Анатолий Бочаров - Время волков Страница 73

Артур провел у Данкана Тарвела три года, прежде чем тот счел наконец обучение юноши из дома Айтвернов законченным. Тогда герцог посвятил Артура в рыцари, коснувшись его плеч мечом и произнеся ритуальные слова. Но Артуру тогда показалось, что это - нечто больше, чем просто слова или просто обычай, больше, чем пустая формальность, что рыцарь отличается от сколь угодно искусного фехтовальщика не одним лишь обращением "сэр", но и чем-то много большим. Чем-то, что сразу и не выразишь, что не можешь до конца понять, только чувствуешь. Артур встал с колен и глубоко поклонился человеку, три года заменявшему ему отца. А затем уехал в большой мир, чтобы тут же забыть об этом "чем-то большем", и погрузиться в суету светских развлечений, глупо прожигая жизнь. В Стеренхорде Артур жил. В Тимлейне и Малерионе - делал вид, что живет. Ему пришлось пройти через Квартал Закрытых Дверей, где каждое слепое окно отгораживалось ставнями от криков страха и смерти, чтобы проснуться и вспомнить.

Правду говорят, что реки текут в океан, а птицы возвращаются к насиженным гнездам - вот и Артур вновь стоял под сводами, где провел некогда три лучших года в своей жизни. В доме человека, которого считал наставником. Куда им с Айной и Гайвеном еще было податься? Можно было, конечно, ехать сразу в Малерион, но Айтверн настоял сначала попытать удачи в Стеренхорде. Союз с Тарвелом - единственное, что поможет выиграть войну. И, видит Бог, Артур готов был сделать все, чтоб этот союз заключить. Не дать лорду Данкану перейти на сторону Эрдера. Если сердце страны и северные земли объединятся, то какие бы войска не выставил лен Айтвернов - их сбросят в море.

Артур знал, что должен убедить Тарвела быть на своей стороне. А если ты должен что-то сделать - ты это сделаешь.

... - Рад, что могу наконец выйти на свет божий, - признался Айтверн, взирая на разместившуюся за столом немногочисленную, но безусловно живописную компанию. - Милорд Тарвел, позвольте осведомиться - как давно вы... развешали на воротах своих горничных? Я думал, что попросту задохнусь от пыли. Невыносимо... Надеюсь, никто не возражает, если ваш покорный слуга чихнет?

Александр крепко держал за руку сидевшего рядом с ним молодого паренька. Как только Айтверн показался из-за портьеры, граф Гальс слегка изменился в лице, и Артур от души порадовался пусть маленькой, но победе. Хоть на секунду пробить брешь в самообладании Белого Коня - какой-никакой, а все же успех. К сожалению, Александр тут же овладел собой. Увы.

- Мои горничные живы, здоровы и продолжают услаждать меня по ночам, - суховато сказал Тарвел. - А пыль там, дорогой Артур, отнюдь не зря. Кабы вы чихнули - грош вам цена. Не для того я столько вас учил, чтоб вы потом не могли подавить простейших телесных потребностей. Присаживайтесь, разделите с нами трапезу.

- О, так это было еще одно испытание, - восхитился Артур. - Ну вы и затейник, Данкан... Сколько лет знаком - столько лет поражаюсь. Интересно, кто вас учил. Не иначе, изрядный был сукин сын. - Айтверн плюхнулся в кресло, прямо напротив Гальса. - А, вот и вы, Алекс! Чудненько, и не надеялся встретить. Мы в тот раз так неожиданно расстались...

Александр не принял предложенного ему развязного тона:

- В свою очередь, выражаю радость по поводу того, что встретил вас живым и здоровым, - холодно сказал он. Очень холодно. - Очевидно, покинуть Тимлейн незаметно для всех оказалось не столь уж и легко. Возможно, вам будет интересно, что пока вы направлялись в Стеренхорд, лорд Раймонд погиб в бою. Позвольте принести соболезнования в связи с безвременной потерей... герцог.

Мерзавец, какой же мерзавец!!! Отвратительная тварь!!! Как Гальс смеет об этом говорить... как он смеет говорить об этом - вот так!!! Попрекать его, Артура, трусостью! Не помню себя от ярости, Айтверн перегнулся через стол и прошипел прямо в бледное, холеное лицо:

- Я уже слышал об этом... граф. И, клянусь небом, я найду того, кто это сделал... и убью его самой лютой смертью из возможных. Он пожалеет, что не умер в младенчестве.

Александр вытащил из кармана белый кружевной платок и провел им по щеке, будто стирал плевок.

- Вы горазды угрожать, милостивый государь, этого дара у вас не отнимешь. Помню, вы точно также грозились одним памятным утром лишить жизни лорда Эрдера - однако лорд Эрдер жив и знать не знает о ваших намерениях. А грязную работу за вас в то утро сделал кое-кто другой, не произнося перед этим никаких красивых речей. Что же до убийцы господина маршала... он уже мертв. Наследник Карданов приказал казнить человека, сделавшего вас сиротой.

Айтверн, тяжело дыша, откинулся обратно на спинку кресла, выставив вперед ладони.

- Вот значит как... - проговорил он. - Выходит, наследник Карданов такой же, как и его приспешники. Убивает с равной прытью и своих, и чужих. А вы достойны своего... короля, граф. Если я горазд угрожать, то вы горазды предавать. То, что вы изменили Ретвальдам - знают все, а вот знает ли о вашем предательстве этот... как его... Гледерик Кардан? Ведает ли он о цене ваших речей? - Артур понимал, что поступает подло, попрекая Александра спасением жизни Айны, но никак не мог остановиться. Он хотел сделать сидящему напротив него изнурительно бесстрастному человеку в черном, синем и белом, родовых цветах Гальсов, как можно больнее, уколоть словами с такой же яростью, как колют острием меча.

- Мой король остался удовлетворен той мерой предательства, что я ему явил, - сказал Александр. - Очевидно, он решил, что может и потерпеть. А как насчет вашего отца, герцог? Как относился к предательствам он? Было ли приятно умирать лорду Раймонду, когда его сын бодро улепетывал с поля битвы? - Гальс улыбнулся.

- Ну-ка, утихните, оба! - громыхнул Данкан Тарвел. - Давно не принимал столь утомительных гостей! Господа, извольте прекратить склоку. Если пришли ко мне, чтоб сводить счеты - можете удалиться и сводить их где-нибудь еще.

Слова Тарвела подействовали на Артура, как ведро холодной воды из проруби, вылитое прямо за шиворот. И в самом деле, хозяин Стеренхорда был прав. Айтверн прискакал сюда не для того, чтоб разводить ругань, а совсем для другого. Чувствуя, как кровь приливает к ушам, он сказал:

- Будем считать, что мы и не начинали. Герцог Тарвел, не секрет, что я прибыл к вашему двору с важной и срочной миссией. О ее сути я вам уже докладывал. Но если ваше сиятельство полагает, что мне следует повторить свои слова, уже в присутствии графа Гальса - что же, я повторю. Я обращаюсь к вам, милорд, от имени принца Гайвена Ретвальда, наследника престола и теперь, после гибели его величества Брайана Третьего, законного короля. То восстание, которое, не жалея красок расписывал тут граф Гальс, есть не более чем подлый и циничный бунт. Я не знаю, что за человек Гледерик Кардан, и откуда он взялся, в столице я его не видел и не слышал о нем. Не исключено, что это просто самозванец, используемый Мартином Эрдером для того, чтоб захватить власть. Но будь оно даже не так... даже если в Иберлен возвратился потомок старой династии, как утверждает лорд Александр, мы не можем забывать главного. Являйся поименованный Гледерик хоть трижды Карданом, не его венчала короной святая Церковь и не ему присягал народ. Наши деды клялись служить Ретвальдам, наши отцы служили Ретвальдам, и кем окажемся мы, разбив все принесенные обеты? Если мы начнем выбирать, какой король лучше, а какой хуже, какой умней, а какой глупей, в каком есть сила, а какой исполнен слабости - кем мы окажемся? Сварливой купчихой, бродящей по торговым рядам в поисках более лучшего платья, выбирающей то одно, то другое? Развратной девкой, ложащейся то под одного мужчину, то под иного - у кого кошелек толще? Или может, милорд, мы стали нынче хозяевами своих слов? Может, наше слово - это такая вещь, которую можно дать, когда захочется, и взять обратно, когда ветер подует с другой стороны? Может, наша верность - она навроде бездомного пса, припадающего к любому сапогу, что ладно пахнет? Может, мы раздаем наши клятвы, как шлюха раздает любовные ласки? А? Что скажете, милорд? Ах да, ну я же совсем забыл. Принц Гайвен - слаб, неумел и не знает воинской доблести? Не этот ли довод вы заготовили, не этот ли довод подняли на щиты те, кто привел узурпатора? Принц Гайвен слаб? Пусть так! Но кто, как не мы, научит его быть сильным? Кто, как не мы, сделаем его королем? Что скажете еще, милорд? Что я забыл? Говорят, этот Гледерик будет хорошим государем? Кто знает, возможно и такое. Вот только я помню одну вещь. Мой отец служил Ретвальдам, и я служу Ретвальдам, а никакого Гледерика я знать не знаю. Каким бы ни был принц Гайвен - он верит мне. Я защищаю его. Кто защитит его, если не я? Кем я стану, если возьму его доверие и выброшу, как порвавшийся плащ? Если вгоню кинжал ему в спину? Кем я буду? О, возможно я буду человеком разумным, правильно поступающим, пекущимся о благе страны? Да катись они в пекло, такой разум и такая правильность! Я уж лучше предпочту свою дурость. Пусть правильные люди принимают правильные решения, а я буду принимать - свои! Пусть и глупые, но мне хоть перед Богом не будет стыдно, когда умру. А будет ли стыдно мудрым и правильным людям - вопрос иной. Будет ли стыдно тем, кто крал детей и держал кинжал у горла отцов - во имя благой цели? Будет ли стыдно тем, кто убивал друзей и родичей - во имя благой цели? Будет ли стыдно тем, кто сверг короля, чей хлеб они ели, кто убил его - ради благой цели! Едва ли им будет стыдно. Ведь они убивали и предавали во имя благой цели. Ну вот пусть и пируют за одним столом с князем тьмы. Говорят, у него тоже были благие цели.