Багровая смерть - Лорел Гамильтон Страница 71

ниже, и я приподнялась на цыпочки, встречая его губы. Натэниэл сократил небольшое пространство, которое появилось в наших объятиях от того, что я встала на носочки, и держал нас даже крепче, пока мы целовались. Он поцеловал меня в плечо, пока Син целовал губы. Это напомнило мне обо всех случаях, когда они делили меня, и этого воспоминания было достаточно, чтобы я задрожала между ними.

Син отстранился от поцелуя достаточно, чтобы сказать:

— Продолжишь в том же духе, и я забуду обо всем, кроме тебя.

Натэниэл чуть прикусил мое плечо, и я не только задрожала, но и начала немного извиваться.

— Нечестно, — сказала я.

— Очень даже честно, — ответил Натэниэл.

— Если мы не можем заняться настоящим сексом, то нечестно, — поддержал меня Син.

Я не знаю, что бы мы сказали дальше, поскольку энергия покидала Пьеретту, как первый поток холодного воздуха перед ливнем. Мы все обернулись и посмотрели на нее. Ее глаза больше не были карими; они были насыщенно серыми, как дождевые тучи за миг до того, как разверзнутся хляби небесные, чтобы затопить мир.

Натэниэл напрягся рядом со мной, и я почувствовала Дамиана, проснувшегося в нашей постели. Момента дезориентированной паники было достаточно, чтобы понять — он тоже не помнит прошлую ночь. Я отключила связь между нами достаточно, чтобы не отвлекаться на его эмоции, потому что прямо перед нами стояли другие проблемы.

— Что ж, какое приятное зрелище при пробуждении, — рот Пьеретты произносил слова, но интонации и высота тона были не ее. Все остальные вампиры пробудились на ночь.

— Пьеро, — сказала я.

Серые глаза трепетали, словно Пьеретта чувствовала головокружение, хотя ее тело оставалось устойчивым как скала.

— Моя королева, я вижу, столь многое произошло, пока я спал.

— Это был напряженный день, — ответила я.

— Так Пьеретта мне и сказала, — дело было не только в голосе; даже мимика была больше не ее. Как будто она была какой-то ожившей куклой чревовещателя. Я и раньше видела, как вампиры делают подобные вещи, но меня это никогда не переставало пугать.

Парни расслабили наши объятия достаточно, чтобы мы могли двигаться, если понадобится, а значит, они видели в этом новом сочетании личностей больше угрозы, чем в самой Пьеретте. Хорошо, что мы все с этим согласны.

— Жан-Клод обращался с нами так, как будто мы такие же, как ты, что-то вроде метафизической полиции. Он выбрал изоляцию и возможность заботиться только о той стране, что приютила его, а весь остальной мир решил послать ко всем чертям.

— Европейские вампиры сказали, что они будут воевать с нами, если мы попытаемся управлять всеми вампирами, как делал старый совет, но ты же это знаешь. Вы с Пьереттой помогали доставить это сообщение нам.

— Да, моя королева, но я и представить себе не мог, что Жан-Клод согласится на их шантаж. В его распоряжении были мы, Арлекин. По его команде мы бы выбрали цели и избавили его от врагов. Он мог править миром как король всех вампиров. Это то, что мы веками делали для старого совета.

— Жан-Клод не хотел, чтобы его правление началось с большего кровопролития, — возразила я.

— Но кровопролитие было, Анита, по всему миру было убито множество вампиров в сражении за власть над своим маленьким кусочком. Мы бы убили с точностью хирурга, срезающего больную плоть, чтобы тело снова стало целым. Вместо этого он позволил заразе распространиться по всему миру.

— Какой заразе? — не понял Син.

— Свободе, мой принц. Вампирам нельзя было предоставлять столько свободы, если он не хотел, чтобы остальным миром правила анархия, пока он с комфортом восседает в Америке.

— Если вы предвидели, что произойдет в Ирландии, вы должны были сделать это предметом для торга, когда мы обсуждали, как справиться с положением совета, — сказала я.

— Конкретно эту проблему я не видел, потому что думал, что если кто-то и может сохранить свое королевство в безопасности, так это Миледи. Больше всего беспокоит то, что она потеряла контроль и силу.

— Потому что она была источником крови собственной кровной линии, — уточнила я.

— Exactement, Ma Reine, — он произнес это с прононсом, как птичка-крапивник, хотя я знала, что звук этот был не точно — ох, я имею в виду, не exactement — таким. Мне не нужны были воспоминания Жан-Клода, чтобы понять, что он сказал: «Именно, моя королева».

— Ты действительно думаешь, что Бешеная Сука Из Ирландии ослабела со смертью Марми Нуар?

— Я не могу придумать другого объяснения, — ответил он, хотя разговаривало все еще тело Пьеретты.

— Всегда бывают другие объяснения, — сказала я.

— Но это наиболее вероятное.

— Пьеретта думает, что магия фей настолько угасла в Ирландии, что это могло послужить причиной.

Он покачал ее головой:

— Non, моя королева. Это смерть нашей создательницы посеяла хаос в Ирландии.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Если ты едешь в Ирландию, мы тебе понадобимся.

— Увидим.

— Никто не знает страну и местных вампиров лучше нашего.

— Я знаю кое-кого, кто знает этих вампиров лучше любого из вас.

Изящное личико Пьеретты приняло выражение, которое я видела раньше только на лице Пьеро; мысль внушила ему отвращение.

— Ты не можешь сравнивать помощь, которую получишь от Дамиана, с тем, что можем для тебя сделать мы.

— Он мой вампир-слуга и третий в моем триумвирате силы. Это делает его очень полезным.

— Пьеретта уже достаточно четко изложила наши взгляды на бесполезность твоего триумвирата. Одно только наше владение оружием даст больше пользы, чем Дамиан или Натэниэл.

— Я об этом не знаю, — сказал Натэниэл, но его голос звучал неправильно, и когда я повернулась посмотреть на него, увидела, что его глаза больше не были лавандовыми. Они были зелеными.

21

Глаза Натэниэла снова стали лавандовыми к тому времени, как мы пришли в свою спальню к принявшему душ, хотя и очень обозленному вампиру. Он мерил комнату шагами, но нам с Натэниэлом было трудно принимать его гнев всерьез, потому что на нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии. Он забывал, пытался жестикулировать обеими руками, и полотенце начинало соскальзывать, и ему пришлось его подхватить, чтобы сохранить свою скромность, и как бы он ни негодовал, на нас это уже не действовало.

Наконец я сказала:

— Если ты действительно хочешь донести до нас свою точку зрения, тебе нужно больше одежды.

Он прекратил вышагивать и повернулся к нам, одной рукой удерживая полотенце.

— Хочешь сказать, ты не можешь сконцентрироваться на моих словах из-за того, что я одет в полотенце?

— Нет, я хочу сказать, что не могу сконцентрироваться