Сторм Константайн - Серебряное сердце Страница 7

Темный город располагался на огромной известняковой скале, возможно, на вершине погребенной под ним горы. Это был не Шрилтаси, Макс узнал место. Карадур. Прекрасный и ужасный. Огонь и дым, постоянно вьющиеся над его высокими башнями и роскошными особняками, заполняли небо, создавая ощущение какой-то нереальной адской ночи.

– Макс! Макс!

Макса болезненно выбросило из сна. Он открыл глаза. Ему было холодно, очень холодно. Менни тряс его. Вокруг был ледяной густой туман. Опять сон? Макс пошевелился и поморщился. Грудь горела. Кто-то ткнул в него раскаленным железом, так и есть. Что происходит? Почему так холодно? Как ночь нашла брешь в стенах Крепости, чтобы проникнуть внутрь?

– Мы снаружи! – кричал Менни. – Не спрашивай, как и почему, я не знаю, в чем дело, но мы на воле! Наверное, взрыв в цехах. Вставай, Макс. У нас мало времени.

Пораженный, Макс оглядывался по сторонам, неспособный выполнить приказ Менни немедленно. Они находились не только не в Грагонатте, но и не в городе. Кара-дур лежал впереди, всего в какой-то сотне ярдов.

– Кто-то пришел, – пробормотал он, – в камеру… Спас нас.

– Нет, – возразил Менни. – Вставай, Макс! – он начал тянуть Макса за руки. – Я дремал, а ты все лежал у меня на коленях. Тогда это и случилось. Не знаю, что. Это было как взрыв. То ли я сам упал, то ли меня швырнуло, но очнулся я, когда мы были уже здесь. Нам повезло, что остались в живых. Наши тела были расслаблены во сне – вот мы и не разбились.

Толстые, словно надутые, клочья тумана клубились вокруг них, но Макс считал, что может увидеть верхние этажи Грагонатта, возвышающиеся над городом. Он попытался указать пальцем, сказать что-нибудь, но Менни не хотел ничего слушать: перед глазами были стены Карадура и Вейн твердо решил добраться до них прежде, чем их настигнет погоня из Крепости или холод выстудит из тел их жизни. Макс двинулся было вперед, но упал на колени из-за резкой нестерпимой боли в груди.

– Что такое? Ты ранен? – Менни посмотрел на него почти нетерпеливо.

Макс дотронулся до ткани рубашки на груди. Там что-то было. Что-то твердое, еще хранящее жар.

– Пустяки, – ответил он.

ГЛАВА ВТОРАЯ

СОВЕТ МЕТАЛЛА ГОД СПУСТЯ

Высоко над Старой Кузницей, в центральной башне семейной резиденции, Лорд Прометеус Айрон ждал у себя в кабинете прибытия Лордов, представляющих Высший Совет Металла. Айрон воплощал в себе веру и чаяния всех и каждого жителя в отдельности. Он был горд тем, что являлся образцом непоколебимой честности и справедливости, отдавая все силы на поддержание того, чем Карадур был и когда-либо будет. Для большинства горожан Айрон служил символом порядка и законности, всего традиционного и хорошего. Он был главой

Совета, избираемого каждые пять лет, и всегда занимал это положение. Никто и никогда не подвергал его кандидатуру сомнению и не желал заменить его – так было до сих пор.

В ожидании Лорд Айрон наблюдал за аллеями и площадями города через большие линзы так называемой Камеры Обскуры. Камера Обскура – одно из величайших достижений изобретательных предков. Через систему линз и призм из кабинета можно было рассмотреть каждый уголок Карадура и спроецировать на пол движущуюся, живую карту. Путем определенных манипуляций рычагами Камеры отдельные участки можно было увеличить до реальных размеров, а любые детали внутри секторов становились видны настолько хорошо, будто находились совсем рядом. Управляемая паром гидравлическая система, приводящая в движение сложный механизм, представляла собой практически нерушимый памятник древним Мастерам Металла, любознательность и изобретательность которых тогда ценились и культивировались столь же высоко, как строгая ортодоксальность ценится теперь.

Айрон передвинул рычаги, и на полу появилось изображение Большого Центрального Рынка, всегда считавшегося сердцем города. Там заключались наиболее крупные деловые соглашения: от продажи механизмов до обмена информацией касательно наиболее секретных и значительных действий правительства. Множество уровней Рынка терялось в темной высоте, где, согласно древней легенде, спящий грифон ожидает своего часа.

Центральный Рынок – одно из старейших, крупнейших и наиболее загадочных зданий Карадура. Он брал начало под центральной Башней Гильдий – изящным, устремленным в небо монументом, воспевающим власть Кланов, – чьи контуры смутно прорисовывались сквозь задымленный Карадур, будто демонстрируя долговечность и силу своих создателей – мастеров Металла.

Рыночная площадь была лабиринтом узких торговых линий, застроенных множеством торговых рядов и ярусов с длинными галереями, украшенными ухмыляющимися горгульями. На улицах теснились маленькие лавочки, торгующие зеленью, овощами, кухонной утварью, мясом, драгоценностями, напитками, цветами, домашними животными, обувью и одеждой. На каждом уровне было полно разнообразных закусочных, лотерейных киосков и магазинчиков. Говорили, что на Рынке можно купить и продать все: даже разум и душу. Искрящиеся кабинки лифтов поднимались и опускались в железных шахтах, постанывая под весом пассажиров, переезжающих с уровня на уровень.

Над этой огромной беспокойной площадью царил Алмаз Всех Времен, размещенный в центре холла на высоком изящном пьедестале, тщательно сработанном из золота, серебра, платины и меди. Бриллиант находился внутри прозрачной стеклянной сферы. В самом начале истории Карадура шахтер по имени Шрен обнаружил Алмаз и почтительно отнес его к первым Мастерам Металла. Мастера сразу распознали силу камня. Алхимики клана обследовали его и обнаружили, что излучаемый им свет обладает животворными качествами. Тогда Алмаз поместили в центре нарождавшегося города как символ грядущего величия. С тех пор он проливал свой свет на Карадур. По форме это был ограненный розовый бриллиант, размером с человеческую голову. Бриллиант Шрена стал единственным легально сохраненным объектом, представляющим предыдущую власть, избежавший уничтожения в годы Реформации. Свет его был неярким, но сильным. Его энергия сохраняла жизнь города, по крайней мере в это верили суеверные жители. Даже когда Лорды разрушили большинство артефактов, выкованных за годы Войн, они не осмелились тронуть Алмаз. Теперь же камень считался скорее раритетом, символом света разума.

Бриллиант являлся основным источником освещения внутри закрытого рынка. По истечении года его энергия начинала ослабевать, но ее ежегодно восстанавливали лучи Рубиновой Луны, странного небесного тела, появляющегося над городом лишь на короткий промежуток времени. Сейчас Алмаз приближался к концу своего очередного цикла, это означало, что горожанам нужно было дополнять его свет собственными лампами.