Карлхайнц Штайнмюллер - Планета терний Страница 7

Кто знает, что заставило наконец Охайма смягчиться: усердие Браннура, пролитый им пот или это ежедневное нытье.

Потускнела сталь меча: лишь несколько маленьких пятнышек сверкали на клинке, словно брызги ртути. А во время о- но, когда врубался меч в драконью плоть, небось весь целиком блестелПриметил Браннур, где Охайм хранит ключ – и не успело еще солнце взойти, уже мчался на Уиррале в свою родную деревню, готовиться к великому походу.

Слезно прощалась с ним мать. Перед расставанием пришила к его куртке маленький кожаный мешочек:

– Обещай мне, Бран, что проглотишь это зелье, если… если случится так, что…

Голос отказал, однако Браннур понял, что она имела в виду, и попытался успокоить ее:

– Но, мама, я знаю все драконьи хитрости. А с мечом, щитом и шлемом, на быстроногом Уиррале – да разве могу я пропасть?

Мать, уже больше не таясь, зарыдала.

…Он машинально ощупал мешочек, хрустко зашелестевший под пальцами. «Сухое прощание» – так называют это зелье прибрежные жители. Из листьев редкостного растения готовят его, и покуда те листья свежи и сочны – помогают они восстановить утраченные силы, засушенные же – приносят мгновенную смерть. Последнее избавление.

Драконы – твари, исполненные жестокости. Усладой для них являются мучения жертвы. Пять поколений назад жил Карпиральт Ударостойкий. Уложил он свыше дюжины драконов (по крайней мере, так рассказывают) и все же был повержен в одном из сражений. Гласит легенда: в каком-то скалистом ущелье это случилось – дальнем, безлюдном. Лежал он на камнях изувеченный, с переломленным хребтом и вывалившимися наружу кишками. От пят до темени опаляла его нестерпимая боль. А смерть не приходила, ибо, будто слизистый пузырь, обволок его собой дракон, остановил кровотечение, не давал повышаться жару, да еще и перенаправил капающую сверху ледниковую воду так, чтобы она смачивала пересохшие губы героя.

Один странствующий певец расцветил древнюю сагу: будто лежал Карпиральт, умирая и никак умереть не в силах – когда вдруг предстал пред ним драк в образе юницы дивной красоты, ласковой и заботливой, но прозванием Жестокосердная Дева. И когда уже готова была отступить боль, Жестокосердная снова переломила ему хребет, железной хваткой впилась в его кишки, так что возопил Карпиральт в лютых муках, и от боли оставил его разум…

Три года спустя нашла его в том ущелье группа маркшейдеров из Инвенау: скрюченную, дрожащую мумию, в чьем помутневшем взгляде сквозила лишь одна мольба: «Убейте меня!»

К вечеру Браннур поднялся на осыпь в каньоне Рарфрелла. Уиррал осторожно рысил по гравию. А что это вон там за темное пятно на склоне? Пожалуй, скальная ниша; тут можно укрыться на ночь от морозного ветра, которым тянет с глетчера.

Когда глаза Браннура привыкли к мраку, он понял: не просто ниша это, а широкий грот. Возле входа журчит ручеек; Уиррал, опустив к нему голову, уже пьет воду.

Браннур тоже зачерпнул пригоршней холодную влагу и напился не спеша, маленькими глотками. Ветер мягко посвистывал в расщелинах, с шорохом гонял по полу грота какой-то мусор. Алым цветом полыхали откосы глетчера. Из долины медленно поднималась стена тумана.

Браннур расседлал Уиррала. Потом уселся на седло боком, вытащил из сумки кусок сушеной рыбы, размял в ладонях и принялся жевать, только за ушами трещало. Позабыл о тревоге, чувствовал себя свободным, прямо-таки на удивление. Драком больше, драком меньше… Да хотя бы из-за такого вечера, как сейчас, стоило проделать этот путь. Вдруг представил себе, что теперь – стародавние времена и они с Уирралом несут в горах дозорную службу…

Пожалуй, припасов у него с собой маловато. Да и стремление поскорее убить дракона тоже куда-то сгинуло. Мальчишество это, если по правде. Места, что ли, не хватает под небесной ширью для тех и других, для людей и драков? Облака плывут над скальным гребнем, тянется ввысь сплошная завеса тумана, и отдельные его клочья тоже тянутся…

«Когда же покажешься ты, дракон? – Браннур, прикрыв глаза, все глубже погружался в грёзы. – И в каком обличье ты явишься? Быть может, в образе юницы дивной красоты, Девы Жестокосердной…

Жаль, конечно, что она была столь вероломна с Карпиральтом, ну а случись такое со мной, я бы просто превозмог все его муки. Но я знаю, как сделать, чтобы все получилось лучше, много, много лучше… лишь бы ты не побоялась выйти за меня замуж…»

Браннур вздрогнул. Потянулся к мечу, выхватил его из ножен – и, словно обороняясь от чего-то, простер клинок перед собой.

Ну и дела, однако: здесь, в самом средоточии скверны, таким мечтаниям предаваться! Нечего сказать, доскакался: дремлет наяву…

– Эй, Уиррал! – позвал он. Умный конь встрепенулся и подошел к нему. – Я сейчас немного вздремну, а ты, случись что, буди меня сразуУиррал фыркнул и вернулся на прежнее место.

Спать на голой земле Браннуру было не впервой, а что до опасности, то он знал: Уиррал заметит любую, тут на коня можно положиться, как на самого себя. Так что устроился удобнее – и, едва успев закрыть глаза, задремал уже по-настоящему.

Разбудил его шум: удаляющийся цокот конских копыт. Браннур вскочил, уже сжимая в ладони рукоять меча. Огляделся.

Усталости как не бывало: на смену ей молниеносно пришла сторожкая бдительность. Слух обострился до предела – теперь никакой шорох не укроется…

Браннур нахлобучил на голову стеклянный шлем. Забрало, однако, покамест не опускал.

Кап, кап – срывается с потолка пещеры вода. Высоко в небе ветер гонит перистые облака: легкие, почти прозрачные. Слышно, как вдалеке потрескивают, откалываясь от глетчера, ледяные кристаллы.

Под ногами самого Браннура хрустят мелкие камешки.

Гибкий, точно кошка, он медленно двинулся к выходу из грота.

Совершенно обычная ночь была сейчас – и все же, как удар, поразило Браннура то, что он увидел. Тысячекратно отражаются звезды в леднике, как в водной глади; ультрамариново искрится огнями исполинский панцирь глетчера, глубоко рассеченный темными полосами трещин. Причудливым узором видятся скалы и их тени. А над всем этим величественно вздымается прозрачный купол ночного неба.

Почти в центре его, меж яркими иглами звезд, спешит по своей орбите Быстрая Луна. Вот она – поблескивая, прокладывает путь среди созвездий и туманностей. А вот, оставляя за собой яркий след, срывается с небосвода падающая звезда…

Браннур глубоко вдохнул ледяной воздух. Хотел было свистнуть, подзывая Уиррала, однако свист словно замерз на его губах.

– Ты мог бы убить меня, – проговорил чей-то голос внутри него, – но ты меня не убьешь. Ты мог бы победить меня – но не победишь.

Посреди двух островерхих обломков скалы словно клубилась какая-то масса: бесформенная, хотя и резко очерченная, морщинистая, раздающаяся вширь…