Александр Прозоров - Всадники ночи Страница 73

Зверев толкнулся локтем, поднялся, дотянулся до оружия и выставил наконечник навстречу новой волне. Хруст конских костей… Передние ноги скакуна подогнулись, он упал, а всадник по инерции вылетел из седла под топоры второго ряда ратников.

— Стоять! — закричал князь уцелевшим после копейного удара холопам. Да и себе тоже.

Снова поднял бердыш, нижнее острие упер в матушку-землю, а верхнее направил в сторону атакующего врага. Подобрал щит — не свой, татарский. Свой уже оказался закопан под конскими тушами. Прикрылся.

Удар копья вырвал деревяшку из рук и отшвырнул ее куда-то в сторону далекой Москвы, но конь очередного противника все равно оставил свои кишки на остром стальном полумесяце. Следующее копье ударило в шлем, чуть не оторвав князю голову и не переломав шейные позвонки. На миг погас свет, все стало тихо — однако он все же различил над собой конское брюхо, потянул саблю и снизу вверх с замаха рубанул чужое стремя и ногу поперек голени — пусть татарин без ноги повоюет.

Чужой конь продолжал топтаться над головой, давая ему короткую передышку. Князь поднатужился, сдвинул тушу, зажавшую обе голени, освободил ноги, огляделся, спрятал саблю и схватился за древко чьего-то бердыша. Приподнялся, уколол со всей силы в бок татарина, что гарцевал слева, потом того, что справа. Несмотря на это, Зверева под лошадью все равно не увидели. Но и он тоже ничего не разбирал.

— Уйди ты! — кольнул князь мерина в брюхо. Тот взбрыкнул, шарахнулся в сторону, и Андрей наконец-то выпрямился во весь рост.

— Русский! — Прямо перед ним обнаружился всадник, ударил копьем.

Отработанным сотни раз движением бердыша князь отвел копье влево, тут же рубанул бердышом в обратную сторону, вгоняя лезвие в край щита и отводя его вправо, а потом с силой ударил вперед, пробивая грудь врага.

— Ну вот, еще одна без седока осталась, — перевел он дух, огляделся.

Каким-то образом он оказался на возвышенности, на уровне головы всадника. На дороге опять случился затор. Те татары, что находились у поворота, уже подняли пики остриями вверх. Двигаться у них не получалось вообще. Воины поближе пытались подняться на вал из мертвых тел — но сверху длинным хватом успешно отмахивались холопы, да и наступательный порыв казанцев явно выдохся. Одно дело — разогнаться да вдарить, и совсем другое — медленно карабкаться под окровавленный топор. Да еще оставшиеся без всадников лошади бесцельно топтались на месте, мешаясь и русским, и татарам.

— Пожалуй, татарам сейчас совсем не сладко… — Андрей отступил к холопам, ухватил двумя руками бердыш. — Им бы сейчас с луков ударить удобно. Но для этого своих нужно отвести, иначе тоже под раздачу попадут. Когда хан до этого допетрит? Или он позади и ничего не видит?

Сеча окончательно затихла. Татарам надоело лезть на рожон, им требовалось придумать что-то новенькое, чтобы опрокинуть врага. Русские тоже в наступление не рвались, отдыхая на вершине холма. Князь оглянулся на вторую линию.

— Щиты несите! Щиты сюда! — Холопы засуетились, подбирая свое и чужое оружие, начали подавать наверх истыканные стрелами деревянные диски. Зверев успел заметить, что сабля у боярина Выродкова в крови. Похоже, задним ребятам тоже досталось. — А теперь подравнялись. Прикрылись. Приготовились.

На валу из конских туш и человеческих тел опять сомкнулась плотная стена из метровых дисков, ощетинившаяся лезвиями бердышей. Татары полюбовались этой картиной где-то с полчаса, после чего медленно оттянулись за поворот.

— Вы все! — оглянулся за спину Зверев. — Перебирайтесь вперед, занимайте позиции перед этим валом. Остальные — растаскивайте вал, доставайте наших.

Теперь князь мог более-менее спокойно оценить потери. В строю остались всего шестнадцать холопов, включая Пахома и Изольда. Хорошо, когда в драке броня на плечах… Значит, больше двадцати мальчишек осталось лежать. Еще одна такая стычка — и он останется без людей.

— Татары, мыслю, трое к одному нашему полегли, — подошел ближе Иван Григорьевич. — Особливо поначалу головы их лихо летели. С коня сковырнулся, на ноги вскочить не успел, понять еще ничего не понял, а ему уже — р-раз, и покатилась. Потом, знамо, свалка началась… Чего теперь делать станешь, Андрей Васильевич?

— Уходить… — Зверев все еще не мог отдышаться. — Тела мальчишек достану и уйду. Татары, коли не тупые, снова в лоб не кинутся. Обойти лесом попробуют. А тут с одной стороны холм, с другой запруда. Большой крюк получится. Опять же, верхом через заросли не помчишься. Или шагом, или в поводу коней придется вести. Долго, в общем, обходить. Нам по дороге быстрее. Заберем ребят да на рысях и уйдем. Верст через двадцать закрепимся.

— Чего встали? — оглянулся на своих холопов Выродков. — Помогайте! Я за лошадьми схожу.

Из двадцати шести пострадавших ратников пятнадцать еще дышали, и их клали на конские спины аккуратно, головой на круп, приматывали ремнями. Остальных увязывали по двое, для скорости. Им ведь было уже не больно.

— Знаешь что, Пахом, — глядя на все это, сказал Зверев. — Думаю, теперь ко мне в холопы не запишется больше никто. Вообще никто.

— Не бойся, княже, — покачал головой дядька. — Будет и у наших отроков добыча, будут и у них шелковые рубахи. Блеснут золотыми колечками — да и набегут к тебе новые охотники до быстрой наживы. Не пропадем.

Через час вслед за скорбным караваном помчались и ратники. Пока люди резали друг другу потроха, лошади успели отдохнуть и теперь шли бодрой рысью. Часа на два их должно было хватить, а там — можно снова отправить скакунов отдышаться, а самим строить поперек дороги стену из щитов. Но через два часа уже начало смеркаться, и многоопытный боярин Выродков широко перекрестился:

— Помиловал нас Господь. Не будет сегодня сечи.

— Отчего ты так решил, Иван Григорьевич? — не поверил Андрей.

— По обычаю басурманскому мертвых своих им надлежит до заката земле предать. Коли нарушить сего закона не захотят — не о нас они ныне думать должны, а о братьях своих. Мыслю я, не погонятся они за нами сегодня. Иным делом заняты.

— Пахом, вперед скачи! — Князь моментально сделал нужный вывод. — Скажи, чтобы не останавливались, пока лошади падать не начнут. Нам до Суры не больше тридцати верст осталось. Если кони вынесут, с рассветом будем у своих.

В Углич боярин Выродков и князь Сакульский двинулись через Москву. Звереву пришлось отправлять в княжество скорбный караван из раненых и погибших. Иван Григорьевич предлагал отпеть их и предать земле в Нижнем Новгороде, но к тому времени, пока они добрались до города, ударил легкий морозец, закружился первый снег, и Андрей решил похоронить воинов в родных местах, а не на чужбине. Всех вместе. Из раненых и увечных в живых остались только девять, и еще неизвестно, как все они доедут до дома, что отсюда за полстраны. Повез бедолаг Изольд, а уцелевших молодых холопов князь дал ему в помощь.