Андрей Морголь - Арсенал эволюции [= Онкоген] Страница 71

Что надо сделать, чтобы девушка сама набросилась на вас, будто завершила только что кругосветное плавание исключительно женским экипажем? Может кто-то не знает? Тогда постараюсь ответить. Вот зачем тогда природа наделила мужчин руками, а противоположный пол щедро обогатила эрогенными зонами? Наверное, для того, чтобы эти части тела изредка встречались. А если в деле небольшой дозой присутствует такой катализатор, как алкоголь? Вот вам и ответ.

Не успел я завершить полного круга рукоблудия по телу волшебницы, как она тигрицей накинулась на меня, повалила в постель и принялась неистово срывать одежду. Дальнейшее описывать не имеет смысла. Все подобные сцены давным-давно во всех подробностях засняты талантливыми немецкими режиссерами. Могу лишь коротко резюмировать: для первого раза Верховная Волшебница справилась великолепно.

Осталось не запороть самого главного, то есть не поддаться соблазнительному желанию всхрапнуть в стену, пока партнершу мучает словесное недержание.

— Это так хорошо! — сладко потягиваясь, говорила Гиссандра. — Если бы я только раньше знала, как это хорошо! Ты ведь мой первый и единственный мужчина. У меня сейчас такое ощущение, будто я всю свою жизнь прожила зря. Слишком долго держалась подле богини Девои. А я-то думала до этого, что подобное не для меня — для других. Глупых и ветреных. Безвольных. Какая ошибка! Просто не было никого, кто смог бы раскрыть мне глаза. Спасибо тебе огромное!

— Да не за что. Обращайся, какие проблемы! — едва сдержал я зевок.

Волшебница на мою реплику внимания не обратила и продолжала:

— Теперь я в смятении. У меня ведь была самая главная цель в жизни — стать колдуньей. Обрести невиданное могущество. Но теперь появилось нечто, возможно, не менее важное, чем давняя мечта. И я не знаю — что выбрать, как поступить? Ведь, наверное, если Кащер превратит меня в колдунью, между нами все оборвется? Что же нам делать?

Наконец возникла пауза, непосредственно предназначенная для того, чтобы я ее заполнил. А что можно было на это сейчас ответить? По большому счету, я мог спасти Верховную Волшебницу от роковой ошибки стать ошибкой природы. Да, любовь — поистине великое чувство, ради которого женщины способны отказаться от всех остальных чудес на свете. Только для этого на чародейке придется жениться или, по крайней мере, длительно сохранять отношения. Но сердце, а скорее, даже более низкое и мягкое место чуяло, что Гиссандра в роли жены — это близкая альтернатива самоубийству. С ее-то стервозным характером, если я не ошибся в его идентификации. Это сейчас все мягко, сладко и пушисто. А потом, спустя некоторое время? Ведь конфетно-цветочный период не резиновый. Мне ли не знать, как трансформируются чувства у подобных женщин со временем? Надолго ли хватит первоначального запала страсти чародейке? Скорее всего, через годик-другой изнуряющей нервотрепки она заявит нечто вроде: «Да на тебя я потратила лучшие годы жизни, ты, ничтожество!» И вновь доминантной мыслью в уме Верховной Волшебницы засветится идея о перевоплощении в колдунью. Да и вообще единственная в двух мирах девушка, которую я могу представлять в качестве спутницы жизни, — это, несомненно, Арлета, и только она. Чего тут разводить внутреннюю демагогию?

Поэтому я сказал кудеснице следующее:

— Знаешь, ты все время слишком торопишь события. Пытаешься заглянуть как можно дальше в будущее и совсем не умеешь наслаждаться сиюминутными радостями. Тебе сейчас хорошо?

— Да, — уверенно кивнула Гиссандра.

— Вот и расслабься, получай удовольствие от момента. А то все тебе Кащер, перевоплощения. Это еще когда будет… а вот войнушку с Казмадом совсем скоро завязывать придется. Об этом стоило бы и задуматься. Кто там у нас еще в штабе сообщников?

— В смысле, в Сейме? — уточнила волшебница.

— Ну, в Сейме, вообще в Гладе, пусть даже и не волшебники. Всех, кого знаешь. Мне ведь Кащер сказал у тебя обзаводиться информацией.

— Вообще-то нас не так уж много… — Гиссандра повернулась набок, положила руку мне на грудь и принялась размеренно поглаживать на ней волосы. — Волшебников из тех, что его могущество пока не может сделать колдунами — ну ты знаешь, не всех Кащер может перевоплотить сразу, в основном ближе к старости, — так вот, волшебников семь человек, двое из Совета Старейшин — и еще пара армейских начальников, из высокопоставленных.

— Имена, звания. Мне все важно.

Верховная Волшебница назвала двенадцать имен. Все! На этом наивном перечислении подпольщиков миссию можно было считать выполненной, а в качестве бонуса на прощанье изведать еще одну порцию волшебных утех.

Хорошо, конечно, когда жизнь бьет ключом, но совсем плохо, если ключ этот разводной и лупит по голове. Едва мы собрались на второй заход, как дверь номера с треском распахнулась и комнату начали заполнять стражники с воплями об имени князя. Среди активных действующих лиц я разглядел сперва сосредоточенного Пагома, а затем и самого Радзивилла. Князь протиснулся вперед, сверкая глазами:

— Предательница! Теперь всех вас выведем на чистую воду! Взять ее! — орал он.

— Да вы что творите? Подождать не могли? С ума сошли совсем? — я взметнулся с постели.

Такой исход в мои планы не входил. Изначально я собирался разойтись к утру по домам. А вот в пути Верховную и повязали бы. Да так должны были все изобразить, будто камень-жучок, содержащий в себе диктофонные записи с доказательствами, подбросили мне случайно. Просто не хотелось выглядеть в ее глазах негодяем и рушить представления о высоких чувствах, даже несмотря на то что сама она та еще злодейка и ради собственной прихоти готова была жертвовать человечеством.

— Спокойно, Арсенал, — князь жестом остановил меня. — Слишком рискованно ее отпускать. Могла успеть наговорить чего лишнего своим сообщникам. Сейчас самое время, прости за нарушенную идиллию.

Гиссандра, к моему удивлению, совсем не пыталась вырываться из рук стражников, осыпать всех угрозами и всячески сопротивляться аресту. Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которой по ошибке подарили очень большую и красивую куклу, а потом, спустя несколько минут счастья, взяли да и отобрали. Во взгляде Верховной Волшебницы струилась горечь, глубокая тоска, разочарование и боль. На глаза железной леди начинали наворачиваться слезы. А во мне жгучим пламенем разгоралось чувство стыда. Но то были еще цветочки! Наблюдая, как уводят обернутую в какую-то простыню волшебницу, у входа я увидел потерявших от недоумения чувство пространства и времени Арлету со Скоксом. Охотница, едва мы с ней пересеклись взглядами, закрыла лицо ладонями и выскочила из номера прочь.