Илья Рошаль - Пожиратель огня Страница 7

— С этого и надо было начинать, пустая голова! — рассердился Асаф.

Хелиф повернулся к сидевшему чуть поодаль советнику:

— Фейсал, я был уверен, что мы покончили с разбойниками!

— Так и есть, государь, — поклонился шайх, — Твои воины раз за разом прочесывают пустыню в поисках уцелевших аддитов, но уже много лет восточные пески наслаждаются покоем.

— Никакие это не аддиты, безупречный владыка, — опять завел Мехмет. — Страшный демон объявился в наших краях, и он не успокоится, пока не пожрет все наше селение!

— При чем тут демоны?! — наконец не выдержал Кулл. — Если здесь кто-нибудь и виноват, то проклятые изменники, которым посчастливилось улизнуть после моего возвращения в Хрустальный Город! Ни в одной из Семи Великих Держав или в Малых Княжествах они не могли бы укрыться от моего гнева, вот и бежали сюда, в далекую Муджарию. Клянусь Валкой, сама судьба привела меня сюда в нужный момент. — Я лично разберусь с твоими демонами, — рявкнул Кулл Мехмету. — Старик, с утра мы отправляемся в Мизр.

— Да и мне надоел Турхунгабад, — решил Асаф. — Кулл, поехали вместе!

— Да воздаст Голгор тебе, владыка владык, благом! — простерся ниц крестьянин.

На миг Куллу показалось, что при этом Мехмет из Мизра довольно улыбнулся.

Но атлант решил, что старик просто обрадовался тому, что Великий Хелиф пообещал селянам свою помощь.

На следующее утро Кулл, Асаф и присоединившийся к ним Брул, воспользовавшийся возможностью улизнуть от своих красавиц, выехали в Мизр. Их сопровождал отряд из двух дюжин сабель, в который отобрали по дюжине особо опытных валузийских и муджарийских ратников.

Двумя днями позже перед ними на фоне пышной зелени пальм, показались серые глиняные строения Мизра. К удивлению Кулла никто не вышел навстречу их отряду. Не было видно даже детей, которые обычно во всех землях веселой оравой первыми спешат приветствовать путников.

«Может быть, муджарийцы считают неприличным публичное проявление любопытства?» — подумал атлант, который еще до сих пор толком не разобрался во всех странных и порой удивительных обычаях «детей пустыни».

— Мехмет, у вас принято выходить на поля всей деревней? — поинтересовался тоже удивленный Асаф.

— О многомудрый владыка владык, никак нет! — опять запричитал Мехмет. — Не стряслась ли беда какая!

Кулл с трудом подавил раздражение. По совершенно неясным для него самого причинам этот замызганный крестьянин вызывал у него сильнейшую неприязнь. И хотя атлант не мог объяснить подобные чувства разумом, он привык полагаться на свою интуицию.

Соблюдая осторожность, всадники въехали в деревню. Мизр являл собой жалкое зрелище. Глиняные стены потрескались, центральная площадь заросла пустынной колючкой, дороги между домами занесло песком, а зелень огородов была выжжена жестоким солнцем.

— Такое впечатление, что люди отсюда ушли уже много дней назад, — заметил Кулл. — Слышишь, Мехмет, когда ты говоришь, уехал отсюда?

Старик, сидя за спиной одного из воинов, шевеля губами, начал загибать пальцы:

— Стало быть, два дня мы ехали сюда, день я ожидал у дверей Зала Справедливости, да пять дней у меня занял путь до Турхунгабада… Без четырех пальцев дюжина дней получается, господин, — наконец сказал он.

Между тем негромко переговаривающиеся всадники въехали на широкую улицу, что вела от центральной площади к пальмовой роще. Совершенно внезапно все умолкли. Над деревней повисла страшная гнетущая тишина, нарушаемая лишь скорбным завыванием ветра да зловещим шорохом песка.

Прямо посередине улицы кругом была вкопана дюжина свежесрубленных столбов. В первый момент Кулл решил, что кому-то в голову пришла дурацкая идея привязать к деревяшкам кульки из пакли. Но в следующее мгновение, к своему ужасу, атлант понял, что это были не тряпки, а донельзя изуродованные обезглавленные тела людей. Из-под изорванного в клочья тряпья проглядывали лишенные плоти кости. Судя по неестественным позам мертвых тел, смерть для несчастных крестьян явилась долгожданным освобождением от мук.

В центре страшного круга возвышалась плоская, черная, каменная глыба, на которой аккуратно была выложена пирамида из мужских, женских и детских голов. Мутные бельма глаз равнодушно таращились в белесое небо. Сам же омерзительный камень со всех сторон был изрисован какими-то дьявольскими колдовскими рунами. Странным образом начертанные знаки напомнили Куллу могильных червей.

— Проклятие, — пробормотал атлант. — Что, во имя Валки, здесь произошло?

— Боюсь, Кулл, нам теперь этого никогда не узнать, — покачал головой Асаф.

Юноша повернулся к Мехмету:

— Старик, чего же вы ждали! Ах, если бы ты приехал несколькими днями раньше…

Властитель Муджарии выпрямился в седле, погрозив небу стальным клинком:

— Клянусь огненной кровью Голгора, кто бы это ни сделал, человек или демон, он за все ответит сполна! — Глаза молодого хелифа сверкали черным огнем. — И в тот миг, когда я настигну это чудовище, тварь пожалеет, что покинула пределы преисподней!

— Осмотреть все вокруг! — велел хелиф воинам.

И вдруг, едва всадники поравнялись с глиняными хижинами, из окон и дверей полуразрушенных хибар с дикими криками повалили какие-то странные создания. Едва ли не шесть дюжин омерзительного вида тварей, размахивая кривыми клинками и раздвоенными пиками, обрушились на отряд Кулла и Асафа.

— Засада! — Крик одного из воинов Асафа в мгновение ока заставил всех остальных изготовиться к бою.

— Ий-ий-ийаа! — взлетел к небесам боевой клич «детей пустыни».

— Валузия! — вторили муджарийцам солдаты Кулла.

Кулл, сызмальства привыкший к любым неожиданностям, не растерялся и сейчас. Единственная тактика, которую он признавал на поле боя, — было нападение

— За мной! — взревел могучий атлант, ударив коленями своего огромного вороного скакуна.

Вышколенный боевой конь рванулся вперед, врезавшись в ряды нападавших и сметая всех на своем пути. Вот уже под его копытами треснул череп одного из монстров, оказавшегося недостаточно расторопным.

В образовавшуюся в живой лавине прореху хлынули пикты. Под ударами их коротких широких мечей звероподобные краснокожие твари падали одна за другой. Единым могучим рывком разорвав окружение, валузийцы развернули своих лошадей и напали на противника с тыла. Теперь уже полулюди-полузвери оказались в невыгодном положении, вынужденные сражаться на два фронта.

В мгновение ока деревенская площадь превратилась в арену жесточайшего побоища. В знойном полуденном воздухе смешались крики неведомых созданий и людей, лошадиное ржание и звон мечей, белый песок окрасился кровью.