Веда Талагаева - Потерянная реликвия Страница 7

Чародей поднял синюю склянку обеими руками и вылил ее содержимое на камень, окатив его сверху донизу. Струйки прозрачной, как обычная вода, жидкости потекли по камню, и в том месте, где мандрагоровое зелье касалось каменной поверхности, по ней бежали трещинки. Видя это, гном издал взволнованный возглас. Ветер усилился, высокие черные волны бежали по реке, ударяясь о берег и поднимая брызги. Гроза бушевала над лесом и горами. Чародей по-прежнему стоял, протянув руки к камню. Склянка давно выпала из его пальцев, они напряженно дрожали, на лбу у чародея вздулись вены.

- Ну что там? Ну как там? - нетерпеливо воскликнул гном, переминаясь с ноги на ногу.

Вспышка молнии и оглушительный громовой удар были ему ответом. Чародей покачнулся и упал в грязь.

- Юн! - испуганно заорал гном и кинулся к волшебнику.

- Все, я без сил, - задыхаясь, проговорил чародей, когда гном поднял его, поддерживая под руку, - Больше сегодня ничего сделать не смогу.

- Думаешь, не получилось? - огорченно спросил гном.

Новые вспышка и удар опять послужили ответом на его вопрос. В ту же секунду камень с грохотом рассыпался на куски. Чародей и гном с испуганными воплями упали обратно в грязь. Холодный дождь хлынул, как из ведра, хлопья снега замелькали еще быстрее. На их колышущемся фоне чародей и гном увидели, что на месте обрушившегося камня темнеет высокая худощавая фигура, неподвижно замершая, с бессильно опущенными вдоль тела руками.

- Получилось, - прошептал гном, указывая на фигуру пальцем.

- Получилось, - уставившись на фигуру во все глаза, проговорил чародей.

- Получилось! - завопили они в один голос и вскочили на ноги.

Тот, кто стоял между двух камней на поляне, неуклюже пошевелился, сделал глубокий вдох и закашлялся.

- Воздух, - прошептал он, - Я могу дышать. Мой голос. Я могу говорить, - он поднял голову вверх, - Дождь, снег, ветер - как хорошо! Как хорошо жить.

- Ну еще бы! - воскликнул чародей, всплеснув руками и радостно рассмеялся.

- Это правда он? - гном с недоверием взглянул на чародея и кинулся к расколдованному, - Орн, мой дорогой друг!

- Нок, здравствуй, мой славный гном! - вышедший из камня крепко обнял Нока и похлопал его по плечу, - Неужели я правда вижу тебя?

- Все благодаря Юну, - гном обернулся к чародею, - Я горжусь тобой!

- Я сам горжусь собой, - заявил чародей, - Это первое из моих великих деяний - освобождение зеркального демона из камня, - С возвращением, Орн!

С этими словами он повис у спасенного на шее.

- Юн, маленький чародейчик? - удивленно проговорил расколдованный, заглядывая чародею в лицо, - Каким ты стал! Сколько же времени прошло с тех пор, как Ночной ловчий обратил меня в камень?

- Целых пять лет, - с беспечным радостным смехом махнул рукой Юн, - Мы все тебе расскажем, но сейчас пойдем-ка отсюда в место потеплее. Мы устроили стоянку в лесу, под корнями старого дуба. Там сухо и довольно удобно для ночлега. Давайте отправимся туда, пока не случилось то, чего я боюсь.

- А чего ты боишься? - спросил расколдованный, сделал шаг и рухнул на землю, как подкошенный.

- Именно этого, - вздохнул чародей, - Ты разучился ходить, и нам все-таки придется тебя тащить.

- Как же холодно! Накапать в чай бальзама на травах? Поможет тебе скорее согреться.

- Нет, я отлично согреюсь и чаем без бальзама.

Пока Верховный Чародей колдовал над чаем - колдовал в прямом смысле: заклинанием сделал из воздуха чайник, волшебной палочкой высек огонь и заставил воду в чайнике кипеть на нем - Элиа успел обойти квадратную комнату на самом верху башни, служившую старому волшебнику лабораторией, и осмотреть все, что в ней находилось. Элиа всегда любил разглядывать чародейские диковинки - колдовские книги, хрустальные шары, видящие зеркала, волшебные снадобья и магические амулеты. Дома Гвендаль редко пускал его в свой кабинет, где занимался магией, и ему не часто удавалось поглазеть на все эти удивительные вещи. Но старик Агенор, привязанный к Элиа почти, как к сыну, не делал таких секретов из атрибутов чародейского ремесла, и Элиа, навещая его в царском дворце в Ильрагарде, часто бывал в волшебной лаборатории. Лунная башня в отличие от лаборатории Верховного Чародея в Ильрагарде не была его постоянной резиденцией. Агенор приезжал в башню только по особым случаям или тогда, когда искал уединения и хотел предаться каким-то серьезным раздумьям. Башня была одной из четырех чародейских лабораторий, построенных в Дивном Крае еще Старыми Волшебниками в незапамятные времена, и служила для изучения небесных светил и наблюдения за погодой. Она была сложена из прочных каменных плит, стояла на высоком открытом холме в нескольких милях к северу от города Нитар и была видна со всех сторон издалека, поднимаясь к небу, как серебристо-серая игла. Солнечная башня находилась в Армаисе, ее использовал для тех же целей Гвенхивар, придворный чародей короля Налдара. Звездная башня в Аладане, далеко на севере, служила лабораторией то одному, то другому чародею, коих собрал вокруг себя король этой заснеженной страны Гвидо. Облачная башня была затеряна в дальних горах где-то в Занбааре. Ее местонахождение было давно позабыто и даже в старинных хрониках упоминалось весьма туманно. Символическое изображение всех четырех башен украшало гобелен, висевший в проеме между окнами на западной стене. Стены комнаты были расположены строго по сторонам света, и в каждой имелось по три окна - в прошлое, настоящее и будущее, как объяснил Агенор. Перед каждым из средних окон стояло по подзорной трубе, обращенной к звездам. На столе в центре комнаты лежали свитки карт звездного неба разных времен года и разных широт Дивного Края. У восточной стены стоял удобный диванчик и пара плетеных кресел на случай появления гостей. Из расставленных по углам шкафов со стеклянными дверцами выглядывали предметы, о назначении которых Элиа мог только догадываться, а возле южной стены на треножнике бурлил котел, над которым клубились белые пары. Элиа в шутку называл этот котел прогнозом погоды. Стоило взять из стеклянной чаши, стоявшей рядом с котлом, розовый камешек и бросить его в воду, пар начинал рассеиваться и в котле проступали картины с видами Дивного Края. Картины оживали и показывали, какая погода в настоящий момент стоит в том или ином месте. Элиа бросил камешек в туман, послышался булькающий звук, пар рассеялся, и в воде появилась просторная долина, с севера окруженная лесом, а с запада ограниченная горами. Она была укрыта белыми сугробами, над ней кружились легкие снежинки. В долине стоял город из розового камня - Ильрагард, столица Страны Чародеев. Через замерзшую реку к нему тянулись мосты, ночное небо накрывало его своим темным куполом, снег, кружившийся в воздухе, оседал на его островерхих крышах и башнях. За восточными воротами города виднелся царский дворец. Над ним развевались зеленые знамена с золотыми яблоками - гербом Ильраана. Вид Ильрагарда всегда вселял радость в сердце Элиа, с тех самых пор, как он впервые увидел город в долине Ильрадана. Юноша улыбнулся и бросил в котел еще один камешек. В воде отразились безлюдные хребты Занбаргардских гор, заснеженные вершины и пропасти, укрытые мглой. Снегопада в Западном Занбааре не было, стояла глухая тишина, с неба светил тусклый месяц. Третий камень показал дальний юг Дивного Края, берег реки Калумад у самой границы страны Нумар. В темноте Элиа увидел стену леса и поляну у дороги с высокими камнями. Шел сильный дождь со снегом, и за ним Элиа даже не мог толком разглядеть, три ли камня стоят на берегу или только два. Видеть это место Элиа было тяжело. Он побывал там лишь однажды и больше не находил в себе сил туда вернуться. Стараясь больше не смотреть на камни на берегу Калумада, Элиа опустил в котел новый розовый камешек. Котел показал южные армаисские степи. Дождь и гроза, надвигавшиеся с юга, от реки Калумад и Нехоженых Земель, еще не достигли Армаиса. Элиа увидел бескрайнюю плоскую равнину, поросшую высохшими высокими травами, припорошенную заморозком. По равнине, облитые серебристым лунным светом, бежали дикие единороги. Их гривы вились по ветру, копыта мелькали в быстрой скачке. Они промчались, как тени, и скрылись из вида, оставив ощущение ликующей радости. Элиа улыбнулся, хотя предыдущая картина и заволокла его взгляд дымкой грусти.