Ирина Якимова - Либитина (СИ) Страница 70

— Когда вы успели стать carere morte, Ариста? — заинтересованно спросил Митто, лучезарно улыбаясь. Я не сдержала ненависть, коротко глянув на него. Эта ненависть должна была пронзить стрелой навылет его тело, но лощеный красавец не повел и бровью, и стрела боли возвратилась ко мне, ударила в грудь. Я промолчала, только болезненно оскалилась. Молчал и Нонус на других концах нитей моих ощущений. Вампир был спокоен, он методично двигал кукол по городу, стараясь быть в курсе всех событий. Только моя ненависть слабым эхом взрыва ударила его, разбудила собственную боль — я чувствовала эту тонкую ледяную струю, влившуюся в мощное течение эмоций нашего моря. Я тихонько тронула ее, и перед глазами вдруг сверкнула картинка складского помещения дома Нонуса. Там на скамье сидел какой-то незнакомый смуглый старик. Он молился, покачиваясь в ритме фраз, и на этот ритм накладывался другой, от которого чуть подрагивала поверхность мысленного моря, — отпечатки иных воспоминаний.

— Кого ты держишь на складе? — я почувствовала тревогу.

— Эту часть моего плана тебе не нужно знать, — тускло заверил вампир.

— Ты ненавидишь его также сильно, как я пятерку. За что?

— Помолчи, моя болтливая Королева! — рыкнул он. А Хонор Дивелли заговорил что-то и волей-неволей пришлось вернуться к собранию.

— Гедеон, ты уверен, что Фламма взяла именно ту, которую называют Лесной Старухой? — усомнился военачальник Макты. Превращением в carere morte Дивелли еще увеличил суровость и внушительность, так что под шлейфом вампирских чар казался самим богом войны. Но ненависть при взгляде на этого carere morte не просыпалась, может быть, потому, что мне ничего не было известно о степени его участия в трагедии Антеи и Хонор никогда не считался ни другом, ни врагом семьи Эмендо.

— Уверен. Диосы не ошибаются, — Вако усмехнулся. — Для дополнительной уверенности, Хонор, можешь осуществить обмен кровью с ней. Впрочем, давайте, наконец, дадим слово нашей гостье!

Я скрестила руки на груди:

— По какому праву вы разрушили мое северное убежище? — хмуро спросила я, перебегая взглядом с Вако на Митто и Семель и ощущая в это же время, что через меня в бесстрастные лица старших вампиров всматривается Нонус. — Что вам нужно? Вы уже забрали у меня все!

— Значит, вы и есть Лесная Старуха. Отлично, — Вако подался вперед, оперся локтями о стол, сложив пальцы домиком. — Знаете, леди Эмендо, я все-таки попытаюсь заслужить ваше расположение. Прежде всего, примите наши соболезнования в связи с гибелью дочери. Пусть они опоздали на пятнадцать лет, боль отрекшихся от смерти сильна всегда как в первый день. Признаю, что сам принял некоторое участие в этой истории, как и все, здесь присутствующие… — знакомые успокаивающие бархатные нотки в его голосе вызвали еще одну молнию ненависти, опять пронзившую грудь мне, а не непоколебимому Вако. — Я тогда хотел обратить тварью вас, а не Антею: мы стараемся не приносить в жертву детей. Но случилось так, что часть проклятия Макты оказалась у вашей дочери. Дальнейшее сделали охотники.

— Я предупредил Антею, чтобы она поскорее покинула родительский дом, — сообщил Митто. Он ухитрился согнать с губ вечную усмешку, вот только ее искорки остались в глазах. — Я хотел сохранить это свое создание, оно получилось таким… милым. Но в назначенное время к месту нашей встречи Антея не пришла.

— Мне не нужны ваши соболезнования. Они искренни также, как облик carere morte, — хрипло от жгучих жал ненависти в груди сказала я. — Зачем вы привезли меня сюда?

— Уже хорошо… — Вако откинулся на спинку кресла. — Я приказал Асседи привезти не вас, леди Эмендо, а Лесную Старуху, я понятия не имел, кто скрывается под этой маской. Видите ли, к Лесной Старухе у нас есть одно предложение. За пятнадцать лет, прошедших с Бала Макты, появилось несколько carere morte, почти столь же сильных, как первая пятерка. Улисс Алитер, брат и сестра Калькары…Вы. Уже сейчас между вами разгорается война за угодья и долю власти в Карде, в последнее время дрязги коснулись и пятерки. Мы, сильнейшие, старейшие бессмертные, можем очень скоро потерять едва начавшуюся вечность. Все споры между сильными вампирами нужно немедленно прекратить, сильные carere morte должны объединяться. Пятерка нашла выход — обмен кровью. Это дало нам доступ к мыслям каждого в пятерке и исключило ложь между нами, а, следовательно, и возможность конфликта. И теперь мы хотим пригласить в наш союз молодых. Никакой мысленной защиты, которая, порой, встает стеной перед carere morte, желающим зачаровать или направить смертного, обменявшиеся кровью могут пользоваться всей памятью, знаниями и способностями друг друга.

— Вы хотите получить доступ к способностям кукловода через обмен кровью со мной? — я изобразила удивление.

— Совершенно верно, — напряжение слышалось в голосе вампира вопреки спокойному тону. — Все в пятерке пробовали делать кукол, но у нас это выходит значительно хуже, чем у вас. Вам же доступ к нашим мыслям откроет тайны двора и структуру истинной власти в Терратиморэ, а получив доступ к мыслям Алитера и Калькаров через нас, вы узнаете, что движет умами и настроениями младших бессмертных. Это будет великий союз carere morte, по силе значительно превосходящий даже прародителя, Макту!

— Сразу не соглашайся, — убеждал Нонус.

— И не собираюсь, помучаю их еще. Давно не слышала что-то столь же смешное, сколь разглагольствования Вако о союзе сильнейших бессмертных!

— Надеюсь, ты понимаешь, что никакого союза нет и быть не может. И еще одно вранье — про мысленный союз пятерки. Никогда они не пойдут на это. Пауки в банке, вот они кто. Вако просто не решается прямо потребовать у тебя обмен кровью ради доступа к моей памяти, зная, что вас могу подслушивать я, поэтому строит воздушный замок лжи.

— Понимаю.

В реальности, видя, что Вако ждет, я скорчила гримасу отвращения:

— Я могу обучить кого угодно водить армии кукол и без обмена кровью. Не хочется, чтобы в моем теле навеки осталась грязная частица кого-либо из вас.

— Только эта причина? — Гедеон так и впился в меня взглядом, но сейчас я легко отразила эту стрелу. Вампиры молчали. Майя отвела взгляд, Митто весь спрятался в усмешке как обычно, Семель недовольно кривилась. Спустя минуту, Вако поднялся:

— Думаю, вам лучше отдохнуть, Ариста. Вас захватили из северного убежища не слишком любезно, но, надеюсь, сытный обед исправит ваше впечатление о нас. Пойдемте в трапезную. Я вижу, вы голодны.

Тут Гедеон был прав: я была голодна и за себя, и за все полсотни марионеток сразу… И я последовала за вампирами во второй зал, с печью. Там пятерку уже ждал обед.