Михаил Королюк - Квинт Лициний 2 Страница 7

Чернявый и верткий Георгий Минцев, впервые оказавшийся в этом кабинете, немедленно воспользовался разрешением и вольготно раскинулся в кресле, походя стянув пару сушек из стоящей на столе хрустальной чаши. Задорной наглости подполковнику было не занимать, и сколько бы жизнь ни била, веселая бесшабашность при общении с начальством оставалась его визитной карточкой. Если бы не Иванов, вовремя обнаруживший странную логику в головокружительных загулах мысли одного из своих многочисленных подчиненных, служил бы сейчас Жора где-нибудь в Горном Алтае. Но Борис Семенович разглядел за маской оболтуса родственную душу умного авантюриста и выдернул его к себе поближе, поместив в восьмой отдел управления нелегальной разведки, под бок к Лазаренко. На благодатной ниве "прямых действий", как коротко обозначают в Конторе неблагозвучные "террор и диверсии, разведка иностранных подразделений спецназначения", талант Жоры к неординарным решениям расцвел буйным раскидистым чертополохом, время от времени нанося весьма болезненные уколы главному противнику в ходе той незримой мужской игры, что шла все эти годы по земному шару.

Иванов неодобрительно приподнял бровь, призывая Жору к серьезности хотя бы в кабинете Председателя КГБ, и привычно зашел за плечо что-то быстро дописывающего в рабочую тетрадь Андропова.

— Давно было пора снести, — фыркнул, прочтя, — устроили, понимаешь, место для паломничества. Тоже мне, нашли великомученика – Николая Кровавого.

— Угу, — кивком согласился Юрий Владимирович и, захлопнув рабочую папку, выбрался из кресла. — Ладно, это все мелочи. Пошли, послушаю, что вы намыслили, сверимся и подумаем, как дальше жить.

Устроились в креслах, налили чаю. Петро выгрузил с подноса плошку с темным медом, блюдечко с тонко нарезанным лимоном и ушел, аккуратно притворив дверь.

Андропов резко посерьезнел:

— Так. Борис Семенович, расскажите про молодого человека.

Иванов чуть прищурившись, оценивающе осмотрел Минцева, словно первый раз того увидел, и, после небольшой паузы, начал излагать:

— Толковый… Я его, Юрий Владимирович, девять лет назад заприметил. Мы, помните, тогда, в шестьдесят восьмом, угнали из Камбоджи новейший американский ударный вертолет со всей начинкой. Там спецназ США в тридцати километрах от границы с Вьетнамом оборудовал в джунглях лагерь поддержки разведывательно-диверсионных групп, на полтора десятка транспортных вертолетов и четыре огневой поддержки. Вот как раз Георгий тот невероятно наглый план и предложил, посекундно расписал варианты… А Лазаренко лично исполнил. Наши вдевятером уничтожили лагерь с летным составом и вертолеты, а последнюю "Кобру" со всей электроникой увели. Потом год преподавал на спецкурсах под Балашихой, и я его перекинул на оперативный штаб отдела "В". В семьдесят первом предложил крайне нестандартный и, в итоге, удачно реализованный план экстренной эвакуации вскрытой в результате предательства Лялина особой диверсионно-разведывательной группы армян-киприотов… Вывезли всех, ЦРУ и СИС до сих пор не могут понять, как. В семьдесят пятом готовил ликвидацию Бразинскасов, но ЦРУ успело их выдернуть из Турции. Мозамбик, Ангола… Последний год руководил планированием действий Управления диверсионной разведки на особый период. Ручаюсь.

— Солидное прошлое, — Андропов перевел изучающий взгляд на подполковника. — Надеюсь, будущее станет таким же. Все в ваших руках, товарищ подполковник.

— Я понимаю, — кивнул невольно подтянувшийся Минцев. Он действительно понимал. — Поверьте, товарищ Андропов, я не предам.

Председатель кивнул, довольный, что подполковник услышал невысказанное:

— Если бы были сомнения, вы бы тут не сидели. Ну, давайте, показывайте нестандартность мышления.

Иванов меланхолично хрустнул зажатой в кулаке сушкой и подтянул поближе мед. Впрочем, невнимательность его была нарочитой, и по скулам время от времени прогуливались желваки. Жора чуть повел подбородком вбок – этот дурацкий жест, каким-то непостижимым образом перенятый от штабс-капитана Овечкина, появлялся у него при сильном волнении, и начал чуть придушенным голосом:

— Я предлагаю сначала обсудить сам феномен "Сенатора" и возникающие в связи с этим гипотезы, а потом перейти к ведущемуся оперативному расследованию, оценить значение добытой информации и утвердить направления дальнейшей работы.

— Принимается, — Андропов опустил на столешницу сцепленные ладони и чуть наклонился вперед. Взгляд его приобрел почти физическую остроту.

"Еще чуть-чуть, — нервно хохотнул про себя Жора. — И можно будет мух на лету накалывать".

Он вытянул из стакана карандаш и, излишне решительно, ломая кончик грифеля, провел поперек листа две линии. Вместо выстраивания первой фразы доклада его мозг тут же охотно зацепился за эту неуместную резкость и сыграл с ним злую шутку, занявшись оценкой метафоричности жеста:

"Словно отчеркнул бытие мира до. Подвел итог и с чистого листа…"

Вот уже три с половиной месяца, с того самого памятного утра, как Иванов предостерегающе повел бровью и со словами "перед прочтением съесть" протянул папку с материалами по "Сенатору", Жору не оставляла мысль о разломе, делящим все на "до и после". В наполненную обыденными и привычными опасностями жизнь вторглось что-то нежданное, запредельно неведомое, что-то, что прямо сейчас делает миру бросок с переворотом, ломая знакомые схемы. Уйдя с головой в работу, забывая про сон и еду, Минцев маялся от слепоты окружающих – никто вокруг и не подозревал, что живет уже в новом, неожиданном будущем. Он привык быть секретоносителем самого высокого уровня, но носить в себе эту тайну было… некомфортно.

Жора длинно втянул воздух и приступил к докладу:

— Товарищи, основное отличие "Сенатора" от любого иного источника – это сверхинформированность. Именно этот феномен, естественно, привлекает наше внимание. Для проверки того, реальная это сверхинформированность или мнимая, логично разделить все полученные нами от этого источника данные на три части.

— В первую отнесем секреты высокого уровня, то, что, в принципе, было известно хотя бы нескольким. Это – подробности о проводимых против нас шпионских операциях, информация о действующих и бывших предателях, о террористах, стоящих за январским взрывом в Москве.

— Ко второй группе относится то, что мог знать только один человек, непосредственный исполнитель. Это – серийные убийцы, насильник и фальшивомонетчик. С высокой степенью вероятности сюда же, а не в первую группу, относятся и вступившие на путь подготовки к предательству Митрохин и Толкачев. По крайней мере, нам, несмотря на все усилия, не удалось найти доказательств того, что они успели вступить в связь с противником, — говоря, Жора быстро расчерчивал листе значками, отмечая под ними размашистым корявым почерком проговариваемые пункты.