Старые раны (СИ) - Артемов Александр Александрович Страница 72

— В детском саду уж точно надежнее, чем с тобой. Ты же собрался сунуть голову в петлю?

— Да. Я убью Клода. А потом заберу Аду и уеду.

— Куда же?

— На край света.

— И ты готов пойти на этот шаг и…

— Это уже не твое дело, — отмахнулся Крес. — Я заплачу тебе за все время, что ты потратил на нас.

— А что если я скажу, что знаю, кто может вам помочь? — осторожно и как-то неуверенно выдал Джехил.

Крес поднял голову и пристально всмотрелся в цирюльника.

— Я не дам сверлить ей дырки в голове.

— Нет, я не про этих шарлатанов, — улыбнулся Джехил, но как-то слабо. — Если ты готов идти на край света, чтобы вернуть ей разум, я могу подсказать тебе верное направление. Ты слышал о Приюте?

— Приюте? — переспросил Крес. — Для умалишенных?

— Нет-нет, — покачал головой цирюльник, почему-то оглядываясь на выход. — Это другое место, но там обитает… человек, который достаточно мудр, чтобы помочь справится с твоим недугом.

— Ты же сказал, что нет таких мест?!

— В Альбии нет. Но я и подумать не мог, что ты решишься пойти даже на убийство Клода.

— Какая связь?!

— Прямая. Этот человек не поможет тебе бесплатно, — говорил цирюльник с абсолютно серьезным лицом. Ни тени веселья в его глазах больше не наблюдалось. — Я предлагаю тебе то, что точно не стал бы предлагать в обычной ситуации.

— Ага, — скрипнул Крес зубами и резко поднялся. И то, как цирюльник вздрогнул при этом движении, сказало ему многое. — Понятно.

Он обернулся к негру и увидел, что и он напрягся. Беспризорники не сводили с него испуганных глазенок, словно увидели перед собой беля Клода собственной персоной.

— Вот зачем был нужен этот спектакль… — проговорил Крес и паскудно ухмыльнулся. — Чтобы…

— Нет, Крес…

— Чтобы предложить мне сделку?! — рявкнул Крес. — Так вся эта операция по отлову трупов из каналов и поиску родственников лишь игра?

В комнате повисла тишина. Можно было физически ощутить, как острая струна натянулась до предела и готова вот-вот порваться.

— Ты понимаешь, кто перед тобой, цирюльник? Понимаешь, кому ты это предлагаешь?

— Да, — у Джехила задергался глаз, но губы тронула очень мерзостная улыбка торжества. — Поэтому и предлагаю.

Крес хохотнул и сел на место, бросив руки на колени.

Ада тоже смотрела на него, пристально и осторожно. В ее глазах плавал страх. Она ужасно боялась его. Словно он и в самом деле превратился в беля Клода. Или еще страшнее.

— Что этот козел хочет за ее разум? — почти неслышно проговорил Крес, но Джехил прекрасно его услышал. Он ждал этого вопроса.

Глава XII. Долгая дорогая домой

Он кричал, пока не сорвал горло. Потом долго откашливался и вскоре его кашель перешел в глухое, надрывное рыдание, сдерживать которое уже не было сил. Подполз к подножью рефа, сел, прислонившись к нему спиной, раскинул ноги и попытался расслабиться, но мука сотрясла его с новой силой. Это было невыносимо.

Костерок уныло долизывал веточки и молил о добавке, но у Сарету было не с руки ползать на брюхе и собирать деревяшки, которые он сам разбросал по округе — в спину его оскорбленной сестре.

Тухни уже, кормежки сегодня уже не будет!

Сарет отдышался и прижал затылок к холодной шершавой коре рефа. Как лучше поступить? Дождаться, пока затухнет пламя, и холод скрутит его как тряпку? Долго, тяжело, мучительно. Ему хотелось покончить со всем побыстрее. Он нащупал свой Рубиновый клинок и вынул из ножен. Как сделать это полегче? Просто упасть на него не выйдет — вместо острия ему в грудь упирается тупой скол. Снова резать себя, как свинью? Больно, решиться на такое во второй раз духа у него не хватало. Может забросить на ветку веревку? А где ее взять?

Да и чего он этим добьется?.. Сестра поди отревется и с дуру решит вернуться, а тут он — покачивается на ветерке. Дурочка точно сбрендит и исполнит свою угрозу — повиснет рядом с ним. Проклятье на его голову, избавиться от мучений куда сложнее, чем кажется! Придется встать и найти кого-нибудь, кто согласиться полакомиться его косточками.

— Пусть идет. Порознь нам лучше даже.

Сарет вздрогнул и поднял голову.

На стволе рефа, вцепившись пальцами в кору, сидела она. Та самая. Он узнал ее по чернильному, лоснящемуся телу, которое переливалось от каждого движения, и бледному… можно наверное назвать лицом эту бледно-молочную маску. Тут же вспомнилось, что когда он спасался со всех ног после выгорания, он замечал боковым зрением ее изломанную, крылатую фигуру, но стоило ему повернуть голову, как перед глазами все расплывалось, а душа стонала от ужаса. Таким неправильным и жутким было это существо, которое ступало по его следу. В памяти запряталось лишь черное, блестящее тело и белая морда, мелькающая между деревьями, но тогда на ее месте словно зияла пустота. А сейчас она заполучила лицо. Вполне человеческое.

— Ты не ушла…

— Не думал же ты, что я поверю в этот неумный обман?

— Я сам почти поверил.

— Да, ты был близко.

— Я как раз хочу. Ты отвлекаешь меня.

— Снова глупишь. Ты мне нужен живым.

— Зачем?

— Как мать может ответить на такой вопрос? Зачем ее ребенку жить?..

— Я уже говорил тебе — ты ошибаешься. Я не могу быть твоим ребенком. И Викта тоже не может. Мы люди, а ты… кто-то другой.

Вместо ответа существо склонило голову набок, бесшумно оттолкнулось от ствола, перелетело над головой Сарета и приземлилось перед ним, тоже почти без какого-либо звука. Совсем маленькая, худощавая с только намечающимися грудками и детским круглым животиком. Крупноватую голову, которая была бы в пору только мелкой псоглавке, облепили жирные, всклокоченные волосы, доходящие до ягодиц.

— И что из этого? — произнесло оно и встало перед ним на колени. — Вы, жители этого дивного мира, и представить не можете, насколько богат и многогранен рисунок сущего. Человек порой порождает чудовищ, а чудовища людей. Никогда не сталкивался с подобным?

— Это же метафора…

— Я тоже когда-то считала многое просто глупым вывихом сознания. Например… такой мир. Теплый и яркий, наполненный жизнью и… любовью.

— Так ты не из этого мира. Ты одна из сущностей Барандаруда! Так и думал, что что-то увяжется за мной.

— О, нет, дурачок. Та, что увязалась за тобой, давно сгорела в потоках силы, которые пылали в тебе. Как вы называете это?

— Выгорание.

— Сочувствую твоей утрате. Ты горел, как путеводная звезда, освещая дорогу во мгле. Твое тепло напомнило мне все, что нас связывало в те недолгие, но драгоценные мгновения. Мы уже раньше встречались, просто ты забыл свою маму.

— Когда?

— Наверное очень давно по меркам вашего молодого мира. Ты еще был просто несмышленым комочком визжащей плоти. Даже меньше этой несчастной, тело которой я позаимствовала, на время. Я помню твой запах и вкус, и буду помнить вечно.

— Ты уже приходила к нам, в наш мир?

— Нет. Это вы с сестрой гостили в моем мире.

— Я никогда раньше не путешествовал между мирами.

— Путешествовал. Уж я то знаю. Или тебя просто привели. Опустили на какое-то время, а потом забрали. Как если бы я сейчас подняла тебя и опустила бы в воду — и ты окажешься в мире подводном. Не в прямом смысле, конечно, но, думаю, аналогию ты понял.

— Кто же это сделал?..

— А мне почем знать? Несчастное существо, которое возжелало стать чем-то большим, чем визжащая плоть. Оно и подарило мне тебя. И Викту. Как детей. У тебя же есть отметина, мой подарок?

— Подарок?

— Да, на ножке. На правой. Она еще на тебе?

— Ага… — кивнул Сарет, припоминая родимое пятнышко на правой пятке. Черное и уродливое — он стыдился показывать его даже во время купания — уж очень пугающе уродливым оно ему казалось.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, боясь услышать ответ.

— Я поставила его, глупыш, — проворковала она. — Теперь ты понял, что мы связаны.