Карен Монинг - В оковах льда Страница 7

И не двигаюсь. Сама неподвижность. Да, неподвижность и полнейший шок — это обо мне.

Он держит мою руку, разглядывая короткие ногти, которые ТП покрыла черным лаком в ту ночь, когда она узнала обо мне правду. Не понимаю, почему я до сих пор не стерла его с ногтей. За это время он уже весь облупился от драк и всего того, что я делала.

— У тебя нет ногтей, чтобы сломаться. Попробуй еще раз.

— Пусти мою руку.

— А ты заставь меня.

Прежде, чем я успеваю выдать ему содержательный, блестящий ответ — моя голова откидывается назад, выгибая позвоночник как лук, и лицо Риодана находится у моей шеи.

Он кусает меня.

Ублюдок кусает меня!

Прямо за шею!

Клыки смыкаются на моем горле. Я чувствую как они резко и глубоко погружаются в мой плоть. Это больно.

У Риодана клыки! Значит мне не приглючило на крыше в тот вечер, когда он предложил мне на него поработать!

— Какого хрена? Ты вампир, что ли? Хочешь меня обратить? — Я в шоке. Я… заинтригована. Как много силы я могу получить? Вампиры реальны? Фейри — понятно. Думаю, что теперь-то дверь в его шкафу со скелетами распахнется настежь. Все тайное сейчас станет явным. Без балды? Бэрронс тоже вампир? Что здесь происходит? Чуваки, мой мир становится все интереснее!

Меня пошатнуло из стороны в сторону, словно потерявшего опору пьянчужку. Фух, чуть не обделалась — Риодан заставил меня выглядеть перед ним неуклюжей. Я стираю потеки крови со своей шеи и впиваюсь в него взглядом. Когда в последний раз кто-то пролил мою кровь? Похоже, никогда. Вернее, сама-то я частенько ранюсь. Но никто больше не делал такого со мной. Никто.

Истекающая кровью? Неуклюжая? Медлительная? Кто — я?!

— А теперь я знаю твой вкус, малышка. Я знаю твой запах, как свой собственный. Больше ты никогда не сможешь пробраться мимо меня, чтобы я сразу не узнал, что это ты. И если я когда-нибудь поймаю тебя на более низких уровнях «Честера»… или где-нибудь в моем клубе, не имеет значения где…

Мой взгляд перебегает с моих рук на его лицо.

Он улыбается мне. На его зубах кровь.

Факт: это не просто улыбка, когда тебе улыбается кто-то с твоей кровью на своих зубах. Это оскорбляет до мозга костей. Где его клыки? Они вообще были? Натуральные или косметические имплантаты? По людям в эти дни хрен проссышь. Они не втянулись обратно с едва слышным щелчком, как по телику, я услышала бы его. У меня все-таки суперслух. Ну, я иногда его включаю. Ко всему прочему, у меня также есть суперскорость и супервыносливость. Которая все время была со мной. До этого момента.

— …без моего разрешения…

Его взгляд быстро перебегает, как ониногда это делает, и это просто выбешивает. Я думаю, это потому, что он смотрит вверх и вниз так быстро, что я не могу сосредоточиться на его меняющих направления глазах — я просто вижу, что они дрожат. Интересно, может, я тоже  на такое способна, и по щелчку пальцев моя суперскорость может превращаться в гиперскорость? Надо попрактиковаться. Ну, если суперскорость снова будет при мне. Какого хрена со мной не так? Куда пропала моя скорость? Как я могла ее потерять? Я не тормоз!!

— ...если ты не работаешь на меня и не подчиняешься мне. И только так. — Он холоден. Холоднее льда. И даже без его слов я знаю, каков второй вариант: сдохнуть. Работай на меня — или сдохни. Это чертовски выводит из себя.

— Ты выдвигаешь мне ультиматум? Потому что это совсем не круто. — Я не выказываю презрения. Я — само презрение. Я пытаюсь испепелить его взглядом номер семнадцать из моих тридцати четырех Убийственных Взглядов. Взрослые! Они ни хрена не видят, что происходит с подростками, и не понимают, что с ними делать, и просто пытаются им все запрещать, ограничивать их, заставляя чувствовать себя куском дерьма просто за то, что они такие, какие есть. Мне нечем ему помочь. Танцор прав: взрослые боятся детей, потому что те когда-нибудь повзрослеют.

—  Если стать взрослой означает стать похожей на кого-то вроде тебя, — говорю я, — уж лучше остаться какой есть. Я знаю, кто я такая, и мне это нравится. Я ни для кого не изменюсь.

— Наступит день, детка, когда ты будешь готова заложить, блядь, свою душу ради кого-то.

— Не думаю, что в моем присутствии тебе полагается материться. На случай, если ты забыл — мне всего четырнадцать. И — Новость Дня, чувак — у меня нет души. И не существует таких банков, чтобы ее заложить. И никакой валюты не хватит. Следовательно. Этого. Никогда. Не. Случится.

— Не представляю, можешь ли ты быть еще более самоуверенней.

Я пресекаю его самодовольный взгляд:

— Готова поспорить.

Риодан смеется. Как только он это делает, я моментально вспоминаю увиденное мною на четвертом уровне в ту ночь. Он тогда тоже смеялся. Смотря на лицо женщины и слушая издаваемые ею звуки, когда он делал то, что он делал — фу, ну и гадость! Взрослый чувак! Грубая скотина! Да что со мной?

Он пристально смотрит на меня.

От чего хочется провалиться сквозь землю и не отсвечивать.

Риодан смотрит на других людей иначе, чем кто-либо, кого я знаю. Словно у него — рентгеновское зрение или что-то в этом роде, и он точно знает, что происходит внутри человеческих черепушек.

— Никакой тайны здесь нет, малышка. Если живешь достаточно долго, то действительно начинаешь различать, о чем они думают, — говорит он. — Люди предсказуемы, словно вырезаны по шаблону. Немногие развиваются за их пределы.

Ха! Он, что, только что ответил на мои мысли? Да ну нафиг!

— Мне известен  твой секрет, Дэни.

— Пф, у меня нет секретов.

— Несмотря на все твое бахвальство, ты не хочешь, чтобы кто тебя увидел. Действительно, по-настоящему увидел. Девочка-невидимка. Такой ты хочешь быть. Вот только интересно — почему.

Я отталкиваюсь от него обеими руками и перехожу в стоп-кадр.

Ух, сработало! Охренеть-как-здорово — быть мной! Ветер в моих волосах! Мега — вперед! Одним прыжком через пару небоскребов!

Ну, может, последняя часть — небольшое преувеличение, но все же.

Вж-ж-жик! И вот я в режиме стоп-кадра пролетаю по улицам Дублина.

Когда я врезаюсь в следующую стену, то вырубаюсь от удара.

ДВА

Айс, айс бэби[5]

Из-за того, что я дрыхну, как убитая, мне приходится сталкиваться с определенным рядом проблем. И не важно — заснула я или вырублена. Спросонья я всегда заторможенная, потому что не могу так быстро стряхнуть с себя сон, как это может большинство людей. Мои сновидения крепко переплетаются с реальностью, и на то, чтобы они капелью могли оттаять как сосулька с карниза в лучах утреннего солнца, уходит некоторое время.