Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.] Страница 70

Я так никогда и не узнал, почему было решено строить на его месте Королевский Круг Регала. Я только знаю, что, когда я ехал через огромную открытую площадь, Стрелок зафыркал, учуяв запах засохшей крови под копытами. Старые виселицы и позорные столбы все еще стояли здесь вместе с другими механическими приспособлениями, думать о применении которых у меня не было ни малейшего желания. Без сомнения, в новом Королевском Круге они должны были быть даже более жестокими, чем я мог вообразить. Я ударил Стрелка коленями и проскакал мимо них, похолодев от ужаса и моля Эду, чтобы она уберегла меня от всего этого. Потом какое-то ощущение возникло в воздухе, окружило мое сознание и сдавило его. Сердце у меня забилось, и я подумал, что это Уилл пытается достать меня Силой и свести с ума. Но стены моей Силы оставались крепкими и высокими, и я сомневался, что Уилл или кто-либо другой смог бы работать Силой так скоро после взрыва Верити. Нет. Это исходило из более глубокого и более примитивного источника, такого же коварного, как чистая вода, в которую подмешан яд, и нахлынуло на меня. Ненависть, боль, голод смешались в одном ужасающем стремлении к свободе и отмщению и пробудили все, что я чувствовал в подвалах Регала. У края Круга располагались ряды клеток, в которых Регал держал животных, чтобы уничтожать преступников и «перекованных». Страшная вонь распространялась далеко вокруг — вонь воспалившихся ран, мочи и гниющего мяса. Но даже этот запах был не таким сильным, как давление адского оттенка Дара, исходившего из них. Там были медведь в плотном наморднике, две огромные кошки неизвестной мне породы, которые почти бились в агонии, ломая когти и клыки о прутья решетки, но все равно упорно пытаясь выбраться из своей тюрьмы. В другой клетке стоял огромный черный бык с великолепными рогами. Он был весь утыкан перевязанными ленточками стрелами, его раны гноились, и гной тек по шкуре. Их страдание кричало во мне, взывая о помощи. Мне даже не нужно было останавливаться, чтобы увидеть тяжелые цепи и замки, запиравшие клетки. Бесполезно пытаться взломать их без отмычки. Будь у меня мясо или зерно, я мог бы дать животным яд. Но у меня не было ни того ни другого и совсем не было времени. Так что я проехал мимо, и волна их безумия захлестнула меня. Я натянул поводья, не в силах покинуть их. Но в моей голове гремел приказ Верити, и я не смел его ослушаться. Я ударил каблуками по бокам Стрелка и пустил его вскачь, прибавив к счету Регала еще один долг, уплаты которого я когда-нибудь потребую.

Рассвет застал нас на окраинах города. Я даже вообразить не мог, что Тредфорд такой большой. Мы подъехали к медлительному ручью, впадающему в реку. Я остановил Стрелка, потом спешился и подвел его к воде. Когда он напился, я поводил его некоторое время. В голове у меня бурлили тысячи мыслей. Стражники, скорее всего, обыскивают дороги, ведущие на юг, ожидая, что я направлюсь назад в Бакк. Сейчас я сильно опережал их. Если я буду продолжать двигаться, у меня появится хороший шанс уйти от погони. Я вспомнил о моем хитроумно спрятанном узле, который навсегда останется в зарослях крапивы. Одежда, одеяло, плащ — все было потеряно. Вдруг я подумал о Хендсе. Накажет ли его Регал за то, что я украл лошадь? Потом я вспомнил, как посмотрел на меня мой старый друг, когда узнал. Внезапно я обрадовался, что не поддался порыву найти Молли. Так тяжело было увидеть отвращение и ненависть на лице Хендса… Я бы просто не вынес, прочитав то же самое в ее глазах. Благодаря моему Дару я стал свидетелем безмолвной агонии несчастных зверей и не мог выкинуть из головы мысли о них. Но все эти мысли были оттеснены разочарованием из-за провала покушения на Регала. Я гадал, найдут ли яды на его одежде и вещах и не может ли оказаться так, что мне все-таки удалось убить его. В моем мозгу снова загрохотал приказ Верити: Иди ко мне. — И я не мог заставить его умолкнуть. Эти слова овладели какой-то частью моего разума и преследовали меня даже сейчас, кричали, чтобы я не тратил времени на размышления и питье, просто снова садился на лошадь и ехал, ехал к Верити, который нуждается во мне и зовет меня.

Тем не менее я нагнулся, чтобы попить. Только стоя на коленях над водой, я осознал, что жив. И запоздало вспомнил, как дважды убивал своим ножом в ту ночь и что в последний раз вытер его об одежду убитого. Вероятно, на лезвии не осталось и следа яда, когда я порезал себя.

Я смочил рукав желтой рубашки в ручье, потом осторожно отодрал присохшую к коже ткань. Порез был неглубокий, всего лишь длинная царапина. Она воспалилась и болела, но не выглядела отравленной.

Надежда внезапно засияла, как утренний рассвет. Они будут искать тело на дороге или умирающего человека где-то в городе, уже слишком слабого, чтобы скакать на лошади. Члены группы видели, как я отравил себя, и должны были чувствовать мою полную уверенность в скорой и неминуемой смерти. Убедят ли они в этом Регала? Вряд ли, но я надеялся. Я снова вскочил на коня и медленно двинулся дальше. Мы проехали мимо ферм, хлебных полей и фруктовых садов. Нам встретилось несколько фермеров на повозках, везущих в город свои товары. Я ехал, прижав руку к груди, и смотрел прямо вперед. Очень скоро кто-нибудь додумается допросить людей, входящих в город. Лучше играть свою роль.

Постепенно мы добрались до необработанных земель, на которых паслись овцы или харагары. Вскоре после полудня я сделал то, что должен был сделать. Я спешился у заросшего кустарником берега ручья, снова дал Стрелку напиться и развернул его в направлении Тредфорда.

— Назад в конюшню, мальчик, — сказал я ему. Он не пошевелился, и я звонко шлепнул его по заду. — Возвращайся к Хендсу. Скажи ему, что я умер по дороге. — Я нарисовал в его сознании кормушку, полную овса, который, как я знал, он очень любил. — Иди, Стрелок.

Он с любопытством фыркнул, но потом пошел прочь. Один раз он оглянулся, ожидая, что я пойду за ним и поймаю его.

— Иди! — крикнул я и топнул ногой.

Он испугался и поскакал прочь легкой рысью, высоко вскидывая голову. Когда он вернется в конюшню без всадника, во дворце могут решить, что я умер. Может быть, они больше времени потратят на поиски тела, вместо того чтобы преследовать меня? Это лучшее, что я мог сделать, чтобы сбить их со следа, и, уж конечно, это лучше, чем скакать у всех на виду на личной лошади короля. Цокот копыт Стрелка затихал. Я подумал, суждено ли мне в будущем снова проехаться на таком прекрасном животном, не говоря уже о том, чтобы обладать им. Вряд ли.

Иди ко мне. Эта команда все еще эхом отдавалась у меня в голове.

— Иду, иду, — пробормотал я, — но только после того, как найду себе что-нибудь поесть и посплю.