они спустились вниз, я как раз

убирала гостиную и слышала, что она тоже спрашивала насчет ключей.

Во второй половине дня они сходили на кладбище, на могилу Нэда Кэйпела, где он лежал под защитой каменной стены, укрытый подушкой из дерна. Это было спокойное место, усыпанное лепестками цветов боярышника, которые лежали на земле, как весенний снег.

— «Моряк вернулся домой, домой — с моря», — процитировала Ферн, когда они уже пили чай у викария, и внезапно интуитивно почувствовала, что и она вернулась домой — домой в мрачный Дэйл Хауз и в дикую страну, ожидавшую ее.

— А здесь обитают привидения? — неожиданно спросила она.

— Удивительный вопрос, — сказал Робин. — Не думал, что ты веришь в привидения.

— Я не верю. Просто, когда мы приехали, дом не то чтобы нам угрожал, но заранее уже был настроен против нас или боялся нас впускать… Мне так показалось, — она остановила себя, вспомнив свое обычное отношение к фантазиям.

— Я никогда не мог сказать ничего определенного по поводу привидений, — начал Динсдэйл. Он оказался моложе, чем думала Ферн, у него было длинное дружелюбное лицо. — Я в самом деле не могу себе представить, что дух человека будет бродить вокруг некоего места в течение многих веков просто потому, что этого человека там убили или по какому-нибудь такому же отвратительному поводу. Я всегда задумывался о другом. Некоторые дома, действительно, несут в себе нечто особенное, индивидуальное. Может быть, само строение что-то помнит, и память эта иногда настолько сильна, что может воссоздавать старые образы, звуки и даже запахи 'так, что человеческие чувства способны это воспринимать. Возможно, в таком месте живет дух

дома, изуродованная форма чего-то, что некогда было сродни человеку. И этот дух страстно желает общения с живущими в доме несмотря на то, что не любит их, поскольку они напоминают ему о том, каким он сам мог бы быть.

— Своего рода дух места, — с видом знатока произнес Уилл. Он пребывал в прекрасном расположении духа, так как жена викария пожертвовала ему пакет хрустящей картошки.

— Вот-вот. Конечно, это всего лишь размышления. Но заметьте, что они основаны на народной мифологии. В прошлом каждый дом Йоркшира имел своего собственного гоблина. Люди, живущие в доме, выставляли блюдечко с молоком или еще какую-нибудь еду, чтобы его задобрить, в ответ он следил за домом, предупреждая о любой опасности. Кстати, гораздо более эффективно, чем современные охранные системы.

— Может быть, нам надо попросить Ферн выставить блюдечко с молоком для нашего гоблина, — пошутил Робин.

— Папа, не глупи, — огрызнулась дочка.

— Я ничего не знаю о привидениях, — сказал Уилл, — но ночью я слышал странное сопение у меня под окном. Ужасно шумное.

Ферн, широко открыв глаза, глянула на него.

— Это мог быть барсук, — сказал викарий. — Они всегда сопят, будто простуженные. Надо выйти утром и посмотреть на следы. У меня в кабинете есть книга, я покажу вам, что вы должны увидеть.

К тому времени, когда они вернулись в дом Нэда Кэйпела, день клонился к вечеру. В разрывах облаков далеко на западе сверкнули лучи закатного солнца, в то время как на востоке открылось бледно-зеленое небесное озеро с двумя первыми звездочками в глубине. Мотоциклист, которого Ферн слышала прошлой ночью, прорычал мимо них. Он проехал в пугающей близости от путников, его выхлопная труба по-прежнему была в неисправности, а лицо скрывал черный щиток шлема.

Перед ними возвышался дом. Теперь его суровый фасад уже не выглядел таким пугающим, а просто солидным и надежным, как стены замка, которые должны были стать для них безопасным убежищем на ночь. Ферн сразу прошла в свою комнату и посмотрела в окно. Сумерки уже окутали дымкой неровную поверхность холма, но пока еще можно было различить светлую дорожку и пень или обрубок дерева, который напоминал сидящего человека. Мелькнуло что-то подобное птице, ее крылья двигались так быстро, что человеческий глаз не мог отследить их в движении. Потом пролетела еще одна, потом еще. Они издавали странный писк, не похожий на пение птиц.

Летучие мыши, подумала Ферн, и ее пронзила внезапная дрожь. Она еще никогда не видела летучих мышей живьем, только в телевизионных передачах о живой природе. Пожалуй, они ее не испугали, они скорее показались ей существами странными и фантастическими, посланцами, символизирующими ее перемещение в другой мир. Переполненный людьми город, где выросла Ферн, отступил в ее сознании, сократившись до размеров маленького шарика, перед безграничностью космоса с разноцветными лунами, опускающимися на плывущие холмы и голубые просветы между ними, с пыльными туманностями, проплывающими, подобно облакам, в пространстве, и звездным морем, чьи блестящие волны, вечно шипя, набегают на серебряные берега. На какой-то момент ее будто окугало заклятье; ее охватил ужас — и тут же эта невероятная картина исчезла. Перед ней был всего лишь склон холма и зигзагообразные тени летучих мышей.

Закатные лучи ясно очертили все детали пейзажа, и Ферн, прищурившись, потрясла головой: то, что она видела, не поддавалось логическому объяснению.

Одинокий пенек или камень на вершине холма исчез.

Дорожка была пустынна, никого не было и на склоне холма. Ферн отшатнулась от окна с бьющимся сердцем и медленно вышла из комнаты.

После чая с кексом и печеньем был еще легкий ужин. Остаток вечера они провели, изучая правила игры в ма-джонг, который раскопали на чердаке.

— Как хорошо, что нет телевизора, — задумчиво сказал Робин. — Это заставляет самим подумать о своих развлечениях. Поднапрячь мозги.

— Нет, нам нужен телевизор, — сказал Уилл. — И музыкальный центр.

— В этом нет смысла, — сказала Ферн. — Мы же собираемся продавать этот дом. А ты, Уилл, просто болтун.

— Я не болтаю, а думаю о том, как бы развлечься, — возразил Уилл.

В начале двенадцатого, устав от сложностей ма-джонга, они разошлись по своим комнатам. Ферн ворочалась в кровати, в полусне ей виделись танцующие костяшки ма-джонга, восточные иероглифы, которые, превратившись в летучих мышей, стали носиться по комнате, ударяясь при этом о стены и абажуры ламп.