Роберт Силверберг - Легенды II (антология) Страница 7

И вот ночью это повторилось снова. Эта ящерка была серая, под цвет древесной коры. Она увернулась от моей руки и шмыгнула в трещину на стволе, но я вытащила ее за хвост. Зажатая между двумя моими пальцами, она сперва билась, а потом затихла, понимая, что борьба бесполезна. Я пристально рассматривала ее, надеясь, что после этого смогу ее отпустить. Все в ней было красиво — блестящие глазки, крошечные коготки, тонкий хвост. Брюшко при серой шершавой спинке цветом напоминало сливки. От голубоватого горла по животу шла розовая полоска. Коснувшись языком маленьких гладких чешуек на брюшке, я ощутила, как стучит сердечко ящерицы, и почуяла запах ее страха. Ее коготки царапали мои потрескавшиеся губы. Все это почему-то показалось мне очень знакомым. Потом я закрыла глаза и вонзила зубы в живую плоть, прикрывая рот руками, чтобы не упустить ни кусочка. На ладони осталось пятнышко крови, и я слизнула его. Никто ничего не видел.

О всемогущий Са, что со мной происходит? Что заставляет меня делать такие вещи? Жгучий голод или заразительная дикость этих мест? Я едва узнаю себя. Сны, которые я вижу по ночам, не могут рождаться в душе знатной джамелийки. Вода жжет мне руки. Ноги уже закалились и стали жесткими, как ореховая скорлупа. Страшно представить, на что похожи мои лицо и волосы.

Второй день Зеленой луны

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Прошлой ночью у нас умер мальчик. Все мы потрясены. Утром этот вполне здоровый паренек лет двенадцати попросту не проснулся. Его звали Дурган. Он был сыном простого торговца, но я в полной мере разделяю горе его родителей. Петрус ходил за ним хвостиком и, кажется, сильно поражен era смертью. Он признался мне шепотом, что ему приснилось, будто эта земля его помнит. Когда я спросила, что это значит, он не мог объяснить, но сказал, что Дурган, наверное, умер оттого, что его земля не захотела. Для меня это не имеет смысла, но Петрус твердил свое, пока я с ним не согласилась. Сладчайший Са, не дай моему мальчику сойти с ума. Я так боюсь этого! Возможно, и хорошо, что он не будет больше водиться с этим мальчуганом из простого сословия, но Дурган так славно смеялся — Петрусу будет его не хватать.

Могила, не успели мужчины ее выкопать, наполнилась мутной водой. Мать пришлось увести прочь, пока отец опускал своего сына в эту грязную жижу. Когда мы просили Са принять душу усопшего к себе, ребенок у меня в животе стал сердито брыкаться, и я испугалась.

Восьмой день Зеленой луны

(как мне кажется. Марти Дюпарж говорит, что девятый)

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Мы нашли клочок более или менее сухой земли. Большинство из нас будет ждать здесь, а небольшой разведочный отряд уйдет на поиски лучшего места. Наше убежище представляет собой маленький островок посреди болота. Мы уже знаем, что определенный вид игольчатого кустарника указывает на более твердую почву, а здесь он растет весьма густо. Его смолистые ветки горят, даже будучи сырыми. При этом они сильно дымят, но дым отгоняет насекомых.

Джатан ушел с разведчиками. Лучше бы он остался и позаботился о детях, ведь я должна скоро родить. Но он сказал, что нужно идти, если он хочет занять пост во главе Компании. С ними ушел и лорд Дюпарж. Его жена Марти тоже ждет ребенка, и Джатан решил, что мы с ней будем помогать друг другу. Она молода, неопытна и вряд ли будет мне полезна при родах, но лучше такая помощь, чем никакой. Всех нас, женщин, сплотила нужда — ведь мы вынуждены делить наш скудный запас провизии, чтобы кормить детей.

Одна из нас, жена ткача, нашла способ плести циновки из здешних лиан. Я тоже учусь этому — я так отяжелела, что больше почти ничего не могу делать. На циновках можно спать, а если скрепить их вместе, то получаются ширмы. У деревьев, которые здесь растут, кора гладкая, а ветви начинаются очень высоко, так что придется устраиваться на земле. Несколько женщин присоединилось к нам, и мы чувствуем себя почти уютно за работой и разговорами. Мужчины смеются над нами, глядя, как мы ставим свои хлипкие стенки. Днем их насмешки задевали меня, но вечером наша непрочная хижина показалась мне очень удобной. У Севет, ткачихи, красивый голос, и она довела меня до слез, когда стала убаюкивать своего младшенького старой песней «И в несчастье славим Са». Я уже целую вечность не слышала музыки. Сколько еще времени моим детям придется жить без книг и наставников, если не считать суровой школы этого дикого края?

При всей своей ожесточенности против Джатана Карро-ка, обрекшего нас на изгнание, сегодня вечером мне его недостает.

Двенадцатый или тринадцатый день Зеленой луны

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Этой ночью наш лагерь посетило безумие. Одна из женщин стала кричать: «Слушайте! Слушайте! Неужели никто не слышит их пения?» Муж попытался успокоить ее, но тут какой-то маленький мальчик сказал, что уже которую ночь слышит поющие голоса — и убежал в темноту, словно зная, куда идет. Его мать бросилась за ним, а первая женщина вырвалась от мужа и помчалась вдогонку. Еще трое устремились за ней, но не затем, чтобы вернуть ее, а с криками: «Подожди, мы с тобой!»

Я крепко держала своих сыновей, чтобы они не сделали того же. Ночью в этих джунглях царит не тьма, а какой-то мерцающий сумрак. Светляки и у нас водятся, но тут есть еще пауки, который оставляют на нитях своей паутины капли светящейся слюны, и мошкара летит на нее, как на свет лампы. Есть висячий мох, испускающий бледное холодное свечение. Я старалась не показывать мальчикам своего страха и говорила, что дрожу от холода и от тревоги за несчастных, убежавших на болото. Но мне стало еще страшнее, когда маленький Карлмин стал говорить, как красивы джунгли ночью и как сладко пахнут ночные цветы. Он сказал, что помнит, как я делала печенье с таким же запахом. У нас в Джамелии таких специй нет, но когда он это сказал, мне тоже почти что вспомнились маленькие коричневые коржики, мягкие в середине и хрустящие снаружи. Даже теперь, когда я пишу эти строки, мне помнится, как я лепила их в форме цветков, прежде чем изжарить в кипящем жире.

Клянусь, что в жизни не готовила ничего подобного!

Уже полдень, но пропавших ночью нет как нет. Ушедшие искать их вернулись мокрые, искусанные комарами и в полном отчаянии. Джунгли поглотили несчастных безумцев. Женщина, с которой все началось, оставила ребенка, и он весь день плачет не умолкая.

Я никому не сказала, что сама слышу во сне музыку.