Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава] Страница 7

— Ты что, ромей? — спросил Леший, внезапно перестав смеяться.

Илья озадаченно воззрился на новгородца, а затем до него дошел вопрос.

— Да нет, — шевельнул бородой Муромец. — Просто крещеный. А что?

— Так, — пожал плечами Ратибор. — Ромеев не люблю просто. Слушай — не в обиду будь сказано, но почему ты такой… коротконогий, что ли? И почему с седла не слезаешь, когда разговариваешь?

— Долго рассказывать придется, — Муромец махнул рукой.

— Пошли в корчму, за пивом разговор лучше ладится.

— Некогда, — с явным сожалением ответил Илья. — Я князю… подарочек везу. А он ждать никак не может. После, как при дворе побываем, встретимся, и уж тогда поговорим по душам. Ну, до встречи! — он толкнул коня сапогом в бок и поехал дальше.

Дорога к княжьему терему оказалась близкой. Если язык до Киева доведет, то уж по Киеву проведет и подавно. Так что спустя несколько минут новгородец уже входил нта широкий двор. Ратибор огляделся (Ильи нигде не было — видно, заплутал), сделал шаг к крыльцу терема, как вдруг дорогу ему преградил неизвестно откуда взявшийся стражник.

— А ты куда? — внушительно гаркнул он, выпячивая грудь.

— К князю на пир, — спокойно ответил Леший и, дождавшись, когда глаза оторопевшего от неслыханной наглости воина выпучатся до нужных границ, пояснил. — В дружину к нему хочу. В богатыри.

Дружинник перевел дух и поглядел на Ратибора с некоторым уважением.

— Ну проходи. Секиру только оставь здесь. Негоже на княжеский пир с оружием. А я посмотрю, как тебя оттуда выкидывать будут.

Шутку стражника смог по достоинству оценить только он сам: Леший, например, смеяться отнюдь не собирался. Ему вообще было не до смеха, потому что за плечом стражника он углядел такое…

Сначала ему показалось, что возле крыльца стоит ряженый. Потом — что глаза отказываются ему служить. И только потом изумленный Ратибор понял, что это — волхв Белоян, «что с медвежьей мордой». Конечно, слухи о могучем волхве, сумевшем изменить данную от рождения внешность на зверообразный облик, ходили и в Новгороде, но, во-первых, Ратибор всегда считал их всего лишь слухами, а во-вторых, одно дело слышать, другое — видеть своими глазами. А сейчас он именно видел — высокого худого человека, фигура которого выдавала былую силу, а на широких некогда плечах сидела лохматая медвежья голова с круглыми ушами и черным носом.

Белоян спокойно стоял и смотрел. Смотрел не на людей — куда-то в небо, словно хотел увидеть там что-то очень важное. И, похоже, увидел — повернулся и заспешил в терем.

Леший пошел вслед, но немного погодя — не хотелось ему столкнуться с волхвом в сенях.

На пиру было шумно. Даже очень шумно. Можно даже сказать — чрезвычайно шумно. А попросту говоря — богатыри за княжьим столом кричали больше, чем весь народ на рынке. Стучали сдвигаемые чаши, булькало наливаемое вино, хрустели кости на богатырских зубах — словом, пир горой. Поэтому Ратибор, вошедший и застывший у порога, успел хорошенько осмотреться, прежде чем его заметили.

Вот он, Владимир. Еще не стар, борода без седины, а лицо без морщин. Широкие плечи, прямой взгляд прирожденного воина. Настоящий князь, даром что сын рабыни.

По правую руку Владимира — тоже воин. Голова уже слегка годами посолена, но по всему видать — такой и в сто лет меч в руке удержит. Кто бы это мог быть? А, Добрыня, дядя князя, воевода.

Того, кто сидел по левую руку, Леший как следует не разглядел — князь глянул в сторону двери и заметил незнакомого юношу. Брови его вопросительно приподнялись.

Ратибор поклонился князю, потом всем сидящим.

— Гой еси, князь Владимир. Здравы будьте, богатыри. Мир дому сему, — произнес он, как положено.

— Мир и тебе, нежданный гость, — кивнул князь. — С делом ли пришел?

— Хотел в дружину проситься, — пояснил Ратибор, от волнения забыв про книжную речь.

— Садись пока за стол, — сказал князь. — А вот после выйдем во двор — тогда и покажешь, годишься ли ты в мою дружину.

Леший сел. Естественно, место ему досталось на самом краешке, так что князя стало не разглядеть за чьей-то головой. Слуга мигом поставил перед новым едоком миску с мясом.

И тут князь, до того внимательно слушавший Добрыню, кивнул и взял со стола рядом с собой неказистую чашу, плеснул в нее немного вина. Сидевшие все, как один, заулыбались, поглядывая то на чашу, то на молодого новгородца.

— А возьми-ка эту чашу, — сказал Владимир, — да расскажи нам, кто ты есть, какого роду-племени и что ты такого совершил достойного, что решил ко мне идти?

Чаша оказалась перед Лешим. Вина в ней было так немного, что он даже слегка обиделся — насмехается, что ли, над ним Красно Солнышко? Но слово князя — закон, и Ратибор поднялся, держа чашу в руке.

— Зовут меня Ратибором, а по прозвищу Леший. А родом я из новгородских купцов. По дороге сюда встретил я твоих, князь, людей. От них и узнал, что сулишь ты награду тому, кто Жар-птицу поймает и тем зиму на Русь приведет.

— И поймал? — спросил кто-то из сидящих, а кое-кто из остальных фыркнул в кулак — видно же, что нет, иначе с того бы и начал.

— Почти, — смущенно пояснил Ратибор. — Она меня в поднебесье унесла, да потом в воду упала и пеплом рассыпалась.

Он неосторожно качнул чашу… и вино плеснуло на пол. Леший чуть не разинул рот — чаша была полна до краев. Он отхлебнул — вино было великолепным, такое только на княжьем пиру и подавать.

— Гляди-ка, — отметил Добрыня куда-то в пространство, — а парень-то правду говорит…

— Тому и другие доказательства есть, — неожиданно донесся голос от дверей.

Все обернулись — там стоял Белоян. Ратибор удивился на мгновение: как можно так четко говорить, имея медвежью голову, и тут же подумал, что для того, кто сумел изменить свой облик, это не должно быть трудно. Ни на кого не глядя, могучий волхв пересек палату и распахнул цветное окошко терема.

А там шел снег. Первый снег этой зимы. Мелкий и колючий, он таял, падая в лужи, не задерживаясь на земле, но уже было ясно — зима действительно наступила, дороги скоро установятся, и пора будет князю выезжать с дружиной дань собирать.

Выждав немного, Белоян закрыл окошко и повернулся к сидящим. Ратибору до сих пор было жутковато смотреть на его медвежью морду вместо лица, но показывать страх в присутствии князя, да еще когда просишься в дружину — позор, и он старался сдерживаться.

А повод для страха был, ибо волхв смотрел прямо на новгородца.

— Добрые богатыри, — произнес он наконец, — да и просто разумные люди ездят либо летом, либо зимой, когда дороги хорошие. Пусть же скажет Ратибор Леший — почему поехал он из Новгорода в самую распутицу?