Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ярл Страница 72

Несколько раз, когда его ткнули особенно больно, он не то заворчал, не то застонал, но я ощутил, что старается не доставлять мучителям удовольствия, просто терпит.

– Как видите, леди Дженифер, – сказал я любезно, – вот такие у нас забавы.

Она посмотрела на меня очень холодно.

– Не вижу никакой забавы. Могли бы убить сразу. Зачем мучить?

– И это говорит женщина? – изумился я.

В нашу сторону начали оглядываться, даже король посмотрел пару раз, затем, скрывая раздражение, что внимание слушателей раздваивается, спросил громко:

– А вы, сэр… как вас… такому надменному рыцарю, похоже, никак не сидится в своих покоях!

– Да у нас под окнами, – ответил я с вежливым поклоном, – какая-то пьяная рвань устроила песни да пляски… Судя по дурацким крикам, это наша челядь, Ваше Величество. Я ни в коем случае не указываю пальцем на вашу свиту, в ней настолько галантные и куртуазные люди, настолько воспитанные, что никогда не посмеют себе позволить подобные бесчинства!

Король нахмурился, глаза сверкнули гневом, однако задержался с ответом, чтобы обвести суровым взором толпу, где осмелились хихикнуть. Один из свиты что-то сказал ему в самое ухо, но с другой стороны к монарху наклонился другой и что-то шепнул вкрадчиво. Король поморщился, отмахнулся от обоих.

– Я ничего не слышал, – ответил он резко.

– Значит, пьяные хамы орали только под моим окном, – ответил я сокрушенно. – Мартин!.. Проведите дознание, какой пьяный дурак орал во дворе непотребные песни? Надо его хорошенько выпороть на конюшне.

Мартин посмотрел на короля опасливо, но ответил достаточно бодро:

– Слушаюсь, ваша светлость!

Король скривился.

– Думаю, вашим немногочисленным воинам следует охранять замок, а не выяснять, кто из челяди больше налакался. Вон сэр Анастальф доложил мне, что этот замок легко захватить всего с полусотней людей.

– Пусть попробует, – предложил я. – Дайте ему, Ваше Величество, две сотни воинов. Заодно проверим не только крепость наших стен, но и насколько слова ваших подданных… не расходятся с делами.

Король побагровел, я чувствовал, что он в самом деле готов отдать такой приказ, все замерли, даже огр перестал постанывать и вроде бы начал прислушиваться. Через толпу проломился Вирланд, огромный и тяжелый, как носорог, бросил несколько негромких слов королю, тот помрачнел, спросил с недоверием:

– Это он сам так рассказывает?

– Нет, Ваше Величество, – ответил Вирланд с легким поклоном, глубоко запавшие глаза впились в меня со странным выражением, в котором недоверие смешивалось как будто даже с опасением. – Все рассказывают, что сэр Ричард сперва в одиночку уничтожил отряд, напавший на их деревню, а потом буквально в одиночку убил стрелами со стены три десятка человек!

Король хмыкнул:

– Три десятка? Ох уж эти крестьяне! До чего же любят соврать!

– Это было всего три дня тому, – напомнил Вирланд. – Еще не успело превратиться в легенду и обрасти подробностями. Оружие и доспехи нападавших и сейчас у кузнеца, я проверил. Целая гора доспехов! Неплохие мечи, копья, топоры, булавы… Я бы сказал, что настоящее рыцарское оружие.

Король воззрился на меня с недоверием и злостью.

– А что же… э-э… что за рыцарь, который бьет стрелами со стены?

В его свите начались разговоры и даже смешки, только Вирланд смотрел очень серьезно. Я ответил больше ему, он поймет, а другим сможет разжевать:

– Ваше Величество, я не турнирный боец, хотя приходилось ссаживать с коней иных героев и на турнирах. Но в бою я сражаюсь тем оружием, которым проще врага уничтожить. В бою для меня нет противника, а есть враг. Это значит, что я могу ударить и в спину, и в темноте, и стрелой с большой дистанции. И еще в бою я предпочитаю убивать. Для надежности.

Я говорил холодно, не торопясь, делая где надо паузы и незаметно оглядывая замершую толпу, что будто застыла, замороженная как моей бесчеловечностью, так и тем, что признаюсь в таком нерыцарском поведении без всякого стыда. Вирланд первым отвел глаза, мне показалось, что плечи старого полководца чуть поникли, будто сразу постарел, видя, как ему на смену приходят еще более жестокие и безжалостные.

– Кстати, – сказал я, – глава тех нападавших, что разорили и сожгли деревню, у меня в плену. Я привез его, как мешок с соломой, и по праву сильного швырнул в темницу.

Глаза короля расширились.

– Что? Вы держите пленников?

– Пока только одного, – объяснил я любезно. – Когда герцог Валленштейн отбыл на турнир, много подналетело воронья, что попытались воспользоваться отсутствием хозяина. Я только начал, Ваше Величество! Пока в подвале один, но будут еще…

– Кто у вас в плену?

– Сынок барона Касселя, – ответил я. – Некий Митчелл. Грабил и жег деревню герцога…

Король побагровел, сказал резко:

– Что такое? Какие пленники в моем королевстве без моего ведома? Я велю немедленно отпустить!

Наступила тягостная пауза, я чувствовал, как на меня смотрят отовсюду, многие затаили дыхание. Я поклонился и ответил с изысканнейшей вежливостью:

– Напоминаю Вашему Величеству, я не ваш вассал. Но даже будь я им, все равно – это мой пленник. Я его взял в бою, истребив остальных грабителей и насильников, так что теперь только я распоряжаюсь его судьбой. Я понимаю, вы, как король, лучше меня знаете правила рыцарского кодекса, но в повседневных заботах о благе подданных забыли такие мелочи… я просто напоминаю о тех основах, которые вы клялись защищать, принимая корону.

Я едва сам выпутался из длиннейшей фразы, сплошь состоящей из вычурных оборотов, на всякий случай поклонился еще раз, голова не отломится, но затем выпрямил спину и посмотрел как можно более победно, пусть ни у кого не останется сомнения, что именно я поступаю по рыцарским законам, а король, если попробует отнять пленника, выкажет себя нарушителем, что может спровоцировать недовольство крупных феодалов, и так не без основания подозревающих королей в попытке чрезмерной узурпации власти.

Он потерпел поражение, и если бы мог сжечь взглядом, вместо меня уже осталась бы горстка пепла.

– Я не уверен, – сказал он зло, – что вы содержите его в христианских условиях!

За его спиной только Вирланд хранил молчание и не двигался, другие суетились, как бандарлоги.

– Можете заглянуть, – предложил я любезно. – Был худой, как червяк, а сейчас морда едва не трескается. Сам удивляюсь, как темница хорошо действует на людей!

К королю наклонился Анастальф, что-то пошептал, поглядывая в мою сторону хитрыми глазками и улыбаясь мне тонкими губами. Король выслушал, кивнул, сказал громко:

– И все-таки это мой подданный! Я не потерплю, чтобы вот так моих людей хватали и бросали в темницы.