Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ) Страница 70

– Кто? – крик сэкки накрыл волной деревню, ударив по прячущимся в хижинах троллям, и рассеял младшего лоа, завершавшего трапезу над трупом часового.

Враг, убивший верховного шамана, пах змеями и сыростью. К его запаху примешивался неповторимый, горьковатый аромат колдовской Силы. Он не лоа и не тролль. С ним ведьма ещё не сталкивалась. Такого она запомнила бы. Он не шаман, ибо мельчайшие духи сопровождали бы его толпой, и некоторые из них остались бы в хижине шамана.

Кем бы ни был незнакомец, он пожалеет о содеянном. Ведьма догонит его, и он позавидует убитому Гал-Джину.

Плевать на жителей деревни, она сможет поглотить их завтра.

Сэкка рванулась по следу махайром, учуявшим белого волка, своего извечного врага. Духи воздуха и земли, слякотники, корневики испуганно сбегали с пути несущейся через лес воплощённой ярости.

«Мама, мы не встретимся с отцом?» – спросила проснувшаяся от её чувств Дочь.

Девочка спала весь день и большую часть ночи, готовясь к предстоящей встрече. Ведьма сочла сон для неё лучшим занятием. Сегодня состоится сражение с Гор-Джахом, пусть маленькая помощница наберётся сил.

«Нет, Ланира, – проворчала раздосадованно сэкка. – Мы никогда с ним не встретимся».

«Почему? Ты же обещала…»

«Он умер, – предельно ясно ответила ведьма. – Мы гонимся за убившим его колдуном».

Дочь замолчала. Заговорила она, когда ведьма резко остановилась, учуяв новые запахи.

След с самого начала показался сэкке слишком уж чётким, будто окропленная кровью тропа в снегу. Теперь она уверилась – враг намеренно оставил его для преследовательницы, желая завлечь в западню. Как иначе объяснить пропажу колдовского запаха? Он вывел ведьму к Лысому Холму, её убежищу.

Она втянула носом прохладный ночной воздух и прислушалась. Помеченные ею деревья шептали об опасности впереди, а ветер доносил такие знакомые запахи.

Пробудивший поблизости. Чего он хочет на этот раз? Снова заключить сделку? Она не виделась с ним после ритуала Освобождения и Пробуждения. В ту ночь он предложил ей свободу в обмен на смерть шаманов озёрных племён – сначала Зелёных Улиток, потом Водяных Крыс. Особенно он хотел смерти верховного шамана Гин-Джина. Она обязалась помогать Пробудившему, поклялась благосклонностью Покровителя помогать, пока их интересы совпадают. Его устраивала гибель шаманов и не волновало, от чего они умрут. Она жаждала мести и нуждалась в пище для себя и своих детей.

Наступит время, и его потроха послужат едой для Сына и Дочери. Она же не давала слова помогать ему во всём и защищать его.

Пробудивший не подозревал, кого разбудил. Он наивно считал её злым духом, заточённым аллирами в брошенном храме, и думал использовать. Сильный, но глупый, как престарелый, выживший из ума олифант. Он узнал о запечатанном храме случайно от какого-то бродячего колдуна и соблазнился открывшимися возможностями, надумав устранить врагов родного племени.

«Мама, кто там, перед нами?» – подала голос Дочь, вырастая из левого плеча ведьмы.

Их пятеро. Четверо мужчин и женщина, воины и колдунья из древнейшего народа, презираемого и ненавидимого троллями. Длинноухие светлокожие твари, забравшие у неё отца. У неё ли? Сэкка тряхнула гривой невидимых волос, отгоняя наваждение. У неё, не у неё, они достойны умереть в мучениях хотя бы из-за того, что её лучший, знаменитейший Враг происходит из их рода.

Аллиры. Они умрут, чего бы ей это ни стоило.

Глава восьмая. Дитя Гал-Джина

Чтение бестиариев и справочников с описаниями разнообразных духовных сущностей обязательное занятие для учеников магов и меня в том числе. Нравится мне читать о всяческих духах и монстрах. В библиотеке Гварда все спиритуарии от корки до корки «обглодал», едва Кьюзак открыл мне доступ в книгохранилище. Ни в одном фолианте из прочитанных серокожий любитель игр не упоминается.

Начинаю втайне лелеять надежду, что стану первооткрывателем неизвестного доселе вида. Впрочем, не исключено, передо мной банально маскирующийся под тролльего ребёнка старейший лоа. Хотя, почему маскирующийся? Может, это его истинная внешность. Не самая тошнотворная, кстати, из рассказов зверомастера, собирающего инфу о ксаргских духах.

Серый малыш твёрдо вознамерился пустить мне кровь. Ишь, зубки отрастил, как у настоящего саблезуба. Не клыки, конечно, однако, впечатляюще – из увеличившегося рта торчит пучок белесых игольчатых зубов. Прокусить ими одежонку, не укреплённую чарами, проще пареной репы. А уж коготки какие замечательные – длиннее пальцев, массивные, антрацитовые. На пальчиках у моего «игрового» оппонента наросла роговая чешуя, они потолстели, да и весь серенький «мальчик» изрядно подрос за считанные мгновения.

Подобравшись, точь-в-точь махайр, готовящийся прыгнуть на жертву из кустов, мелкий взвился в воздух и живым снарядом устремился ко мне. Хорошая у него техника полёта – пасть распахнута, лапы, то есть руки, вдоль тела и на подлёте ко мне выбрасываются вперёд. Только я быстрее.

Ухожу с траектории полёта, шагнув влево, и ногой припечатываю в бок псевдо-махайра. Он врезается в стенку и падает, на него сыплется земля. Пока малыш трясёт башкой, делаю выпад-укол копьём.

Наконечник ударил в земляную стену, не зацепив ставшего внезапно удивительно вёртким серого. И атаковать он не торопится. По глазёнкам вижу, обиделся малыш, вынашивает план мести за неудачу.

– Бить меня никому не удавалось, – промолвил он.

– Всё бывает впервые, – философски заметил я.

– Охотник, бывший до тебя, меня не бил, – настаивал мелкий на несправедливости моего приёма.

– Мы же играем в саблезуба-и-однорога. У махайра зубы и когти, у быка копыта, – я чуть приподнял ногу, потряс копьём, – и рог. Я лягаюсь и бодаюсь, всё честно. Ты никогда не видел защищающегося быка?

Малыш, скривившись, прорычал, очевидно, ругательство на языке саблезубых кошек и без подготовки с места рванулся мне в ноги, растопырив пальцы с когтями. Неразумно кидаться снизу на вооружённого копьём человека, да и на однорога тоже, по праву почитаемого синьками как одного из лесных владык. На рог возьмёт и скажет, что так и было.

Серенький паренёк-мутант здорово ускорился по сравнению с прошлым разом. Наконечником попасть не успеваю. Отступив на шаг к выходу из пещеры, с коротким замахом от себя врезаю «пяткой» копья меж выпуклых глазищ и притормаживаю разогнавшегося малыша.

Череп существа громко хрустнул от столкновения с паладинским оружием, и мне показалось, лобные кости дали трещину. Шажок в сторонку, от греха подальше, и наблюдение. У серого достаточно скорости, чтобы увернуться от прямого выпада, причём во вроде бы плачевном состоянии здоровья. При ударе ногой его рёбра должны треснуть, а то и сломаться. Боль на него, очевидно, не действует.