Татьяна Минасян - Многоцветная магия Страница 7

— Лина, какие, к дьяволу, моральные принципы?! Я прошу деньги на сердечный препарат, для своего отца!

— Ты просишь деньги на очень редкое и дорогое лекарство для человека, который все равно скоро умрет. Я считаю, что ты не должна так поступать. Купить лекарство для него — значит, отобрать его у кого-то другого. Возможно, у более молодого человека, у которого еще вся жизнь впереди.

— Лина, я…

— Подожди, дай мне закончить. Я тебя понимаю, и я тебя ни в чем не виню. Я не стала тебя осуждать, когда ты положила своего отца в больницу, хотя там он тоже занимает чужое место. Ты ведь, когда скорую ему вызывала, сказала, наверное, что ему лет тридцать, так?

— Разумеется. Иначе они бы вообще могли не приехать.

— А сколько ему на самом деле?

— Пятьдесят девять.

— Вот видишь. Ты ведь не думала, что пока они занимаются твоим отцом, где-то, может быть, умирает молодой человек или даже ребенок, к которому скорая доехать уже не успеет. Хотя чисто по-человечески я тебя понимаю. Но дать денег, извини, не могу — всему, знаешь ли, есть предел.

Две пары глаз на мгновение встретились. В серых, слегка подкрашенных коричневыми тенями, читалась спокойная уверенность в своей правоте. В красных, обрамленных густыми белыми ресницами — отчаяние.

— Тебе пора, — произнесла, наконец, Лина. — Мне завтра рано на работу.

— Лина, я очень тебя прошу, дай денег, — без всякого выражения, как автомат, произнесла Альбина.

— Мне казалось, что ты меня поняла, — пожала плечами Лина и сделала шаг по направлению к прихожей. — Тебе действительно пора.

Альбина молча подошла к входной двери, взялась за холодную металлическую дверную ручку и уже хотела выйти, но в последний момент все-таки обернулась:

— А если бы это был твой близкий человек? Ты бы тоже думала о том, что он занимает чужое место?

— А вот задавать друзьям такие вопросы, извини, просто неэтично, — холодно отозвалась Лина. — Только учитывая твое состояние…

Что бывшая подруга думает про ее состояние, Альбина не услышала — все звуки вдруг словно куда-то ушли, стали едва различимыми, как работающий за стеной телевизор, и даже свет на мгновение стал не таким ярким, как будто бы прихожая заполнилась легким белым туманом. Альбина открыла дверь и, не оглядываясь, побежала вниз по лестнице, понимая, что еще немного — и она не удержится и в лучшем случае изобьет бывшую подругу до полусмерти. Лина, пожав плечами, защелкнула замок и вернулась в свою комнату.

Автобус медленно полз из района новостроек в центр Санкт-Петербурга. Вместо одинаковых бледно-розовых столбов-высоток за окном теперь тянулись длинные двуцветные дома-"корабли", тоже очень похожие друг на друга. А потом на смену им пришли цепочки старинных домов — прижимающихся вплотную друг к другу особняков девятнадцатого века, разных по цвету и по многочисленным лепным украшениям вокруг окон, дверей и балконов. Альбина смотрела на них невидящим взглядом: ей опять стало нехорошо, но теперь вместо тумана перед глазами, как и положено, мелькали черные точки. Девушка обеими руками схватилась за вертикальный поручень и прижалась к нему щекой. Почему-то прикосновение к холодному металлу всегда помогало ей прийти в норму: бодрило, когда она уставала и хотела спать, успокаивало, если ей становилось страшно. Помогло и сейчас — падать в обморок ее организм "передумал", хотя совсем избавиться от слабости ей не удалось.

"Надо все-таки отдохнуть, выспаться, — уже в который раз велела себе Аля. — А то уже папины врачи говорят, что я бледная — это про меня-то, про альбиноску! Вот сейчас доберусь до редакции, возьму работу и поеду домой посплю. Хотя бы пару часов, перед тем, как в больницу ехать…"

Аура стоящей у двери молодой женщины с длинными белыми волосами показалась Юрию подозрительной, но рассмотреть ее как следует он не успел, так как внезапно почувствовал какой-то дискомфорт с другой стороны. Что-то неприятно пощипывало его за левую руку и за бок и словно бы тянуло на себя тепло его тела…

Молодой человек осторожно скосил глаза в сторону. Так и есть. Слева к нему прислонилась разодетая по последней моде девица с взлохмаченными рыжими волосами. Причем прижималась она к Юрию довольно сильно, хотя особой давки в автобусе не было. Если в первый момент у Златова и были сомнения, то теперь они исчезли: девица самым наглым образом высасывала из него жизненную энергию! В принципе, ничего удивительного в этом не было — в городе, насыщенном магией, этим время от времени баловались почти все жители, причем чаще всего делали они это совершенно неосознанно. Однако рыжая красотка, во-первых, "присосалась" к Юрию гораздо сильнее, чем это мог бы сделать обычный человек, а во-вторых, судя по тому, как ровно его сила переходила к ней, занималась она этим вполне сознательно и даже с удовольствием. Не был бы Златов способен это почувствовать — из автобуса вышел бы выжатым, как лимон, и потом несколько дней не мог бы понять, почему чувствует себя таким больным и слабым.

Но на этот раз энергетической вампирше не повезло: напоролась, по неопытности, пусть и не на полноценного мага, но все-таки на человека, умеющего за себя постоять. Златов напрягся, вспоминая все свои самые давние, еще детские обиды, потом сессии в институте, потом армию, потом все несбывшиеся надежды стать волшебником и, напоследок, позавчерашнюю пьянку и последовавшее за ней похмелье и что было силы швырнул этот клубок злобы, страха и отчаяния в тот поток энергии, который пассажирка так старательно в себя перекачивала.

Энергетический удар действует не на нервные окончания, а на более тонкую материю — ауру, так что боли от него человек, в принципе, чувствовать не должен. Но ощущение это настолько неприятное, что многие потом описывают его именно как боль. Юрий вспомнил об этом, уже после того, как стоящую рядом с ним девушку буквально скрутило, и она, согнувшись чуть ли не пополам, отпрянула от него в сторону, схватилась за поручень и почти повисла на нем, чтобы не упасть. Златов опять разозлился, теперь уже на себя: мог бы бить не так сильно, все-таки он и рыжая девица находились в разных "весовых категориях"!

Девушка, с трудом переводя дыхание, попыталась было пробраться к выходу, но до остановки было еще далеко, и она, не выдержав, плюхнулась на одно из освободившихся рядом с ней мест. Плечи у нее дрожали. Юрий продвинулся вслед за ней и нагнулся к яркой копне спутанных рыжих волос:

— Извини, — сказал он тихо, — я немного перестарался. Но ты сама виновата.

Девушка испуганно подняла голову:

— Ты кто такой? Что тебе надо?