Ирина Якимова - Либитина (СИ) Страница 72

— Это не Атер, — тут же откликнулся Нонус. Но сообщить личность неизвестного не пожелал и скрыл картинку. Я нырнула за ней, но сильным встречным течением меня тут же вынесло обратно на поверхность общего моря мыслей.

— Закончишь, Алоис? — спросила Семель, указывая на мою несостоявшюся жертву. Митто скривился:

— Я не доедаю за другими. Пусть Ариста и заканчивает, раз уже поранила и сняла чары.

— Отдайте его страже, — хрипло попросила Майя, впервые за день открыв рот. Я догадалась, что это было стремлением поддержать меня, но на миг стало холодно в груди оттого, что смертного уже не спасти.

Вако хлопнул в ладоши, и музыка оборвалась. Трапеза тварей была окончена. Взгляд предводителя вампиров стал теплым и спокойным от утоленного голода:

— Вас кто-то контролирует, леди Эмендо. Контролирует мысленно. Вы уже обменивались прежде кровью с кем-либо?

— Сознавайся, можно, — усмехнулся Нонус.

— Возможно, — я постаралась сделать взгляд остекленевшим.

— Кто он?

— Я не знаю, кто он, он все время держится в тени, — добросовестно начала я нашу с Нонусом легенду для пятерки. — Наверное, он обменялся со мной кровью как только обратил… потому что сразу же после обращения я начала слышать его мысли.

— Вот как? — заинтересовался Дивелли. — Зачем же он вас обратил?

Я помотрела на него туманным взглядом, будто не поняла вопроса. Хонор повторил, за ним Вако… и тогда я сыграла, что очнулась:

— Он сделал так, потому что ему нужно было передать кому-то часть управления куклами. Когда кукол много, это меняет облик хозяина, — я указала на свой живот, отчетливо обрисованный узким платьем. — А он, видимо, дорожит своей красотой…

— Молчите все! Я спрашиваю, на нее действуют чары моего голоса! — взволнованно прошипел Гедеон и опять обратился ко мне: — И вы совсем ничего не знаете о нем, леди Эмендо?

— Он не скрывает память, скрывает только лицо. Судя по картинкам из памяти, он старше вас, старше даже Майи, — я сделала вид, что задумалась, а после, что просияла: — Да… об обращении Майи я узнала как раз из его памяти!

— И как же я была обращена? — хмуро спросила белокурая вампирша.

— Говори! — потребовал Вако. Я скользнула по высветившейся при этом вопросе нити в прошлое Нонуса:

— Мой создатель привел ее к себе домой, как пищу для Макты, которого держал там же. Майя была тогда простой и ласковой девушкой. И ласками и уговорами убедила Макту не выпить, а обратить себя. И до сих пор она помогает вам сдерживать яростные вспышки Первого вампира…

— Великолепно! — не сдержался Алоис. Вако шикнул на него и опять обратился ко мне:

— А сам создатель часто посещает ваши мысли, леди Эмендо?

— Он постоянно управляет частью кукол через меня. Но и у него, и у меня есть собственные. А мои мысли он старается обходить стороной. Он говорил, что они как дикий неумолчный крик боли. Они пугают его.

— Великолепно! — снова воскликнул несдержанный Митто. Вако резко поднял ладонь, предупреждая его молчать. «Как забавно все-таки наблюдать за метаниями пятерки, прекрасно представляя подоплеку их сомнений…» — отметила я и тут получила гневный оклик Нонуса:

— Эй! Мы договаривались поменьше думать о нашем плане!

— Извини, — мягко сказала я и тут же пустила по морю свинцовые волны суровости, — А ты, значит, опять подглядываешь за моим «здесь и сейчас»?

— Нет. Я все понял, глазами кукол увидев твое мечтательно-ироническое выражение лица, — усмехнулся вампир.

Я хотела пустить еще одну неболезненную, дразнящую шпильку, но в реальности зазвенел голос Семель:

— И что же создатель пообещал тебе, когда уговаривал обратиться, Эмендо? Утоление мести? Головы ненавистной пятерки старших на блюде? Власть над миром отрекшихся от смерти? Что?!

Она полагала, только ненавистью и местью можно жить в моей ситуации. И только этого могла бояться лживая, черная от злости на весь мир Королева. Все же они все здесь боялись меня, отрекшиеся от смерти, они смогли наполнить свою вечность лишь страхом смерти… С большим усилием я подавила усмешку превосходства и бесстрашия и постаралась снова сделать взгляд стеклянным.

— Я не помню, как обратилась, — тихо сказала я, решив не оставлять без ответа бывшую подругу. — Как и зачем. Я не помню, наступал ли день после смерти Антеи.

Презрительная усмешка опять тронула губы Семель. «Ты слаба, Ариста», — прочитала я в ее взгляде. Но общее с Нонусом мысленное море словно посеребрил мягкий свет луны. Покой теплой летней ночи. Разговор с пятеркой был близок к завершению — мы оба чувствовали это.

— Ты молодец, Ариста, — сдержанно похвалил создатель.

— Пока все идет по твоему плану?

— Да. Пятерка, разумеется, считает тебя сумасшедшей, но лучше сумасшедшей, чем опасной.

— Теперь, леди Эмендо, позвольте нам обсудить кое-что без вас, — молвил Гедеон. — Вы можете пройти в зал отдыха: здесь сейчас будут прибираться. Переоденетесь, отдохнете.

Я перешла в зал отдыха. Скоро Майя принесла платье. Я мгновенно узнала его: в смертной жизни я не раз вслух восторгалась им. Зеленое, вышитое золотом, без жесткого корсета, мягко и красиво обрисовывающее фигуру. Я даже с удовольствием переоделась и устроилась на диване, откинувшись затылком на спинку и закрыв глаза. С одной стороны тяжелые двери зала совета затворились за пятеркой, оттуда не доносилось ни звука, с другой стороны в зале трапезной прибирались слуги, было слышно журчание воды по канавкам у стен и скользящие движения тряпок, которыми вытирали гулкий каменный пол. Я старалась представлять, что там, за дверями в трапезную, сейчас течет чистая, прозрачная, а не пенистая от крови вода. Так было легче.

— Интересно… Моя ненависть всякий раз тянет за собой твою, Нонус. Ненавидя Вако и Митто, я каждый раз вижу какого-то южанина, которого ненавидишь ты.

— Да, я уже говорил, очень сильное чувство как крючок вытаскивает на свет подобное у партнера. Поэтому повторюсь: после обмена кровью попытайся застыть, не откликаться ни на чьи чувства. Представь, что смотришь пьесу. А сейчас, пожалуйста, сядь иначе, моя гордая Королева. Если сюда войдет Вако, он мгновенно поймет твое притворство. Это поза уставшей богини, а не вечной жертвы.

— Как же мне сесть?

— В угол дивана на краешек, руки в замок и сцепи их на сжатых коленях, голову опусти…

Я усмехнулась, приоткрыв один глаз:

— Ты за мной сейчас извне или изнутри подглядываешь?

— А ты приглядись сама.

— Я села прямо, оглядела зал. Да, точно, в углу блестели черные глазки мыши.

— Твоя куколка? Хорошая работа. И как я переодевалась, ты видел? Спасибо, что хотя бы не подглядываешь за мной изнутри. Все-таки, это слишком интимно.