Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей Страница 72

— Если все так очевидно, почему было не пристрелить его, пока он без сознания, а, Дюк? Если вы так уверены, что он убил своего дядю, то вы могли с уверенностью пристрелить его прямо на месте преступления. Никто бы и не пикнул по этому поводу. В отчете вы могли написать что угодно. Это ваш город. Для своих помощников вы как отец. Если все так очевидно, почему вы не выбрали самое простое решение, а, Дюк?

Он попытался посмотреть мне в глаза своим скучающим коповским взглядом, но не выдержал и отвернулся. Какие бы мысли и чувства не занимали его сейчас, он не был уверен, что у него получится скрыть их от меня. Значит, его серьезно так колбасило. Вопрос — почему?

— Стрелять в того, кто лежит без сознания, еще менее спортивно, чем стрелять в того, кто сидит в клетке. — Наконец выдавил он.

— Вы просто не смогли это сделать. — Сказала я.

— Нет, не смог. Только не так. — Дюк поднял глаза и позволил мне увидеть свою ярость, свое замешательство. Дело было не только в том, что два парня, замешанные в этой истории, воспринимали его, как второго тренера со времен школьной скамьи. Это были чувства Дюка к ним. Господи, они и правда напоминали семью. Чем бы ни закончилась эта история, она уже серьезно прошлась по их отношениям.

Дюк повернул свои разгневанные глаза к заключенному, которого он знал со школы.

— Но если Бобби вырос в мужчину, который превратился в монстра и разорвал Рэя на части, расплескав по комнате его кровь и кишки, я бы в него выстрелил.

— Я клянусь — все, что я помню, это олень. — Сказал Бобби.

— Твой контроль должен быть лучше в новолуние. — Произнес Олаф.

— Так и есть.

— Тогда зачем ты перекинулся? — Олаф подошел ближе к решетке и внимательно посмотрел на Бобби — так внимательно, как он никогда ни на кого не смотрел, кроме своих целей и жертв.

— Я… я хотел перекинуться.

— Зачем?

— Я… не могу сказать. — Бобби стрельнул глазами на шерифа.

— Дюк, нам не помешает немного приватности. — Заметила я.

— Как я уже сказал Форрестеру, вы меня из моей собственной тюрьмы не выпрете, особенно когда речь идет о допросе моего заключенного.

Со стороны двери я почувствовала какое-то движение. Ньюман заглянул в помещение и произнес:

— Но он не твой заключенный, Дюк, а мой. Ты сам сказал, что это моя проблема, и мне ее решать.

— Тебе его казнить, но пока он сидит в моей тюрьме — он мой заключенный.

— Здесь есть комната для допросов.

— Она не предназначена для допроса оборотня.

— Вы нам разрешили охранять его в ванной. — Напомнила я.

— Это другое. Если вы не собираетесь его убивать, то заставлять его сидеть по уши в крови и хрен знает, в чем еще — это что-то про жестокое обращение или типа того. — Буркнул Дюк.

— Если он попытается перекинуться и сбежать, я его пристрелю. Все как ты и хотел. — Заметил Ньюман.

— И как много народу пострадает, умрет или заразится прежде, чем ты его прищучишь?

Забавно, что для Дюка смерть была предпочтительнее заражения ликантропией. Я несколько раз была одной ногой в могиле прежде, чем подхватила ее. Она явно не хуже смерти.

— Я и так носитель, так что не надо переживать за чистоту моей крови. — Сказала я.

— Я тоже носитель. — Добавил Олаф.

— Будь я азартным человеком, Дюк, я бы поставил свои деньги на маршала Джеффриса против слетевшего с катушек Бобби. — Протянул Эдуард, улыбаясь по-тедовски. Он пропустил вперед Ньюмана, так что сам войти в помещение не мог — здесь было слишком тесно для всех присутствующих. Очевидно, Эдуард сделал это нарочно.

— А на свою подружку не ставите? — Поинтересовался Ледук.

Тедовская улыбка чуть поугасла в глазах Эдуарда, когда он ответил:

— Если вы о маршале Блейк, то мы с ней всегда позволяем Отто первому разобраться со сверхъестественными ребятами своими руками. После того, как он над ними поработает, мы с Анитой подключаемся к веселью и доводим дело до конца.

— Вы никогда не давали мне убивать голыми руками. — Буркнул Олаф, и это прозвучало обиженно. Он подыграл, потому что мы и правда не давали ему драться с подозреваемыми врукопашную.

— Знаю. Портим тебе все веселье. — Протянул Эдуард или, может, Тед протянул. Даже я не всегда могла понять.

— У меня тут группа поддержки из трех лучших маршалов в сверхъестественном отделе, Дюк. Думаю, мы сможем удержать Бобби в переговорной. — Сказал Ньюман.

Он и бровью не повел на тему того, чтобы позволить Олафу разобраться с Бобби голыми руками в случае чего. Я задумалась, что еще сказал ему Эдуард снаружи. У них явно был какой-то план. Поскольку у меня его не было, я просто порадовалась, что хоть у кого-то он есть. Особенно если этот кто-то — Эдуард.

Ледук еще немного повозмущался, но Ньюман был непреклонен. Эдуард держал Бобби на мушке, пока мы с Ньюманом заковывали его в специальные кандалы для сверхъестественных граждан — они сомкнулись на его запястьях и лодыжках. Между ними были цепи, так что Бобби не мог передвигаться свободно. Мы вывели его из комнаты с клетками, где явно должно было помещаться больше двух камер, и провели в сторону двери, за которой, как я раньше думала, скрывался туалет. По размерам комната и правда напоминала уборную, но другой переговорной у нас не было, так что мы все протиснулись внутрь и закрыли за собой дверь. Я тут же словила приступ клаустрофобии. Ага, вот настолько там было тесно.

43

Стол посреди переговорной занимал почти всю комнату. Здесь было два стула. На один из них мы посадили Бобби, и стало очевидно, что пройти вглубь комнаты, обойдя стул за спинкой, было практически невозможно. Я едва протиснулась, вжимаясь в стену по дороге. Ньюман занял второй стул и сел напротив Бобби, оставив нам решать, где встать. Выбора особо не было.

Эдуард встал в углу позади Ньюмана, чтобы видеть лицо Бобби, а нам с Олафом осталось понять, как протиснуться во второй свободный угол, откуда можно было наблюдать за нашим узником. При других обстоятельствах я бы решила, что Олаф пользуется случаем и пытается прижаться ко мне, но проблема была в том, что мы просто оба хотели занять один и тот же угол. Эдуард разрешил ситуацию так, словно мы были детьми, а он — взрослым.

— Анита со мной. — Сказал он, дав мне понять, чтобы я встала рядом с ним. Олаф справился с перемещением достаточно изящно, но даже ему было нелегко протиснуться за спинку стула, на котором сидел Бобби. Это было одно из самых неловких телодвижений, которые я вообще у него видела. Наконец, он занял ближайший к двери угол, отзеркалив меня.

Ньюман искренне улыбнулся Бобби и сказал:

— Бобби, мне нужно знать все о той ночи, когда погиб твой дядя.

— Я уже говорил с тобой до того, как прибыли другие маршалы, Вин. Я рассказал все, что вспомнил.

— Бобби, ты же понимаешь, что это было не все.

— Думаешь, я это сделал? — В голосе Бобби сквозило больше эмоций, чем прежде — не сказать, что он был зол, но там явно что-то было.

— Нет, но я думаю, что если ты не расскажешь нам все сейчас, то через пару часов это уже не будет иметь никакого значения. У меня осталось всего восемь часов на то, чтобы закрыть этот ордер. Когда время истечет, выбора у меня уже не будет, Бобби. Ты это понимаешь?

— Я не думаю, что ты сможешь убить меня, Вин.

— Возможно, ты и прав, но в таком случае мне придется передать ордер другому маршалу. Даже если я сдам свой жетон, это дело просто перейдет в другие руки. Мой отказ выполнять предписание не спасет твою жизнь, Бобби, потому что если я этого не сделаю, в этой комнате есть другие маршалы, которые справятся с этой задачей.

Бобби посмотрел на Эдуарда, на меня, а потом повернулся, чтобы увидеть Олафа. После он снова посмотрел на меня.

— Я не думаю, что ты сможешь сделать это, Анита.

— Может, я и не смогу, но Тед сможет, и Отто тоже. И, сказать по чести, я взбешусь, если после того, как я спасла твою шкуру, все пойдет насмарку только потому, что ты не захотел рассказать нам всю правду.