Андрэ Нортон - Железные бабочки [ Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов] Страница 70

Но главное состояло в том, что я освободилась от зловещего прошлого. Огромная усталость охватила меня, когда я сложила документы и запечатала их воском, который осторожно накапала Труда со свечи. К письмам полковника я приложила кольцо, которое он дал мне. А для своего достала железных бабочек. Может быть, никто в Гессене теперь не поймёт их смысла, но я как удостоверение своей личности прижала их к воску. Два письма были отправлены с гонцом в Аксельбург. Я желала новому курфюрсту наслаждаться тем, что находится в башне и что он может теперь назвать своим. Для меня это сокровище было поистине недобрым.

Каспер отвёл нас в замок графа — он действительно оказался настоящим замком. Тут нас приняли слуги. Вызвали хирурга, который занялся раной полковника, а я проспала почти два дня. Во всяком случае я о них почти ничего не помню, хотя раз или два просыпалась, пила то, что мне давали, и снова погружалась в благословенную тьму, где не было снов, только мир.

Хотя Труда и использовала разные средства, мои волосы оставались тёмными, и, проснувшись, я увидела совсем другого человека в зеркале комнаты для гостей.

Экономка порылась в гардеробе хозяйки, несмотря на мои протесты. Она заявила, что я не могу продолжать путешествовать в крестьянском платье, рваном и грязном. И потому посадила портниху за переделку двух платьев. Деньги она принять отказалась, но я поклялась, что графиня фон Маннихен (я оставила для неё письмо с благодарностью и извинениями за то, что позволила себе воспользоваться её туалетами) со временем получит подарок, который ей понравится.

На четвёртый день после нашего тайного и драматичного прибытия в Гановер полковник объявил, что он готов к выходу, хотя я не верила, что силы полностью вернулись к нему. Мы должны были как можно быстрее добраться до Гамбурга, а оттуда на корабле отплыть в Англию. Полковник хотел заняться своим состоянием, прежде чем отправляться за море.

В замке мы почти не видели друг друга. Я иногда заходила в его комнату, чтобы узнать, как он себя чувствует, но мы ни разу не оставались наедине. Мы снова очутились в мире, где царствуют приличия, и я думаю, что экономка заподозрила в наших отношениях самое худшее. Пошли разговоры, многие слышали слова Конрада, и я не думала, что об этом осталось неизвестно слугам в замке.

Нам одолжили экипаж, мы в нём должны были добраться до города на севере, а там нанять собственную карету. Моё золото, как я и надеялась, очень нам помогло. Мы быстро проехали через весь Гановер. Много часов я провела в карете на одном сидении с полковником. Труда сидела против нас, а Кристофер ехал с кучером. Поэтому разговор шёл на самые общие темы. Мы не говорили о том, что случилось с нами, мне было просто приятно рассказывать о доме, хотя когда я думала о падении Фенвика, его изгнании из страны, которой он так хорошо служил, я не могла избавиться от чувства вины. Я послужила причиной этой дуэли при свете фонарей, того, что на его теле появился новый шрам, и что ему пришлось убить человека. Я стеснялась и старалась держаться отчуждённо, а он был так же строг и замкнут, как в самом начале нашего знакомства.

Без всяких происшествий мы добрались до Гамбурга. Здесь я смогла достать ещё денег у одного из купцов, с которыми имела дела бабушка, и который, к счастью, бывал в нашем поместье и узнал меня. Мы с Трудой посетили несколько магазинов, хотя она предупредила меня, что предлагаемая тут одежда далеко отстала от дворянской моды. Но именно это мне и нравилось, потому что я не могла отделаться от опасения, что длинная рука Гессена может дотянуться и сюда.

Знакомый моей бабушки подыскал для нас корабль, направлявшийся в Лондон, корабль под английским флагом. Здесь полковник по крайней мере обретёт свободу: у него есть близкие родственники, живущие в Англии. В яркий солнечный день мы поднялись на борт, Труда занялась в каюте нашим багажом, гоняя Кристофера с гордостью новобрачной. Они повенчались в Гамбурге, и я подарила ей приданое, от которого она лишилась речи — на некоторое время.

Я повернулась, спиной к корме и смотрела вперёд, в будущее. Но не настолько, чтобы не знать, что происходит позади, и потому сразу заметила полковника, когда он подошёл ко мне. Его щетина исчезла, одет он был снова как джентльмен, но не в мундир. Рука его больше не висела на перевязи, хотя он оберегал плечо, как я заметила. Он тоже посмотрел вперёд, как я заметила, бросив на него украдкой взгляд из–под простой, далёкой от моды соломенной шляпки.

— Свежий ветер, прекрасный день… — проговорил он.

Но меня тогда не интересовал ни ветер, ни день. Я набралась храбрости для момента, которого давно ждала. Я должна была узнать.

— Вы поедете… в Мэриленд? — прямой вопрос, который почти не имел отношения к тому, что творилось у меня в сердце… ибо я поняла, что у меня есть сердце, хотя что в нём, не могла ещё вполне понять.

Теперь он посмотрел на меня. Как его обычно строгое лицо изменилось в потайных ходах Валленштейна, когда он рассмеялся, так изменилось оно и сейчас, хотя теперь он не смеялся. Я ахнула, хотя он всего лишь взял меня за руку. Но мне показалось, что он привлёк меня к себе, обнял и удержал — и я ощутила спокойствие и пробуждение чувства, в существовании которого в глубине души сомневалась.

— Вы хотите этого?

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Вам не нужно спрашивать.

— Да, — согласился он, — не нужно.

— Пойдёмте, — я потянула его за руку, и мы отошли к поручню у борта.

Тут я достала левую руку из–под шали. Развернула носовой платок, зажатый в ней, выпустила то, что в нём лежало, и оно по дуге полетело в воду, погрузилось и навсегда исчезло. Это была часть другой жизни, жизни двоих, которые сейчас мертвы, а в прошлом оба были несчастны. Мне не хотелось, чтобы это несчастье коснулось того, что я нашла. Не думаю, чтобы я была эгоистична.

Железные бабочки навсегда ушли в прошлое. Фенвик сильнее сжал мою руку, и я обрадовалась этой силе, этой уверенности. Он рассмеялся.

— Всё–таки он своего добился…

— Кто… чего?.. — я не понимала.

— Курфюрст. Он ведь на самом деле выбрал вам мужа…

— Конрада! — я даже рассердилась, что он в момент счастья и освобождения тянет меня назад, в прошлое.

— Нет, меня. Поэтому он и послал меня за вами. Он не мог избежать привычек своей касты… хотел организовать брак своей внучки. Я не отказался ехать, но…

— Но решили не иметь со мной ничего общего?

Он посмотрел на меня смущённо, потом улыбнулся.

— А вы сами как отнеслись бы к такому предложению, леди?

Я не хотела отвечать на его вопрос. И задала другой: