Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 73

Словно в насмешку ей вновь начал грезиться человек в чёрной одежде. Она пыталась выспросить у него о судьбе Конрада, но он только улыбался в ответ, веером разворачивая перед ней колоду гадальных карт.

Муж Гертруды наконец-то вернулся из Австрии, и Регенсдорф засобирался домой. Под его родительским присмотром дочь в отсутствии супруга вела себя как девственница, мечтающая о праведной жизни в монастыре. О её внезапной вечерней отлучке никто уже не помнил. Исчезновение двух слуг Регенсдорфа, убитых на ячменном поле, никого не удивляло: все думали, что барон отправил обоих в своё имение.

Вечер накануне отъезда Регенсдорфа отец и дочь коротали вдвоём, беседуя о разных вещах, в том числе о Конраде Норденфельде. Их разговор удивил бы случайных свидетелей, если бы они были, но Гертруда отпустила слуг и заперла дверь в свои покои.

— Я гадала о нём. Он жив. Его увезли куда-то далеко.

Регенсдорф внимательно взглянул на дочь.

— Зачем вам это, дитя моё? Нам ничто не угрожает. Он не вернётся и, похоже, барон Норденфельд примирился с потерей. У него новый наследник.

Гертруда поморщилась.

— Я уже слышала. Мальчика назвали Генрихом. Его матери следовало бы поставить большую свечу своей святой. Не сомневаюсь, что она так и поступила. Её ребёнок — счастливец, если только ему суждено задержаться на этом свете дольше, чем его сводным братьям. Ранняя смерть, как видно, одна из семейных традиций Норденфельдов.

— Для чего вы гадали на Конрада?

— Из любопытства. Мне хотелось узнать, что с ним произошло. Все эти слухи о похищении просто нелепы. Норденфельд слишком беден, чтобы у кого-то родилась безумная идея взять с него выкуп.

Регенсдорф нахмурился. Гертруда знала, что он не одобряет её легкомысленного отношения к магическим обрядам. Любопытство не повод для того, чтобы тревожить потусторонние силы.

— Что же вышло в вашем гадании?

— Странная вещь. Я раскладывала карты несколькими способами, и у меня каждый раз получалось одно и то же. Мальчика не похитили. Он уехал добровольно с каким-то покровителем, которому весьма неразумно доверяет. Я не совсем поняла, чем занимается этот человек. Что-то связанное с водой, восходом солнца и дальними дорогами, но то, что он негодяй, несомненно. Кстати, у Конрада в будущем выходит примерно то же: опасная прибыль через воду на восходе солнца. Как это объяснить, я не знаю. Возможно, его продадут в рабство куда-нибудь на берега Босфора, и он сумеет добиться расположения своих хозяев? Хуже всего то, что он вернётся.

— Вы уверены в этом?

— Да. И вернётся не с добрыми намерениями, так что его мачеха рано радуется.

— Из рабства редко возвращаются. Думаю, что вы не совсем правильно истолковали значение карт. Восход солнца может означать не только Восток, но и надежду. Опасная прибыль — попытку вернуть себе право на наследство. В любом случае, нам не стоит беспокоиться. Барон Норденфельд недолго протянет. Он уже сейчас почти не выезжает из имения. Молодая жена весьма решительно взяла хозяйство в свои руки. Если через несколько лет Конрад объявится, ему придётся доказывать, что он действительно пропавший сын Августы-Венцеславы. За этими хлопотами он вряд ли вспомнит о своём давнем приключении на кладбище.

— Да, пожалуй… — Гертруда улыбнулась. Ей бы хотелось взглянуть на возвратившегося после долгих странствий Конрада. Сохранит ли он красоту, став взрослым? Она непременно помогла бы ему в борьбе за наследство, хотя бы ради того, чтобы уязвить его мачеху и сводного брата.

Кое-что о судьбе Конрада мог бы рассказать Гертруде её возвратившийся из Австрии муж, если бы интересовался окружающими людьми не меньше, чем собственной персоной. Незадолго до своего отъезда из Вены на городской площади он заметил необычную пару, которая заинтересовала его. Грузный горбоносый брюнет лет пятидесяти, одетый дорого и несколько вычурно, беседовал с белокурым мальчиком, представлявшим собой образец северного аристократизма. Проходя мимо них, фон Адельбург услышал, что говорят они по-голландски. Мальчик как-то странно взглянул на него и понизил голос. Фон Адельбург принял это за скромность хорошо воспитанного ребёнка. Своего маленького тёзку он видел всего раз — на похоронах Бертрана и, разумеется, не ожидал встретить так далеко от родных краёв, поэтому не узнал и не вспомнил его даже через полгода, когда, вернувшись домой, услышал об исчезновении наследника Норденфельда.

Зато Конрад испугался не на шутку. Адельбург явился из его унизительного прошлого, воскресив самые неприятные воспоминания. Вдобавок он мог узнать сына Герхарда.

До встречи с Адельбургом всё было спокойно.

За время путешествия Конрад успел оценить выгоду своего положения. Феррара обращался с ним как с отпрыском знатного рода. Это льстило самолюбию мальчика. Он был тщеславен. Ему нравилось путешествовать в большой красивой карете с эскортом слуг.

Постепенно он начал доверять Ферраре, рассказывал ему о Норденфельде, о своих играх с Микулашем, о знакомстве и тайной переписке с паном Мирославом, но никогда не говорил об ужасе, который испытал из-за глупости своего отца. Стыд и ненависть к Герхарду не утихали, не затмевались новыми впечатлениями. Конрад чувствовал себя изгнанником и думал о мести. Он представлял себе, как через несколько лет вернётся в Моравию никому не известным наследником пана Мирослава и вызовет на дуэль старого барона. Но это были только наивные мечты смертельно обиженного ребёнка. Судьба уводила его всё дальше от родины.

В Австрию путешественники прибыли с первым снегом. Дважды останавливались в замках местной знати. Наследника пана Мирослава принимали радушно. Феррара придумал целую историю о том, как моравский граф, находясь в Амстердаме, в гостях у старого друга, обвенчался с голландской аристократкой, тайно исповедовавшей католичество. Вскоре несчастная женщина умерла, и её сын остался в Голландии на попечении кузена своей матери. Когда ребёнок подрос и окреп настолько, чтобы выдержать долгое путешествие, отец вызвал его к себе в имение. Однако интриги моравской родни вынудили графа отправить сына в Вену под охраной самых верных и надёжных слуг.

В обоих замках эта история была выслушана с искренним сочувствием. После мятежа в землях Чешской короны коварство моравских панов не вызывало у австрийцев сомнения. Мальчика жалели, не задумываясь о том, почему его "самые верные и надёжные слуги" похожи на разбойников, а сопровождающий его воспитатель-венецианец уделяет непростительно много внимания ювелирному делу.